Покачав головой, я убрала вещи и улеглась на кровать с дневником Лили. В последние дни у меня было не так много свободного времени, чтобы ознакомиться с очередной случайной записью. Да и на виду у всех светить дневник еще больше не хотелось. Хватит того, что в поезде привлекла к нему слишком много внимания.

На этот раз тетрадка раскрылась в середине. За долгое невнимание я была награждена сразу несколькими записями, кое-как уместившимися на один разворот. Судя по датам, мне предстояло прочитать мысли Лили Эванс, только перешедшей на четвертый курс обучения.

Первая запись криво-косо пересекала страницу зеленой карандашной молнией.

«Да как она посмела?! Отчитала, точно ребенка!»

Обычно округлый почерк Лили заострился, буквы скакали вверх-вниз музыкальными нотами.

«Алиса не унимается, — шла чуть ниже следующая чернильная запись, уже с датой, от пятого октября, — твердит все эти глупости, настаивает, что я должна выслушать. Сумасшедшая! Сбежала от нее сегодня в Библиотеку. Она не рискнет подсесть к Севу. Никогда!»

«Алиса перестала со мной разговаривать, — было написано снова карандашом, но уже красным. — Только бросила напоследок, что мне нужно научиться жить в мире, к которому я отношусь, иначе однажды рискую сильно пострадать. Ну я тоже с ней теперь не говорю. Еще бы! Она напророчила мне беды! И из-за чего?! Глупость какая!»

Следующий раз дневник Лили открыла только в декабре.

«Стыдно-то как! Сев сегодня на меня наехал и наговорил такого!.. Даже не извинился. Я пробовала обернуть все в шутку. Обычно срабатывало, но тут мой змей уперся как баран. Сказал, что... Что мне надо перестать вести себя как ребенок. Мол, только ребенок говорит то, что вздумается. И выбалтывает чужое. Сказал, чтобы забыла о его существовании, если продолжаю упорствовать. Но в чем я упорствую? Это они сами упорствуют в своих замшелых традициях».

«Это просто нелепо! Прошло три дня, но Северус все еще дуется!»

«Взяла в Библиотеке книгу про истинные имена. Какой же пережиток! Триста страниц на староанглийском… и все про то, что с давних времен для защиты принято давать ребенку при рождении одно имя, настоящее, а в быту и при посторонних пользоваться сокращением или вообще другим именем. Мол, зная истинное имя, на человека можно навести порчу или заключить договор от его имени. Именно поэтому истинное имя поверяют только самым близким, самым надежным, родным, близким или под клятву.

Ну, во времена всяких войн такое могло быть, но сейчас кому и зачем проклинать кого-то через имя? Но я хотя бы поняла, почему Джеймс с таким пафосом всякий раз свое имя озвучивает. Мол, он бесстрашный, раз не скрывает. И смотрит все время. Надоел!»

Последняя запись на странице была отмечена апрелем.

«Алиса все еще со мной не разговаривает. А скоро экзамены! И как быть? Мне нужны конспекты ее брата!

И Северус заявил, что помогать не станет.

Сговорились!»

Дальше прочесть не удалось. Дневник просто прищемил мне пальцы за попытку перевернуть страницу.

«Но хотя бы теперь ясно, что за следующие несколько лет и Лили, и Джеймс изрядно поумнели, раз прямо сейчас, судя по всему, настоящее имя их ребенка знает всего один живой человек. Да и тот никому ничего рассказать не может. Из Азкабана-то», — признала я очевидное, решив обязательно взять в Библиотеке что-нибудь об истинных именах.

Разочарованно вздохнув, я поднялась, чтобы поставить тетрадку на полку стеллажа, и тут из нее выпал сложенный надвое листочек.

— Бонус, — повеселев, шепнула я и вернулась на кровать с добычей. Листочек оказался списком. Составила список явно не Лили, но ей принадлежали карандашные заметки.

«Ну, если этих книг не было в Библиотеке тогда, то вряд ли появились теперь, — сказала я себе, насчитав больше полудюжины одинаковых комментариев Эванс. Оставалось надеяться, что кое-где проставленные цифры — цена. — Даже если все считать в галеонах, то выходит не слишком много. А раз книги недорогие, то вряд ли относятся к чему-то запрещенному. По названиям ведь ничего не понятно… Даже те, что на английском, напускают туману!»

Покосившись на Драко и убедившись, что тот все еще весь в своих мыслях, я быстро переписала названия на чистый листик и отправилась на поиски Флинта.

Старшекурсник обнаружился в гостиной в компании квиддичных игроков. Парни явно собирались на поле, так что я отбросила смущение и, упав на подлокотник, быстро изложила Маркусу свою просьбу.

— Список и задаток, — коротко напомнил Флинт. — Знаешь?

Список староста не глядя сунул в мой мешочек с десятью золотыми монетками. Только убедился, что на бумажке указана фамилия.

Я могла поискать нужные книги по имевшимся каталогам книжных лавок, но зачем, если слизеринцы еще полвека назад придумали, как сэкономить свое время и силы за относительно небольшие деньги.

В Лондоне жил некто мистер Тревс. Каждый понедельник к нему отправлялся список заказов. К пятнице он обходил книжные лавки, знакомых старьевщиков и ломбарды. Список найденного он отправлял обратным письмом. Получал деньги в субботу и к понедельнику выкупал и отправлял искомые книги в Хогвартс. За свои услуги Тревс просил пять процентов стоимости книг, но не меньше сикля с каждого клиента. Его услугами через старосту Слизерина пользовались и вороны, и барсуки. Только львята крутили носами.

Нам, первокурсникам, о таком способе найти нужные книги рассказали тогда же, когда вводили в курс жизни на факультете. Драко и остальные ребята слушали вполуха, а вот я мотала на ус. Пусть у меня, как и у других, есть библиотека, но до каникул я до нее не доберусь. Да и не факт, что Дамблдор даст мне сбежать во второй раз. Так что личную библиотеку пока стоило собирать прямо в Хогвартсе.

В спальне в мое отсутствие ничего не поменялось. Разве что Тревор заскучал в ванной и начал раскатисто поквакивать под дверью.

— Научился бы уже открывать, — посоветовала я жабу, выпуская из заточения. — Ты ж великий убегатель. Как тебе репутацию поддерживать, если дверь может остановить?

Жаб невозмутимо квакнул в мою сторону что-то ругательное и ускакал под кровать хозяина.

— Ну не обижайся, твоя жабья милость! — захихикав, театрально воскликнула я. — Ей-богу, ты самый изобретательный, канальский, расчудесный принц на свете!

— Это откуда? — оторвавшись от письма, спросил Драко.

Я неопределенно пожала плечами, вздохнула и выпрямилась. Жаб лести не внял, остался сидеть под кроватью. Драко проследил за моими манипуляциями, покосился на исписанные листы и обмакнул перо в чернильницу. Но потом замер, хмуро глядя на уже написанное и кусая губы. Большая капля упала на столешницу, обрызгав письмо. Мальчик беззвучно выругался и вытащил из рукава волшебную палочку.

Оценив вид приятеля, я полезла в прикроватную тумбочку, куда по заселению перекочевала часть стратегических запасов шоколада. Малфой с грустной благодарной улыбкой принял от меня пеструю коробочку и уточнил:

— Магический зверинец? Необычный выбор.

— У тебя такой вид, что шоколадной лягушкой дело не поправить, — сообщила я приятелю. — Что случилось?

— Ничего, — грустно ответил блондин, вяло ковыряя упаковку.

Видя, что без дырки в плотине волной слов меня не накроет, я села рядом и с шуршанием разорвала свою упаковку.

— Рассказывай, — велела Малфою.

— Ничего не произошло, — начал мальчик. — Сейчас. Просто...

— Все началось с напоминалки, — видя, что ребенок мучается, предложила я первую фразу.

Драко покачал головой и покосился на меня.

— Не совсем. Напоминалка… просто напомнила кое о чем, — невесело усмехнулся он каламбуру.

Я не торопила, уже видя, что мальчик настроился поделиться своими переживаниями.

— Харо, ты знаешь, что означает моя фамилия? — решившись, спросил Драко.

Я лишь пожала плечами, не желая перебивать блондина.