После того, как мы сели в такси и отправились к центральной арене, я незаметно вытащил из пространственного кармана проснувшегося Пал Палыча.

И, конечно, тут мне на телефон позвонил Ямпольский.

— Ну ты где? Я уже подъехал, — сказал он в трубку.

— Я сам доберусь. Пришлось заехать кое-куда, — ответил я.

— Иван, это несерьезно… Ладно, — по голосу было слышно, как он сдерживает раздражение. — Смотри только, не опаздывай.

И бросил трубку.

— Серёг, надо чуть быстрей, — обратился я к таксисту, смотря на время. — Успеем за пять минут до центральной арены? Только к черному входу.

— Конечно, сейчас ускоримся, — Серёга кивнул и вдавил педаль газа в пол. Под капотом тут же взревело и нас с Жориком вдавило в кресло. Лихо вывернув в ближайший проулок, Серёга улыбнулся: — Так кто сегодня бьется на арене?

— Я, но против кого, пока непонятно, — ответил, будто это рядовое явление — выступать в премиальном бою на центральной арене столицы.

— Ох-хо-хо! — воскликнул Серега, ударив по рулю. — Так это ж надо смотреть! В общем, зарулю в ближайший бар, там есть тотализатор. Короче, ты понял. Буду за тебя болеть.

Я кивнул, скармливая Пал Палычу, пока есть возможность, шашлык с острым перцем, которые передал таксист. Котенок ел, будто держали его на голодном пайке. Но я-то понимал — рядом с хозяином и аппетит лучше.

Подъехали мы за пять минут до начала. Ямпольский встретил нас у черного входа и провел меня через знакомый коридор, затем мы вошли в комнату, и я переоделся в спортивную одежду, поменял обувь на удобные кроссовки.

— Есть один момент, Иван, — серьезно посмотрел на меня граф, — поединок смертельный, поэтому, сам понимаешь — либо ты, либо тебя. И засчитываться победа будет, когда ты прикончишь своего оппонента. Увы, личности бойцов на премиальных боях держатся в строгом секрете, поэтому до сих пор не знаю, кто против тебя будет. Но противник серьёзный, как мне сказали. Всё, удачи! Время!

Он провел меня по очередному коридору, и дверь отворилась. В уши врезался шум переполненных зрительных рядов.

Тот же ведущий в центре кричал в своё конусообразное устройство. Я не спеша прошел по песку, а за мной семенил Пал Палыч с гордо поднятой мордочкой.

Трибуны разразились апплодисментами.

— Первый боец! Уже полюбившийся многим Лучник и его питомец лавовый кот Пал Палыч! Сегодня будет жарко, друзья. А почему? Да потому бой смертельный! И на арену вызывается тот, кто никогда не сдается и уничтожает всех, кто окажется на его пути! Кну-у-у-ут! — зрительные ряды взревели, аплодисменты стали громче. — И его питомец жаба песчаных болот Гварди! Встречайте!

На арену вышел ужасно худой мужик в кожаной броне, хотя двигался он достаточно энергично. Глаза выпученные и злобные, рот искривлён в зловещей ухмылке. В руке он держал какую-то магическую плеть. Она чем-то смахивала на гигантскую струну от музыкального инструмента. Только ничего хорошего не будет, если эта мерцающая красным х*рня попадёт в меня.

К нему подпрыгнула большая жаба. Только череп немного удлинён, а спина и лапы покрыты мелкими шипами. По зеленому ореолу я предположил, что они ядовиты. Я снял с плеча лук, крепко схватился за рукоять, немного вытянул одну из стрел из колчана.

— Ита-а-ак! Бейтесь до смерти, господа! — закричал ведущий и быстро удалился с арены.

Раздался звук гонга. И ещё до того, как его эхо перестало тревожить окружающее пространство, Кнут атаковал.

Увы, Ямпольский ошибся насчет «серьезности» противника. Он попался не очень смышленый. Поначалу его струна хлестала, пытаясь достать меня, но я определил оптимальное расстояние, на котором оружие Кнута не работало. Как ни хотел сократить дистанцию гладиатор, я тут же уходил с «линии огня». И расстояние совершенно не мешало мне атаковать стрелами.

Выбрал я новые, чтобы пристреляться и понять их убойную силу. Но уже после пятого выстрела осознал — они здесь ничего не решат, если только послужат отвлекающим фактором. Это да, идеально.

Пал Палыч в это время воевал с жабой, которая очень быстро передвигалась по арене. Она запускала в моего питомца ядовитые шипы и выплевывала язык, норовя обездвижить его и притянуть к себе. Лавовый котенок увидел мою тактику и делал точно так же, как и его хозяин — держал дистанцию.

А потом питомец просто подловил жабу в полёте. Его лавовый шар был точным и смертоносным. На белый песок арены упало тело Гарди с большой дымящейся дырой посередине.

Кнут сразу закричал в ярости. Его плеть стала ярче, а лицо покраснело от ярости. Проведя серию быстрых выпадов, уворачиваясь от лавовых шариков Пал Палыча, он загнал меня на край арены. Занёс руку с оружием для решающего удара…

Но теперь моя очередь, и я ответил. Несколько быстрых выстрелов обычными стрелами, которые Кнут отбил своей струной, и четвертый — боевой стрелой от Тао с антимагией.

Конечно, на моем противнике была защита, но её как будто бы и не существовало для острого наконечника, покрытого специальным зельем. Кнут выпучил глаза ещё сильней, попытался улизнуть, но было поздно.

— ХРРУМ! — раздался звук пробиваемого кожаного доспеха. Видно, внутрь были вшиты крепкие металлические пластины. Это погасило убойную силу стрелы, которая вошла в лёгкое. Судя по углу, под которым она вошла в тело, сердце чудом оказалось не задето.

Это было чертовски больно и обидно, судя по искривившейся физиономии Кнута. Ему резко поплохело. Он выронил плеть, упал на колени.

— УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ! — начала скандировать толпа зрителей.

— Итак! Лучник убивает Кнута! Немыслимо! — заверещал ведущий в стороне.

Я не спеша подошёл к поверженному врагу, выхватывая кинжал из ножен. Сталь блеснула в лучах солнца. Толпа загудела ещё сильней.

Кнут попытался встать, но я толкнул его ногой обратно, и он упал на спину, поднимаясь на колени.

Уголки его тонких губ дрогнули и поползли вверх. Глаза умоляюще смотрели на меня.

— Давай, — бормотал Кнут. — Режь… аккха-кха, — он закашлялся, сплевывая кровь. — Звери требуют крови… Слышишь?

— УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ! — стоял гул на фоне. Тысячи орущих глоток. Тысячи тех, кто жаждет смерти ни в чем не повинного человека.

Я протянул руку с кинжалом, коснулся кончиком острого лезвия его шеи. Кнут поднял подбородок выше.

— Ну! Давай!!! Чего ты ждешь?!!! — закричал он. — Режь!!!

В последний момент в его глазах промелькнули горечь и отчаяние…

— Рагнар, прикончи его! Убей! Ну же! — за спиной раздался рык Годрика. — Никого нельзя оставлять в живых!

— В небеса вечные приду я… и встречу там его… да наградит он меня по заслугам моим… — забубнил монотонно длинноволосый воин. Он лежал на спине, а я прислонил к его шее холодное лезвие кинжала. Одет противник в блестящую кольчугу, за спиной красный плащ. Кто-то из благородных, не иначе.

— Рагнар!!! Он наш враг! — вновь услышал я Родрика.

Рука, которой я держал кинжал, дрогнула. В глазах у благородного я заметил отчаянье и лёгкую отрешенность. Он облегченно улыбнулся.

— И обрету я вечный покой… — продолжал он бубнить себе под нос.

— Давай! Чего ты медлишь⁈ — голос моего друга перешёл в хрип.

— Нет, — ответил я, убирая кинжал в ножны. — Я лучник Лисса, а не убийца.

Сколько я встречал таких взглядов? Десятки? Сотни? Уже и не припомню.

Но если тогда это было оправдано войной, которую развязали не мы, то сейчас это всего лишь поединок. Этот худощавый гладиатор не враг мне. Он просто поставлен в те же условия, что и я.

Именно поэтому в данный момент всё внутри меня взбунтовалось. Почему я должен угождать толпе? Этому олигарху? Чем я тогда отличаюсь от слуг, которыми он управляет?

Таковы правила⁈ Да в пекло их! Я сам создаю правила! Быть справедливым и карать врагов по заслугам их — вот одно из тех догм, которым следует каждый лучник Лисса.