— Это мой дом. Расступитесь! — рявкнула она и осмотрела лица стрельцов, которые перегородили ей путь.

— Мария Львовна, — вышел к ней охранник, которого она немного знала. Наверняка, он и звонил. — Простите, но ваш отец умер…

— Я хочу сама посмотреть! Расступитесь, кому говорят⁈

Бойцы разошлись, и Маша вошла на территорию поместья.

На дом она глядеть боялась — последний раз она бывала под этой крышей, наверное, года четыре назад. Тогда она еще не была курсанткой ГАРМа, но уже искала любой способ стать хоть кем-то, но только не Воротынской.

И вот она снова здесь.

Маша остановилась и, собравшись с силами, посмотрела на окна дома, где она выросла. Ничего не изменилось — разве что несколько стекол побито, но это ерунда. И с целыми окнами она его ненавидела до глубины души.

На входе ее снова пытались остановить, но лишь поглядев на ее лицо, сразу же отступили. Едва сделав пару шагов по холлу, она встала как вкопанная, а сердце застучало как бешеное.

Женя, говорил, что брат напал на усадьбу в составе группы нексов, но она и подумать не могла, что все окажется настолько скверно.

— Маша?.. — раздался знакомый до боли голос, но она пошла дальше, вжав голову в плечи.

Нет, даже если вы в образе призраков, я не стану с вами общаться!

Снова и снова ее окликали, но она только отмахивалась.

Она поднялась по ступенькам и зашагала по центральному коридору, который точно также был разворочен и залит кровью от пола до потолка. В собственную комнату заглядывать совсем не тянуло — слишком часто Машу запирали в этой темнице. В комнату брата она тем более ни ногой…

Из коридора в кабинет отца как раз выносили носилки, на которых распласталось огромное тело в черном мешке. Еще один мешок, поменьше, несли в руках.

Маша удостоила процессию лишь взглядом и пошла дальше.

— Мария Львовна! — снова раздался голос сзади, но Маша не обернулась.

Ага, Мария Львовна. Только так и стоит называть главу рода Воротынских!

На пороге кабинета она ненадолго остановилась. Ей всегда запрещали заходить внутрь без отцовского разрешения, поэтому она бывала здесь только по одной причине — когда отец был ею недоволен.

А теперь… Маша широко улыбнулась.

Ее тронули за плечо, а когда она обернулась, отстранились, приложив руку ко рту.

Это лицо она не узнавала. Да и плевать.

— Чего тебе? Иди свари мне кофе, дуреха! — хмыкнула Маша и перешагнула порог.

Кабинет тоже оказался залит кровью, и больше всего ее было у стены, где прямо из пола торчал огромный отцовский меч, прежде висевший над камином. Маше всегда хотелось взять его в руки, и однажды она втихую проникла в кабинет отца…

Меч оказался зверски тяжелым, и ей так и не удалось вернуть его на место.

Папа прибежал на шум и застукал ее с поличным. Таким злым она не видела его ни разу в жизни.

Больше они с ним не разговаривали ни разу.

Сейчас Маша побрезговала прикасаться к мечу даже пальцем — он оплыл и напоминал бракованную заготовку.

Да и хрен с ним. Главное — стол, липкий от крови! Ох, как он ее пугал в детстве, а сейчас — лежит себе перевернутым, как будто ждет не дождется, чтобы отправиться в печь. И он туда обязательно отправится, но пока…

Не убирая с лица ухмылку, Маша поставила его на место, а затем медленно провела рукой по дорогой деревянной столешнице. Почему-то у нее заворчал желудок.

Пододвинув упавшее кресло, она упала в него и закинула ноги на столешницу. Еще минуту сидела с закрытыми глазами, вслушиваясь в каждый шорох.

Но в усадьбе было тихо, а ее сердце стучало на удивление ровно.

— Мария Львовна, — послышался голос, и Маша раскрыла глаза.

Перед ней с опущенными головами стояла пятерка слуг

— Ну чего встали? — сказала она. — Давайте берите тряпки и отмывайте эту кучу дерьма в углу. Или нет. Я сделаю это сама.

Солнце только-только выходило из-за крыш домов, окрашивая все в желтоватые тона. Как ни странно, но Гаму мы встретили на дороге к усадьбе. Красавка тоже был с ней — сидел у нее на руках и сладко зевал.

Стоило нам подъехать ближе, как Амальгама широко улыбнулась, а затем выставила вперед ногу и подняла платье.

— Ух, чертовка… — прошипел Рэй, когда увидел ее длинную элегантную ножку, показавшуюся из-под подола.

Он затормозил, и через минуту мы уже мчались в обратную сторону. Красавка вальяжно расположился на переднем сидении и к вящему неудовольствию Рэя путешествовал в бардачке.

— Почему такая спешка? — спросил я. — Дом все равно наш — сегодня-завтра мы вернем права на него, как и на всю потерянную недвижимость.

— Возможно, это произойдет завтра, а, может, и через неделю или месяц, — покачала головой Гама. — В любом случае, туда обязательно сунут нос инквизиторы, и я думаю уже сегодня днем. А ведь в доме вашего отца есть кое-что, что мне хочется отдать вам именно сегодня.

— Кажется, ты что-то упоминала…

— Упоминала, но не говорила, что…

— И что же там?

— То, что вам больше всего нужно, хозяин, — улыбнулась Гама и погладила меня по щеке. — Смертельное оружие.

Скоро отцовский дом показался впереди. При свете солнца он совсем не казался таким уж зловещим: просто старое здание с выбитыми стеклами и отверстиями от пуль, изрешетившими фасад. Если нам удастся вернуть его, работы с ним будет много…

Ладно, сначала дело, планы потом.

— Все, Рэй, — сказал я, открывая на ходу дверь. — Встань где-нибудь подальше, я позвоню, когда мы закончим.

— Есть, капитан! — кивнул Воин дороги и, стоило нам вылезти, дал по газам.

— Может, пересадить его на автомобиль более… традиционного вида? — заметила Гама. — Кажется, уже весь Владимир знает, на какой тачке перемещается граф Скалозубов.

— Боюсь, Рэй этого не переживет. Да и манера езды вряд ли изменится, — ухмыльнулся я и снова поглядел на приближающийся дом.

За стенами совсем-совсем тихо. Интересно, Пьер с девчонками уже свалили? Эх, и не позвонить — телефон полностью разрядился…

— Где, говоришь, хранится твое смертельное оружие? — спросил я, когда мы подошли к двери черного хода. Красавка крался позади нас, с подозрением поглядывая на окна и облизываясь.

— В подвале, где же еще? — пожала плечами Гама.

— Действительно, чего это я… И что это? Огромная бомба, которая способна сравнять с землей половину Империи?

— Как вы догадались⁈ — ухмыльнулась Амальгама, придерживая мне дверь. — Ах, Василий, ах негодяй, испортил такой сюрприз!

— Гама, не паясничай!

— Как скажете… Ох…

Она резко остановилась, слегка касаясь стены. Ее глаза блестели, а губы слегка подрагивали.

— Что такое?

Нексонианка несколько секунд хранила молчание.

— … а я и забыла атмосферу этого дома, — наконец, проговорила она, ощупывая обшарпанную стену. — Тут все как прежде, но чужаки наследили знатно…

— Мы тут одни? — спросил я прислушиваясь к скрипам. Вроде на втором этаже слышались шаги.

— Нет, — сказала Амальгама и с каким-то блаженным выражением сделала первый быстрый шаг, потом другой и вдруг козочкой запрыгала по коридорам дома.

Хоп! — и она скрылась в одной из комнат. Покачав головой, я последовал за ней. Не меньше меня удивленный Красавка потрусил следом.

— Гама, ты… — сунул я голову в комнату, но та оказалась пуста.

Ну началось!

Только я сделал шаг, как снова показался знакомый черноволосый силуэт, но с другой стороны коридора.

Нексонианка прыгала из комнаты в комнату, а я шел за ней, почесывая макушку. Хотя это же Гама, чего удивляться? Не дай бог она еще начнет тут танце…

Ох, мать! Реально моя ненаглядная нексонианка вышла в центральный зал с бильярдным столом и закружилась как балерина.

— Ох, я помню этот запах! — бормотала она себе под нос, закрыв глаза. — Он еле теплится, но все же…

Красавка принюхался и громко чихнул:

— Scheiße!