— Дадличек, зачем тебе компьютер, ты ведь осенью отправишься учиться в Воннингс. Тебе не позволят взять компьютер с собой, — убеждала блондинка, но мальчишка не считал это аргументом, продолжал топать и кричать.

— А ты не промах, сынок, — сказал дядя, когда Дадли согласился на еще пару подарков, купленных в Лондоне, вместо компьютера. — Настоящий делец!

Дальше события развивались ровно по канону: звонок, весть о переломе ноги миссис Фигг, спор Дурслей, недовольство Дадли и решение взять меня с собой. После чего меня отправили в душ и выдали комплект из дешевых, но совершенно новых шорт и футболки.

Лишь оказавшись в машине, я нашла время обдумать произошедшее. Сначала показалось, что мне все только снится, но чем дальше, тем меньше в это верилось. И раз я попала, то нет смысла впадать в истерику. Это никому не помогало. А раз выхода у меня нет, то стоит расслабиться и принять ситуацию. А для принятия не плохо бы в ней разобраться.

В Лондоне для детей была обширная развлекательная программа. И зоопарк шел лишь вторым пунктом после ланча в кафе с тортом и мороженым. Меня не обделили, кусок торта был меньше, чем у Дадли, но вполне себе приличный, а мороженое — самое дешевое, но зато обалденно вкусный фруктовый лед, а не какой-то пломбир, пусть и с колотым шоколадом.

В зоопарке я вела себя тихо и примерно, а потому никто не уехал домой сразу после разглядывания змей. Дальше старшие Дурсли повели нас с кузеном и Полкинсом в кино. В темноте кинотеатра меня от перенапряжения сморил сон, и я погрузилась в воспоминания о жизни Гарри Поттер. К моменту, когда хохочущий Дадли разлил на меня газировку, я уже знала, как жила эта девочка последние годы.

Для начала воспоминания развеяли мое предположение о смене пола с вселением новой души. Нет, Гарри всегда была девочкой. Но никто этого не замечал. Даже тетя Петунья, переодевавшая и купавшая маленькую Гарри до того момента, когда девочка смогла делать это сама. Это наводило на мысль, что Дурслей зачаровали.

Но зачем кому-то, чтобы Дурсли считали ребенка Поттеров мальчиком? Нелепость. Если только… Если только тот, кто зачаровал родичей Гарри, сам был не в курсе, что она девочка. И уже чары, выходит, легли так, что Дурсли считали племянницу племянником. Побочный эффект. Но тогда сами чары, получается, нужны для другого. Например, заставить тетю и дядю ненавидеть Гарри.

Да и на Гарри они явно действовали.

Девочка по воспоминаниям казалась самой настоящей дурочкой. Дурочкой, считавшей Дурслей чистым злом. Любое их действие она воспринимала как собственное угнетение и унижение. Но на меня наложенные чары не действовали, так что я смотрела на ситуацию не через слой наведенной ненависти и рассеивания внимания.

И видела, что Дурсли не были так уж жестоки к девочке. Она ела достаточно, пусть и без пары-тройки добавок. Ей почти не доставались сладости, все больше морковка и капуста, но голодом не морили. Да, она спала в чулане, но ее не запирали в нем на дни и недели. Обычно наказание ограничивалось проведенным взаперти вечером без ужина. Хотя дядя грозился, что уж там. И пусть Гарри донашивала одежду Дадли, в которой напоминала мокрого птенца, но в школу она ходила в дешевеньких, но новых брюках и рубашках. И даже туфли и кроссовки ей покупались по ноге. А кузен не вел на Гарри охоту, предпочитая большую часть времени игнорировать родственницу. Лишь цыкал, если видел вне дома, да хмуро посматривал из-под челки.

На обследования Петунья Гарри не водила, никто и никогда не рассматривал ее достаточно близко, и совершенно все были уверены, что Гарри — мальчик. Мелкий и тощий.

Более того, Гарри и сама не слишком вникала в свою половую принадлежность. Она носила вещи, предназначенные для мальчика, и для нее этого было достаточно. А додуматься до очевидного открытия ей мешали собственная недалекость и рассеянность, явно искусственного происхождения.

«Вот попадос! — искренне возмутилась я. — И как быть?»

В своей теперь уже прошлой жизни планировать я не любила, но в этой без списка дел не обойтись. И я решила, что перед началом его составления стоит собрать побольше сведений. И в первую очередь найти документы Гарри. Они могли пролить какой-то свет на всю эту историю.

Сказано — сделано. На следующий день, пока Дадли где-то шатался со своими дружками, дядя был на работе, а тетя вышла в магазин, я быстро и тщательно обыскала спальню Петуньи и Вернона. Как и ожидалось, стопка документов отыскалась в верхнем ящике комода. Там же я нашла письмо Дамблдора. И несколько раз его перечитала, прежде чем застонать от понимания.

Итак. Согласно словам директора, я — сын Лили и Джеймса Поттеров, Гарри Джеймс. Ни точной даты моего рождения, ни списка прививок, ни магической метрики, ни адреса, где решили похоронить родителей. Дамблдор, который в книгах на каждом шагу плел густое кружево слов, умудряясь запутать собеседника и вывернуть его обвинения в обратную сторону, в письме оказался сух и лаконичен сверх меры.

В метрике, оформленной для меня Дурслями, я уже оказалась не просто Гарри, а Генри Джеймсом Поттером. И никаких записей о прививках, перенесенных болезнях. Я будто и не существовала вовсе. Кроме как в двух бумажках.

И как теперь быть?

Сидеть и ждать письмо из Хогвартса я не собиралась. Так что моей следующей задачей было выбраться в магический мир и встретиться с гоблинами. А вот от этой встречи зависели мои дальнейшие планы.

Если гоблины сообщат мне, что без ключа и до дня рождения я не могу рассчитывать хоть на что-то, то сажусь и сижу на попе ровно. Если же гоблины оказывают мне хоть минимальную помощь, то я аккуратненько начинаю готовиться к учебе и изучать магический мир. При некоторой удаче я даже смогу уехать от Дурслей. Это конечно опасно, ведь тогда я предстану перед Дамблдором слишком самостоятельной, но... всегда можно разработать такой план, чтобы директор ни под каким видом не смог руководить моей жизнью. Это телу моему одиннадцать, а по мозгам мне двадцать один. И я уже нажилась и в большой семье, и в общаге. У меня смирения, конечно — бескрайнее море, но вертеть своей жизнью не позволю.

Еще оставался вопрос с гендером. Похоже, все в магическом сообществе считают меня мальчиком. Нужно понять, как подобное произошло и как мне это использовать. А я собиралась это использовать!

С одной стороны, не очень я и хочу жить под видом мальчика, но с другой, это открывает для меня уйму возможностей. Нужно лишь выяснить, как меня зовут на самом деле и от каких бед меня убережет сокрытие пола и настоящего имени.

Для осуществления задумки потребовалось несколько фунтов из заначки дяди, найденной при обыске спальни, и подходящий момент для побега. Сложнее оказалось купить билет на поезд до Лондона. Я долго сверлила взглядом билетные кассы, прежде чем подойти к одной из них. Казалось, меня обязательно пошлют… домой. Но то ли женщине за стойкой было все равно, то ли я как-то ее дистанционно зачаровала, а билет мне выдали по первому же требованию.

Дальше все прошло без проблем. Мне просто нужно было выйти на станции, названной в честь нужной мне улицы. В «Дырявом котле» оказалось сумрачно и тоскливо. Из посетителей — лишь парочка седых ведьм, да какой-то чудак в старомодном лоснящемся сюртуке, читающий книгу по квантовой физике. Внезапно пришло осознание, что бар, хоть и расположен на Косой Аллее, но это самая настоящая дыра, куда поесть и переночевать могут пойти только безумцы, бедняки и магглорожденные, для которых и придумали сделать проход в магический мир через это смрадное местечко. Будто магглорожденные достойны войти в мир волшебников только через черный ход, сквозь узкую арку возле мусорных баков.

— Интересно, а парадное тут есть? — хмыкнула я, разглядывая кирпичную стену.

Через бар удалось пройти незамеченной. В черных брюках, белой рубашке и сером пуловере я, вероятно, не привлекала излишнего внимания. Чтобы больше запутать окружающих, я еще дома сняла очки и хорошенько пригладила волосы, обработав их гелем для волос Дадли. По началу мало что видела, но потом приноровилась, а уже в большом городе мое зрение будто само собой улучшилось. Опять внушение? Мой счет к одному седобородому старцу рос со скоростью света!