— Давай договоримся — это последний раз, когда ты умалчиваешь детали, — предупредил я.

— Да, согласен. Потом буду все разжевывать, — кивнул Дорн. — Вот только после задания. Хорошо?

— Замечательно, — сжал я губы.

Он опять улыбнулся, потягивая какую-то плохо панущую жидкость из жестяной кружки. Мне же было совсем не до смеха. Я всегда придеживался правила: хочешь победить в битве — изучи все вдоль и поперек.

— Кстати, а куда тыперемещался? Что там интересного? Это я про ответвление сумеречной зоны, где ты исчез бесследно, — Дорн задал, пожалуй, один из самых сложных вопросов. Но говорить о бабке и её внучке я ему не буду, а то мало ли что у него на уме.

— Да тварей лупили, — спокойно ответил. — Тренировался в стрельбе и подкармливал свою паучиху. Тем более мне же надо быть постоянно в хорошей форме.

— Это верное решение. В Москве ты особо не постреляешь, — Дорнуспокоился, одобрительно кивнул и положил на стол небольшой предмет серого цвета, похожий на каменный бублик. — Напоследок… Возьми эту вещицу. Когда останешься один на один с этим стариком… я про верховного Хранителя, если что, просто кинь её на пол.

Я взял предмет в руки. Он был тяжелей, чем казался, раза в два.

— В общем, ты понял что делать, — ответил он, исчезая. А я даже руку не успел протянуть. Сияющий сгусток энергии вылетел из ниоткуда и врезался в меня.

Очнулся вновь в уличном туалете. Времени в мире живых прошло всего несколько секунд, если верить моим наручным часам.

Добравшись до столика, я увидел второе блюдо, над которым, громко чавкая, завис Пал Палыч.

— Котенок ваш в три горла ест, — улыбнулся Жора. — И как в него все это помещается?

— Сам не пойму, — ответил я, вспоминая слова бабки. В какой-то момент он начнет очень быстро расти, и я жду с нетерпением.

Сытно пообедав, мы отправились в общежитие.

По пути мне позвонил Верховный Хранитель.

— Ну что, Иван, надумал? — спросил он, делая паузу.

— Да, предлагаю встретиться на вашей территории, — сказал я ему.

— Конечно, — оживился старик. — Завтра можно, прямо с утра.

— Идет, — согласился я. — Тогда я доберусь на такси, и мне нужен адрес.

— Не требуется. Будет портал. Скажи только время.

— Да примерно в десять утра.

— Тогда у выхода из общежития в это время появится портал, — радостно ответил старик. — До скорого.

В очень смешанных чувствах я шел по коридору. Во-первых, я злился. На Дорна, на самого себя, потому что не послал эту затею куда подальше.

Зачем ему разговаривать с Верховным? Какая между ними связь? Непонятно.

Решив отвлечься от мыслей, я позвонил Полине, и мы вышли мы прогулку чуть раньше. Оказывается, девушка решила мне показать художественную выставку, которая открылась совсем недавно. Добрались мы до нее на метро. Располагалась она в большом здании, тщательно охраняемым магами. Они стояли чуть ли не цепью, зорко следя за посетителями. Как Полина рассказала, картины здесь очень дорогие, и много кто уже покушался на них. Я оплатил в кассе билеты, и мы прошли вглубь, в освещенный зал, на стенах которого были развешаны картины.

Я представлял себе какие-нибудь красивые рисунки природы, живописные баталии или катастрофы вроде цунами, наплывающего на прибрежный город.

Но первое, что я увидел, когда мы прошли внутрь — красный круг в черном квадрате. Ну да, и название такое же. Наверное, чтобы никто не перепутал. Художник — некий Мойша Абрамович.

— Это что такое? — улыбнулся я, кое-как сдерживая смех. — Они серьезно?

— Ну да, — растерялась Полина. — Это же выставка абстракционистов.

— Да я в детстве рисовал более живописно, — засмеялся я тихо, чтобы не мешать проходящей рядом экскурсии.

— А теперь посмотрим на этот шедевр, который оценивается в сто миллионов рублей, — проникновенным голосом рассказывал гид. — Абрамович, Красный круг в черном квадрате. Посмотрите на эти идеально ровные отточенные линии. Автор хотел показать этим бренность бытия, жизнь по строгим правилам. Красный круг означает отсутствие развития как духовного…

— Что он несет? — улыбнулся я. — Он что, умом тронулся? И сто миллионов! За что⁈

— Ах-ха! Ну да, дороговато за две геометрические фигуры, — прыснула Полина. — Но тут каждый видит то, что хочет.

— Если кто-то найдет там что-то кроме черного квадрата и красного круга — я сочту его психом, — ответил я.

— Ладно, пойдем в другой зал, — предложила Полина, и я увидел очередной бред. Три синих полосы, четыре черные кляксы, два небольших красных круга. Дополняла очередную хр*нь волнистая линия в углу. Будто художник хорошо поддал и, решив подписать картину, уснул в процессе.

— «Неизбежность. Адам Мухштайнер», — прочитал я снизу и тяжко вздохнул. — Мухштайнер, твою мать… Давай лучше прогуляемся в парке неподалеку, иначе я тут с ума сойду.

— Да, пошли отсюда, — Полина засмеялась и взяла меня за ручку. Мы вышли из этого дома абсолютного зла с гордо поднятыми головами.

На свежем воздухе как-то сразу полегчало, парк был довольно уютным и ухоженным. Ровные ряды деревьев шумели под легким ветерком, мимо проходили парочки, семьи с детьми и компании подростков.

Мы немного погуляли, купили мороженое, уселись на лавочке, беседуя об учебе. Я в свою очередь рассказал о прошлой игре и наглом Глебе, который получил по заслугам. Поговорили о преподавателях и новых предметах, которые нас ожидают впереди.

Когда уже стемнело, мы заскочили в небольшой уютный ресторанчик. Заказали пельмени со сметаной и на десерт яблочный пирог. Пал Палычу перепала тарелка острейшего перца.

Наш вечер отдыха завершился прогулкой под луной. Я вновь проводил Полину до её общежития, а сам отправился к себе.

Очутившись в комнате, вновь застал Саню за отжиманиями. Но если в прошлый раз он кряхтел и катался по полу, как увалень, то сейчас полноценно отжимался от пола.

— Да ты так силачом станешь, — усмехнулся я.

— Двадцать, — Саня выполнил упражнение еще раз и упал на спину, тяжело дыша. — И не говори. Но пока жира достаточно, чтобы это оставалось моими влажными мечтами.

— Все будет. Ты только не останавливайся и наращивай с каждым днем нагрузку, — ответил я, тепло вспоминая годы обучения в Академии Лисса. Туда я пришел худощавым подростком, а вышел крепким и выносливым мужчиной.

— Легко сказать, да трудно сделать, — пробормотал он, восстанавливая дыхание. Затем посмотрел на время. — Охренеть! Пять минут, и душ закроют!

Он схватил полотенце и брусок мыла, выскочив из двери и чуть не вынеся косяк.

Я же закрыл глаза и представил, как мы побеждаем в турнире. А затем я уже учусь на втором курсе, потом перед глазами ящик-артефакт, в котором жужжали все элементы. Подхожу, нажимаю сбоку рычажок… открыл глаза и понял, что почти проспал. Будильник Сани будто и не звенел вовсе. И как он будет нормально работать, когда сосед каждый раз его сбрасывает со своей тумбы?

Пробежка и тренажерный зал отменяются. Времени уже нет.

Я второпях отжался и поприседал, умылся и начал одеваться, по пути перекусывая бутербродами, которые оставались после пикника.

Белая рубаха, черный костюм, лакированные туфли. Я готов.

Выбежав из общежития, я заметил портал, а возле него дежурившего Хранителя. Он строго посмотрел на меня.

— Астафьев? — грубо окрикнул он меня.

— Он самый, — подошел я ближе.

— Заходи, тебя уже ждут.

Вот же брехло! Какой там ждут⁈ На часах без минуты десять утра. Да к тому же старик сказал, что примерно в десять встреча. Значит, никто никуда не опаздывает.

Заскочив в портал, я оказался во дворе Центральной Обители. На пепелище я заметил новые кучки — кого-то здесь явно сжигали недавно. И он был не один, судя по количеству кучек.

Меня встретил прислужник и провел в ту же комнату, в которой мы разговаривали со стариком до этого.

— Иван, — воскликнул Верховный Хранитель. — Присаживайся. Расскажи, зачем пришел. Обрадуй старика.

Я покосился на его сынка. Тот продолжали сидеть и пялиться на меня.