Мое тело напрягается, когда он смотрит на меня с интересом, его взгляд блуждает по моему телу, как будто он собирается надругаться над ним позже. Женщина одета в откровенное нижнее белье, похожее на то, что ношу я, а мужчина тащит ее за собой, на его руку намотана толстая цепь, которая соединяется с тяжелым металлическим ошейником у нее на шее, ошейником, который намного туже моего.

Он тащит ее вверх по лестнице, и она неуклюже плетется за ним, ее глаза широко раскрыты от ужаса, и ясно, что у нее с этим мужчиной не такие отношения, как у меня с братьями.

Синяки покрывают ее тело, такие темные, что я вижу их сквозь черное кружево ее лифчика. Ее бедра — самое худшее, на них отчетливо видны следы его пальцев там, где он раздвигал их и издевался над ней часами подряд.

Мой желудок переворачивается, и когда она поднимает глаза и встречает мой полный ужаса взгляд, стыд омрачает ее лицо. Бедная женщина. Я даже представить себе не могу, через какой ад ей пришлось пройти. Братья ужасно обращались со мной, особенно поначалу, но они ни разу не прикоснулись ко мне без моего согласия, и в тот единственный раз, когда мне нужно было это прекратить, он сделал это без вопросов. Но этот мужчина… Черт, я хочу почувствовать, как кровь брызжет на меня, когда я перережу ему горло.

Подиум небольшой, не рассчитан на такое количество людей, поэтому он вынужден проходить прямо мимо меня, направляясь к другой половине моей колонны. Он высокий, такой же, как братья, и несмотря на то, что все еще находится в нескольких футах от меня, ему каким-то образом удается нависать надо мной. Я прерывисто вздыхаю, когда он неторопливо приближается ко мне, и когда его рука касается моего тела, по мне пробегает холодок, вызывая тошноту в животе. Он не сводит с меня глаз, когда медленно проходит мимо, увлекая девушку за собой.

В его глазах мелькает тьма, и в ней есть что-то такое зловещее и коварное, что заставляет меня покрываться мурашками. Его язык скользит по нижней губе, безмолвно говоря мне, что я буду следующей. Наконец он проходит мимо меня, и я могу сделать глубокий, дрожащий вдох.

Он резко дергает девушку, и она падает передо мной. Природный инстинкт заставляет меня дернуться, пытаясь поймать ее падение, но это бесполезно, я не могу помочь ей в таком состоянии. Она падает на колени, и ее взгляд устремляется на мужчину, который навис над ней, в ужасе от того, что он сделает.

Гнев пульсирует в его глазах, он в ярости от того, что она устроила такую сцену на глазах у всех этих мужчин. Он сильно тянет за цепь, заставляя ее подняться, схватив за горло, но не останавливается, поднимая ее все выше и выше, пока ее пальцы ног едва ли касаются пола. Тихий вздох вырывается из моего горла, когда я с отвращением наблюдаю за его отвратительной демонстрацией, за тем, как он разыгрывает спектакль перед окружающими его людьми, пытаясь доказать, какой он на самом деле мужчина. Гребаный ублюдок.

Женщина тянет себя за ошейник, отчаянно пытаясь вдохнуть поглубже, и я качаю головой, ужас быстро овладевает мной. Всего одно движение этим ошейником, и он свернул бы ей шею. Я должна помочь ей, но я ничего не могу сделать, кроме как наблюдать, как каждая секунда разворачивается прямо передо мной.

Я обвожу взглядом комнату, отчаянно пытаясь найти братьев, но ни одного из них нет там, где я думала. Паника охватывает меня, когда мои глаза расширяются, снова и снова осматривая комнату. Как они могли оставить меня вот так, уязвимую и напуганную? Зачем они это сделали?

Женщину наконец ставят на ноги, и мужчина смеется, глядя на нее так, словно она самый жалкий кусок дерьма, с которым он когда-либо сталкивался. Он обводит ее вокруг колонны и надевает на нее наручники, как и на меня, выставляя ее напоказ мужчинам, которые стоят позади меня, и демонстрируя ее синяки, как чертов трофей.

Она всхлипывает позади меня, и мое тело содрогается от звука резкой пощечины, которая режет ее кожу. Она задыхается и волнуется, отчаянно пытаясь сдержаться, пока он, наконец, не отходит от нее, обходя подиум, и его темные глаза возвращаются к моим. Я отворачиваюсь, не желая смотреть на него ни секундой дольше, чем необходимо, но он останавливается прямо передо мной и хватает меня за подбородок, вздергивая его и заставляя посмотреть ему в глаза.

Я пытаюсь вырваться из его хватки, но без моих рук и со столбом за спиной мне ничего не сделать.

— Кто твой мастер? — Спрашивает он, его взгляд блестит от возбуждения. — Моя сучка немного измотана. Посмотрим, сможем ли мы немного поторговаться. Мне нужен кто-то, у кого немного больше… огня.

Я вырываюсь из его хватки и бессовестно терплю неудачу.

— Я не продаюсь, — выплевываю я.

Он смеется, наконец отпуская мой подбородок.

— Это мы еще посмотрим.

Его тошнотворный взгляд задерживается на мне еще на мгновение, прежде чем он, наконец, отходит и сливается с толпой, давая мне возможность снова вздохнуть. Я закрываю глаза, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце. Только когда я чувствую, что во мне загорается маленькая искорка мужества, я протягиваю пальцы назад, отчаянно пытаясь дотянуться до девушки, которая стоит у одной колонны со мной.

Кончиками пальцев я касаюсь ее сломанного ногтя, и я чувствую, как она в ужасе отшатывается.

— Все в порядке, — говорю я ей, поворачиваясь к колонне, чтобы она могла лучше меня слышать. — Я не причиню тебе вреда. Меня зовут Шейн.

Проходит мгновение, прежде чем я чувствую, как ее пальцы тянутся к моим, и я сжимаю их изо всех сил.

— Я Жасмин, — говорит она мне таким слабым, но в то же время таким твердым тоном.

Я сжимаю ее пальцы, и она сжимает мои чуть крепче.

— Он причиняет тебе боль, не так ли?

Меня встречает тишина, поскольку она сразу понимает глубину моего вопроса. Она знает, что я не имею в виду издевательства этого психопата.

— Да, — наконец произносит она срывающимся голосом, подтверждая мои подозрения. — Все время. Я просто… Я хочу, чтобы все это закончилось. Я просто хочу, чтобы он прекратил мои страдания и убил меня, но ему нравится видеть меня сломленной… истекающей кровью.

Слезы наполняют мои глаза, и я прогоняю их, отчаянно желая быть сильной ради нее.

— Я собираюсь вытащить тебя отсюда.

Жасмин смеется над моими комментариями.

— Это мило с твоей стороны, — говорит она мне. — Но ничто не сможет избавить меня от этого. Посмотри на нас. Мы прикованы наручниками к гребаной колонне в чертовых ошейниках. Лучшее, что ты могла бы для меня сделать, это убедить одного из этих ублюдков пустить мне пулю в голову.

Я качаю головой.

— Тебе нужно быть сильной, Жасмин. Обещаю, я сделаю все, что смогу. Мои… мастера, — выплевываю я, — у нас совсем другие отношения. Они помогут мне.

Жасмин тяжело вздыхает, и становится ясно, что она считает меня полной дурой. Проходит мгновение, прежде чем становится ясно, что она не собирается отвечать, но этого недостаточно. Я не собираюсь позволять ей сдаваться. Черт, сегодняшний вечер, вероятно, единственный шанс, который у нее когда-либо будет.

— Расскажи мне о себе, — прошу я ее, сжимая ее пальцы. — У тебя есть семья?

С противоположной стороны колонны доносится тяжелое рыдание, и это разбивает мне сердце.

— У меня дома новорожденный, — говорит она мне. — Ему всего шесть недель, и я… я бы сделала все, чтобы иметь возможность держать его маленькую ручку и чувствовать, как его пальцы обвиваются вокруг моих. Он… он совершенен, а я… я в гребаном аду.

— С тобой все будет в порядке, Жасмин. Я обещаю, что помогу тебе вернуться домой к твоему маленькому мальчику.

— Я даже не знаю, жив ли он еще, — говорит она мне. — В ту ночь… в ту ночь, когда он похитил меня. Мой муж был на работе. Он заступил в ночную смену, а мой малыш лежал в своей люльке. Его почти пора было кормить, когда этот ублюдок вломился в мою дверь. Я никогда в жизни не испытывала такого страха. Я побежала в его комнату, чтобы забрать его, но он поймал меня раньше… и моего ребенка… его просто оставили там на всю ночь. Он был так напуган, гадая, где его мама, но я не пришла. С ним могло случиться все, что угодно.