Приехали мы поздно и, конечно, опоздали. Но Татьяна Васильевна, заприметив нас в смотровое окошко, открыла дверь.

— Проходите, что уж, — улыбнулась она. — И спасибо за подарок. Еще раз. Такой практичный, что аж слов нет. Только на половина мощности включила его…

Вахтерша имела в виду яркость светильника, который был закреплён в небольшом холле точно по центру потолка. И я понимал её маленькую радость. На улице сейчас темная ночь, но здесь светло, будто солнечным днём. Я написал Полине, что только что приехал, пожелал ей сладких снов и довольно быстро уснул под тихий мерный храп Сани.

Утро и учебный день оказались будто слизаны под копирку с прошлого понедельника. Всё почти то же самое, кроме разве что двух моментов.

Санёк был раза в два выносливей на пробежке, по сравнению с результатом недельной давности. И Пал Палыча теперь я не прятал, а водил всё время на поводке. Этот фактор играл мне на пользу: я уже различал тех, кто ко мне относился с неприязнью, замечая, как они опасливо посматривают в мою сторону, и тех, кто импонировал мне, стараясь погладить Пал Палыча. Но котенок продолжал фыркать и пытался укусить или поцарапать чужаков.

Однообразный учебный день завершился обедом, который был на редкость изысканным. Суп с мидиями и сочное филе утки в белом соусе порадовали меня, а Пал Палыч был просто в восторге. Ведь он распробовал васаби, очень ядреную штуку, которой он съел две доверху наполненные глубокие чашки.

После этого я направился в Главный корпус. Пора было навестить ректора.

Возле кабинета Михаила Георгиевича дежурило несколько лекарей, и у всех лица были, мягко говоря, озабочены. Мне можно было не рассказывать, я понимал, что здоровье самого главного человека в Академии стремительно ухудшалось.

На входе меня пытались задержать два охранника. Один из них грубо обыскал меня.

— Вас не ждут, — грубо бросил мне второй, окидывая меня угрюмым взглядом и отбирая коробку с зельем.

— Если ты не хочешь, чтоб твой хозяин умер, впустишь, — ответил я ему таким же взглядом.

— Иди отсюда, говорю, — зарычал громила. — И чем быстрей, тем лучше.

— Подождите, — ответил один из лекарей, лысоватый пожилой мужик. — Что в коробке?

— Проверим во дворе, — резко ответил ему охранник. — Может бомба.

— Нет, там какие-то стекляшки, с жидкостью, — ответил второй охранник, уже успев заглянуть внутрь.

— Это зелье, которое спасёт жизнь Михаилу Георгиевичу, — ответил я.

— Да, похоже на то, — подтвердил один из лекарей, тот, что с залысиной, после того, как провел рукой над пузырьками с зельем. — Срочно пропустите его!

— Только со мной пойдешь, — пробурчал мне громила. Не спеша отдавать мне коробку, он провел меня в знакомый кабинет.

Те же пара шкафов, стол и кресла, в одном из которых сидел изможденный ректор. В правой руке он сжимал ту самую черную звезду, которая мне была очень нужна. Создавалось впечатление, что этот предмет больше не помогал ему, а наоборот вытягивал оставшиеся жизненные соки.

— Я не просил тебя зайти, — пробормотал ректор бледными губами. — Что тебе нужно?

— Добрый день, Михаил Георгиевич, если можно его назвать добрым. Вот, принес вам лекарство, но его у меня пытались отобрать на входе, — ответил я, и ректор удивлённо уставился на меня.

— Положи коробку на стол, — захрипел ректор, обращаясь к охраннику.

Громила послушался. Внутри коробки звякнули пузырьки, когда она оказалась на полированной столешнице.

— Лекари проверили. Говорят, что это действительно лечебное зелье, которое вы принимали раньше, — сказал он.

— Сходи прогуляйся, — махнул ему ректор. — Ты тоже, — обратился он ко второму.

Когда охранники исчезли за дверью, Михаил Георгиевич открыл один из пузырьков, вливая в себя содержимое. Скривился.

Но затем я увидел, как в глазах собеседника заблестела жизнь. Он оживился, потом встал и прошелся по комнате. Упал в кресло, подумал, и ещё выпил одну порцию зелья.

Пара секунд, а затем… передо мной сидел прежний ректор. Тот самый улыбающийся старик с моложавым лицом и густой длинной бородой. Вот это эффект!

— Удивительно, — выдохнул Михаил Георгиевич, а я обратил внимание, что он отпустил черную звезду. Та лежала рядом и притягивала к себе взгляд.

— Вам помогло, — прокомментировал я. — Кстати, в коробке ещё записка от некроманта, сварившего вам зелье.

Ректору не надо было разворачивать листок бумаги, чтобы прочитать его. Он раскрыл ладонь, затем зажмурился.

— Два пузырька в день, итого почти месяц. Неплохо… Очень неплохо, — пробормотал он.

— Расценивайте это как помощь, — ответил я.

— Не сочиняй, Иван, — отмахнулся ректор. — Я очень ценю, что ты сейчас сделал. Что хочешь взамен?

— Вот этот фрагмент артефакта, — указал я на звезду.

— Нет, — неожиданно резко сказал Михаил Георгиевич, пряча предмет под стол.

— Вы даже не понимаете, что это такое. Вам кажется, что этот предмет продлевал вам жизнь, — горько усмехнулся я. — На самом деле он её забирал. Его надо почистить.

— Зачем он тебе? — ректор вскинул в удивлении брови.

— Долгая история. Главное, что он мне поможет в борьбе с врагами, — ответил я. — Это часть боевого артефакта, но уж никак не лечебного.

— Я знаю это, — улыбнулся хозяин кабинета. — Но один раз он мне помог. Потом я хотел избавиться от него, понимая, что ничем хорошим это не кончится. А недавно Верховный порекомендовал пользоваться им чаще.

Дорн! Что же ты задумал, хитрец? Всё чаще я ловил себя на мысли, что всё это, в том числе и я — всего лишь фигуры на его шахматной доске. И мне кажется, что уже скоро настанет тот день, когда я узнаю о нём всю правду.

— Верховный не знал, что это такое, — аккуратно ответил ректору. Кажется, если скажу, что Верховный обманул его, он самолично отдаст меня Обители. — Я же знаю. То что я принёс, сделано на основе ингредиента, который я добыл, рискуя жизнью. Думаю, что обмен равноценный.

— Ты прав, Иван, — вздохнул ректор, как-то удивленно изучая черную звезду, которую он вновь выложил перед собой на стол. — Люди очень странные существа. Когда им грозит смерть, они делают всё, чтобы та пришла к ним быстрей, при этом думая, что они тем самым борются за жизнь. Парадокс, в который попал и ваш покорный слуга. Мне очень горько отдавать этот предмет, и это меня пугает больше всего. Забирай его… и используй во благо.

Он трясущимися руками пододвинул звезду мне, и я забрал её, положив во внутренний карман.

— Так и будет, — согласно кивнул ему. — А вам хочу пожелать крепкого здоровья. Как будет заканчиваться лекарство — скажите, и я достану еще.

Ректор встал из-за стола:

— Я провожу тебя. Надо разогнать уже это сборище паникеров у моего кабинета, — возмущенно сказал ректор.

Когда мы вышли, все, кто находился в приёмной, повернулись в нашу сторону. У многих от удивления отвисла челюсть.

Ректор разгонял толпу, а я попрощался с ним и поспешил в общежитие. Не терпелось посмотреть, что будет, когда соберу артефакт полностью.

Попав в общежитие, я залетел по лестнице на третий этаж, чуть не столкнувшись с Саньком. Тот был одет в шорты и футболку, видно было, что спускался в тренажерный зал.

— О, Вань, ты уже пришел. Идёшь качаться? — обратился он ко мне.

— Чуть позже подойду, — кивнул я. — Переоденусь только, и ещё надо кое-чего сделать.

— Ну давай, догоняй тогда, — улыбнулся сосед и продолжил спускаться на первый.

А я, махом преодолев лестницу, уже бежал по коридору. Отпер дверь, а зайдя, защелкнул замок.

Надел перчатки от Леи — они точно защитят меня от негативного влияния фрагмента. Вытащил из пространственного кармана звезду. От неё шло непонятное тепло.

Из сейфа достал черный ящик. Открыл его и посмотрел на пустое гнездо внутри артефакта. А затем, недолго думая, вставил в разъем последний недостающий фрагмент.

— КЛАЦ! — щелкнул где-то внутри скрытый механизм, что-то зажужжало, но больше пока ничего не менялось.