— Да, а вот сумасшедшие для окружающих — очень даже, — как бы задумчиво произнесла я. — Знаете, как-то дядя и тетя смотрели одну передачу… Там было что-то про известные мистификации и всякие выдумки, в которые верят люди. И там упоминалась одна теория, будто бы душа человека весит двадцать один грамм. В начале века один американский врач провел исследование на этот счет... Он взвешивал людей до смерти и после нее, кажется. Но его доказательства быстро опровергли.

Снейп оторвался от проверки эссе и даже попытался сделать вид, что слушает.

— Это все бред, конечно, но иногда так посмотришь на какого-нибудь человека… как он себе бормочет под нос… как то заикается, то говорит нормально… и начинает казаться, что эта теория самая настоящая истина, а странные люди — не странные вовсе. Просто у них душа тяжелее, чем у других. Будто к ним прицепилось что-то. Лишнее. Грамма так три. Магглы называют это одержимостью. Профессор Квиррелл точно безопасен для окружающих?

Выражение лица декана почти не изменилось. Он только совсем немного нахмурился. И выставил из своих владений через считанные минуты после этого разговора.

Когда выяснилось, что имя «Гарри Поттер» уже внесено в список остающихся на каникулы в Хогвартсе, я ни капельки не удивилась.

«Терпи, Линка, — велела я себе, когда МакГонагалл обходила столы и уточняла злополучный список. — Терпи. Нужно временно усыпить бдительность Дамблдора».

Пусть верит, что я не могу выносить Дурслей, а в остальном — предсказуемая фигура в его игре.

Из Слизерина оставалась я одна. Ребята за меня переживали, обещали писать и присылать гостинцы из дома. Я же дала слово нашей мамочке Панси, что не буду скучать, а Невиллу — что присмотрю за Тревором. В остальном же перспектива единоличного царствования на факультете почти две недели меня не тяготила. Зато эта новость лезвием топора упала на голову декану, осознавшему, что он-то ни на какие каникулы никуда уехать не может и будет заперт в подземельях со своим личным наказанием в моем лице.

— Гарри, мальчик мой, — дружелюбно сказал Дамблдор на первом ужине после отъезда школьников, когда немногочисленные обитатели Хогвартса собрались за одним столом и раскладывали еду по тарелкам, — ты ведь один в гостиной Слизерина? Тебе там, наверняка, одиноко. Давай ты переедешь на эти дни на Гриффиндор? Как видишь, там осталось больше всего ребят. — Директор указал на братьев Уизли и еще нескольких львят со старших курсов. — Там тебе будет веселее.

Я заметила, что зельевар после слов Дамблдора на миг воодушевился, но тут же его полуулыбка сменилась гримасой недовольства.

Думали от меня избавиться, профессор? Отдохнуть? А потом осознали варианты того, чем мое близкое общение с гриффиндорцами может закончиться?

Если честно, я сама не знала ответа на данный вопрос.

Как мне рассказали девочки-сплетницы, поступившие в один год с близнецами Уизли, эта парочка постоянно что-то устраивала. Порой их выходки на самом деле оказывались просто забавными розыгрышами, но гораздо чаще жертвы экспериментов Фреда и Джорджа занимали койко-место в Больничном крыле.

Чаще всего под удар попадали гриффиндорцы. Над барсуками и воронами Уизли «шутили» реже и, судя по тому, что выбирали только магглорожденных, полукровок и небогатых чистокровных без влиятельных родичей, мальчишки прекрасно осознавали возможные последствия. А раз так, то кто они на самом деле: просто добрые шутники-затейники, не всегда просчитывающие последствия, или хладнокровные экспериментаторы, нацепившие клоунские маски?

Директор и МакГонагалл спускали им все. А тех, кто ходил жаловаться, убеждали не выносить сор за порог. Возможно, не будь Снейп лучшим зельеваром, а Помфри — великолепным целителем, даже Дамблдору не удалось бы замять проделки парней, а парни наконец ощутили вину за свои действия. Но вряд ли декан и колдомедик возьмутся проверить. Они слишком ответственные.

К слизеринцам близнецы никогда не лезли, точно зная, что серебристо-зеленые не побегут к Дамблдору, а пожалуются сразу родственникам.

А потом появилась я: маггловоспитанный нахаленок Гарри Поттер, посмевший поступить не на тот факультет. Братцы и своих-то не жалели, но того, кто не с ними, кого они могут считать предателем…

В общем, я была благодарна Маркусу и остальным старшим ребятам, которые два месяца не давали Уизли жить спокойно, пока мы, первокурсники, делали вид, что ничего не случилось. Но сейчас Флинта в школе нет… И я не знала наверняка, будут ли близнецы что-то предпринимать, пока есть такая возможность. А если меня еще и подселят в Гриффиндор…

Я не обманывалась. Мне нечего противопоставить третьекурсникам, будь я хоть двадцать раз лучшая студентка. На Перси и Рона надежды нет, близнецы их ни в грош не ставят.

«Вы дурак или делаете это сознательно? — так и хотелось спросить мне у директора. — После этих каникул может так статься, что мои взаимоотношения с Уизли будут разрушены навсегда. Вы этого не понимаете? Или вы надеетесь, что я простила и забыла? Или может… что кто-то за вас отыграется на Гарри Поттере? Загонит зарвавшегося мальчика из чулана туда, где ему место. А вы останетесь незапятнанным, чистеньким. Еще и станете меня убеждать, что близнецы — просто дети. Или попытаетесь подправить мне память, волею главы Визенгамота закрыв глаза на нарушение закона?»

— Директор, вам не кажется, что это неприемлемо? — прервал мои размышления спокойный баритон Снейпа. — Мистер Поттер — студент моего факультета, который славится дисциплиной и прилежностью в учебе. А вы хотите отправить моего подопечного туда, где о правилах пусть и слышали, но считают их выдумкой, сказками.

— Северус! — воскликнула МакГонагалл.

Я же про себя усмехнулась. Знал ли зельевар об опасности для меня или нет, но он выбрал идеальную причину отказать директору. А заметив взгляд близнецов, я решила не только избегать визитов в башню Гриффиндора, но и по коридорам открыто не ходить.

В том, что это решение верное, я убедилась уже утром, когда активированная мантия-невидимка внезапно странно полыхнула серебром, когда я шла от гостиной к лестнице в холл. Похоже, меня поджидала какая-то магическая ловушка, но мантия просто развеяла ее.

Последние дни до Рождества я или отсиживалась в гостиной, или доставала декана. А в сочельник разговорилась с шестикурсницей с Хаффлпаффа, Эльзой. Мы обе явились на завтрак с корзинками, но в моей с недовольным видом кряхтел Тревор, а у девушки из-под крышки торчал пучок разноцветных ниток.

Мы улыбнулись друг другу, начали обмен комплиментами корзинкам, и выяснилось, что Эльза состоит в школьном клубе любителей вязания. За столом из-за раннего времени собралось совсем мало людей и никого из Уизли, так что мы с девушкой спокойно поболтали о вязании. В прошлой жизни на меня то и дело снисходило вдохновение, и я брала в руки спицы или крючок. И пусть знала не очень много, но могла поддержать разговор, не уточняя каждый термин. А Эльзу совершенно не смутил интерес к вязанию со стороны мальчика. И она не удивилась, когда я напросилась в гости в барсучью гостиную.

Пусть магов и было гораздо больше, чем мне когда-то казалось при чтении книг, как таковое массовое производство они почти не развивали. Да, существовали большие фермерские хозяйства, делившие между собой рынок продуктов питания, мануфактуры, производившие различные товары, вроде строительных материалов, мебели, тканей, посуды, книг. Тех же метел. Но большинство вещей все же изготавливалось в единственном экземпляре. Тот же мастер Олливандер и не думал создавать универсальные волшебные палочки, а мантии, если не считать школьных наборов мадам Малкин, всегда шились по индивидуальному заказу. При этом в магическом мире не существовало чисто мужских или женских профессий или увлечений. Квиддич не делился на мужскую и женскую лиги, ведь каждая команда создавалась из сильных и талантливых спортсменов, а не представителей одного из гендеров. В драконьих заповедниках волшебниц работало не меньше, чем колдунов. Авроры, охотники на редких магических зверей, любой из служащих Министерства, директора Хогвартса, преподаватели… Куда ни ткни, нигде не было предвзятости. И увлечения, вроде вязания, не были исключением.