Нет, жизнь никогда не бывает такой простой, и если незначительные неудобства — это способ довести его до грани безумия, то это именно то, что я собираюсь сделать. Хотя трудно сказать, как далеко мне придется зайти. Он, вероятно, уже несколько раз был на грани безумия, так что я не удивлюсь, если у него выработался иммунитет. Кроме того, выводить Романа из себя — одно из моих самых любимых занятий, и он знает это лучше, чем кто-либо другой. Возможно, было бы неплохо вернуться к нормальной жизни здесь.

Я врываюсь в дверь, убедившись, что она с громким стуком отскакивает от внутренней стены, но это не пугает его, как я надеялась. Это даже не заставляет его вздрогнуть. Черт, все, что я получаю от него, это прищуренный взгляд, когда он сжимает руки в кулаки.

— И как, блядь, ты объяснишь это? — требует он, делая медленные, глубокие вдохи, пытаясь успокоить свои беспорядочные, дикие эмоции.

— Это, — говорю я. — Называется полным дерьмом. Ты не можешь на меня злиться за то, что я немного опоздала, в то время как у тебя хватило наглости не явиться вообще. Пошел ты, Роман. Я не твоя боксерская груша. Если ты сказал, что собираешься что-то сделать, то сделай это. Я думала — ты человек слова.

Он широко разводит руки и указывает вокруг себя.

— Я здесь, не так ли?

Я скрещиваю руки на груди, и мне хочется возненавидеть себя за то, что поставила себя в такое положение, но разве у меня есть выбор? С тех пор как я приехала сюда, меня швыряли, как гребаную тряпичную куклу, и я не позволю этому случиться снова. Я не буду слабой, даже если это означает позволить Роману подойти слишком близко для удобства, я так и сделаю.

— Ты мудак, — киплю я, останавливаясь в дверях, чтобы посмотреть на него в ответ, но меня отталкивают с дороги, когда Маркус и Леви заходят следом за мной, чтобы посмотреть шоу.

— Мы можем просто… — стонет Роман, его разочарование берет верх, когда он делает паузу, чтобы перевести дыхание. — Давай покончим с этим. Нужно разобраться со многими основами.

Мной овладевает серьезность, и я делаю все, что в моих силах, чтобы оставить свои проблемы за дверью и смотреть на него всего лишь как на моего инструктора по самообороне. Я прохожу вглубь комнаты и ступаю на мягкий мат для тренировок, останавливаясь прямо перед Романом. Я сохраняю дистанцию, все еще не решаясь подойти слишком близко. Хотя, у меня не было проблем, когда это был Леви. Возможно, я держу немного больше обиды на Романа, чем на Леви. В конце концов, у меня были зачатки отношений с Леви еще до того, как началось все это дерьмо. На каком-то уровне мне казалось, что я знаю его намного больше, хотя насколько хорошо кто-то может по-настоящему знать одного из братьев ДеАнджелис?

— Тебе придется подойти ко мне поближе, иначе ничего не получится.

Я нервно выдыхаю и пытаюсь скрыть дрожащие руки, но он заметил это гораздо быстрее, чем я.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, императрица, — говорит он, понижая голос, чтобы сохранить наш разговор в тайне от своих братьев, пытаясь скрыть тот факт, что глубоко внутри он не тот бессердечный солдат, которого стремился создать его отец. — Это будет нелегко. Мне нужно дотронуться до тебя, и я повалю тебя, прижму к себе, схвачу точно так же, как я это делал той ночью. Тебе это наверняка не понравится. Ты закричишь и скажешь мне, чтобы я отвалил на хрен, но я не собираюсь этого делать, и это заставит тебя ненавидеть меня еще больше.

Я качаю головой, моя решимость берет верх над всем остальным.

— Я не буду, — настаиваю я.

— Будешь, — говорит он мне, его тон не меняется, когда он делает быстрый шаг ко мне.

Он вытягивает руку, и его пальцы обвиваются вокруг моего горла, прежде чем притянуть мое тело ближе к себе. Страх сковывает меня, и громкий, оглушающий крик обжигает мое горло, как никогда раньше. Мои руки бьются о его крепкие тиски, а паника пронзает меня, как пуля.

— ОТПУСТИ МЕНЯ, — кричу я, моя грудь сжимается, когда в горле образуется острый комок.

Роман немедленно отпускает меня и просто смотрит на меня понимающим взглядом, без намека на обычное самодовольство, когда он доказал свою точку зрения менее чем за секунду.

Маркус вбегает, становясь между мной и Романом, когда я отступаю на несколько шагов, образы и воспоминания проносятся в моей голове, как рой шершней-убийц, уничтожая все на своем пути. Я прерывисто вздыхаю, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, в то время как мои руки отчаянно трясутся по бокам.

— Нет, — говорит Маркус, с презрением глядя на своего брата, прежде чем медленно повернуться ко мне. — Ты не готова. Вместо этого я буду тренировать тебя.

— Не будь гребаным идиотом, — говорит Роман. — Один пропущенный удар в грудь, и ты упадешь, как мешок с дерьмом. Я этого не допущу. Она тренируется со мной. Ей просто придется подождать, пока она не сможет находиться рядом со мной без приступов паники.

Я хмурюсь, когда я обхожу Маркуса.

— Ни хрена подобного. Я же сказала тебе, мы начинаем это прямо сейчас. Я хочу учиться.

Роман качает головой.

— Этого не случится. То, что я только что сделал, схватив тебя вот так, — ерунда, и ты не смогла вынести моих прикосновений. Что произойдет, когда я схвачу тебя за лодыжку и потащу через комнату? Ты обмочишься и начнешь орать как сука, думая, что ты снова в той пещере? Посмотри фактам в лицо, Шейн. Ты не готова.

Я подхожу к нему ближе, вызывающе вздергивая подбородок, страх перед повторением истории сильнее, чем память о прошлом.

— Я могу это сделать, — выплевываю я, мой голос срывается от беспокойства и нервозности, в то время как решимость в моих глазах сияет намного ярче. — А теперь тренируй меня.

Роман и Маркус наблюдают за мной долгое, напряженное мгновение, прежде чем Маркус, наконец, отходит и возвращается в другой конец комнаты с Леви, они оба наблюдают за мной слишком пристально, но не они привлекают мое внимание.

Роман просто стоит там, его взгляд задерживается на моем жестком взгляде. Он снова делает шаг ко мне, и мои колени начинают дрожать, потребность отступить пронзает меня. Прошлой ночью в его комнате все было по-другому. Я знала, что он не собирается прикасаться ко мне, и чертовски хорошо знала, что он не причинит мне вреда, но прямо сейчас я дала ему разрешение прикасаться ко мне любым способом, который он сочтет нужным, и то, что он собирается со мной сделать, скорее всего, повторит те ужасные вещи, которые он уже делал.

— Хорошо, — наконец говорит он низким и угрожающим тоном, заставляя страх разливаться по моей крови, как свинец. Он обходит меня, не сводя с меня взгляда ни на секунду. Я чувствую, как он останавливается прямо у меня за спиной, и страх от того, что он стоит там, почти сводит с ума.

— Урок номер один, — говорит он, бросаясь ко мне, его рука обвивается вокруг моей шеи, когда он тянет меня в удушающий захват, другая его рука опускается на мой рот, не давая мне возможности закричать. — Никогда не поворачивайся спиной к своему врагу. Когда я обхожу тебя, ты идешь со мной. Всегда оставляй себе преимущество.

Затем просто так он отпускает меня, слегка подталкивая, чтобы оттолкнуть от себя, зная, что мне нужно личное пространство. Я хватаю ртом воздух, но не потому, что он загородил мне доступ к нему. Я разворачиваюсь, чтобы встретиться с ним лицом к лицу в тот момент, когда моя паника взята под контроль. Я смотрю Роману прямо в глаза.

— Сделай это снова, — говорю я ему, с трудом сглатывая комок в горле. — Так, как Лукас Миллер схватил меня в клубе и как приспешник твоего отца схватил меня перед тем, как взорвалась машина. Научи меня, как выбираться из этого.

Роман наблюдает за мной, в его глазах мелькает сомнение.

— Ты уверена? — спрашивает он, когда Леви медленно начинает приближаться к нам.

Я киваю.

— Я уверена.

Проходит мучительный момент, прежде чем он, наконец, соглашается и указывает на пространство перед собой.

— Иди сюда, — говорит он низким голосом, изо всех сил стараясь, чтобы в нем не прозвучала угроза, в чем он явно не очень силен.