– Ты всё-таки что-то мне не договорил, – произношу я, опуская небольшие букеты и коробочку с подарком на кровать, – даже очень много.

– Нет, – спокойно отвечает он, поворачиваясь ко мне лицом.

– Ты не любишь свою семью? – В лоб спрашиваю я, глядя на удивлённого парня.

– Конечно люблю, просто, – Томас делает глубокий вдох, – у нас всё немного сложно. Но не переживай, тебя это не коснётся.

– Да, но я не могу находится в этой напряженной обстановке, не зная в чём дело.

– Это не важно.

– А что тогда для тебя важно? – Тихо усмехаюсь, глядя на то, как парень подходит ко мне.

– Ну, например, – а дальше он немного откашливается и пытается спародировать мой голос. – В Томаса тоже нельзя было не влюбиться с первого взгляда.

Мерзавец и это успел услышать. Ну, конечно, как его уши могли такое пропустить.

– Как по мне очень важная тема, – говорит он на расстоянии в полшага от меня.

Я гордо вздёргиваю подбородок перед ним.

– Не обольщайся, Томас, я просто хотела угодить твоей родне.

Парень усмехается.

– Вот как?

– Конечно. Я же не могу сказать, что я бы ни за что не посмотрела в твою сторону, потому что ты самовлюблённый, ничем не обремененный бабник без планов на будущее.

– Ты ошибаешься, – спокойно произносит Томас, глядя на меня. Его не оскорбили мои слова?

– И в чём же это я ошиблась? Одна Кларисс тому свидетель. Она, даже не смущаясь, при мне и моей семье говорила о твоём восхитительном члене.

Конечно, Томаса не волнует, что я подкрепила свои слова насмешливым голосом. Всё, что слышит он, – я сказала «его восхитительный член». Тому большего и не нужно, он сокращает и без того маленькое расстояние между нами. Моё дыхание замирает от близости. Тяжело сглатываю неожиданно образовавшуюся вязкую слюну, но не опускаю голову, глядя в потемневшие за одно мгновение голубые глаза парня. Единственное прикосновение моего ненавистного жениха, которое он мне дарит, – он поднимает указательным пальцем мой подбородок ещё выше, заставляя запрокинуть немного назад голову. Парень склоняется надо мной, его взгляд направлен прямиком на мои губы. И, будь я проклята за своё желание в этот момент, чтобы он коснулся моих губ.

– О моём восхитительном члене, говоришь?

Мэнди

Ощущать дыхание Томаса на своей коже так неправильно, и так волнительно одновременно. Я не могу и даже на секунду допустить, что всему виной влечение. Нет, потому что этого просто не может быть. Скорее всего моё учащенное сердцебиение и… Мать его, предвкушение результат нашего с Эриком воздержания от близости уже почти около двух месяцев (мы тратили всё свободное время на разговоры и выяснение отношений). Да. Всему виной именно это. Потому что никакой другой причины рядом с Томасом не может быть.

– Это не мои слова, – с какой-то лёгкой хрипотцой тихо говорю я.

– Но им так идёт выходить из этого ротика.

Указательный палец Томаса, которой секунду назад был под моим подбородком, скользит вверх к моим губам. В медленном мучительном движении он скользит его кончиком по контуру моей нижней губы. Надавливая на кожу Том посылает импульсы по всему моему телу, заставляя бабочек внутри моего живота проснуться.

– И всё же, – слабо и очень тихо выдыхаю я, заставляя поднять глаза Томаса с моих губ и взглянуть на меня.

– Поверь, у тебя будет повод его похвалить, – шепчет он, и его палец вновь спускается по моему подбородку вниз. – Даже не один.

С моих губ срывается тихий всхлип, когда губы Томаса нависают над моими на чересчур дразнящем расстоянии. Мужской палец скользит по моему горлу вниз, заставляя дыхание замереть, его вторая рука опускается на мою талию.

– После Кларисс как-то не хочется, – шепчу, глядя с вызовом в его глаза.

Губы Томаса трогает лёгкая усмешка, и его рука скользит ниже, к моей ягодице.

– За пару часов уже дважды уже удостоен твоей ревности. Ледяная принцесса растапливает стены?

– Это не ревность.

– Да ты что? – Шепчет Томас, когда его большая ладонь накрывает мою ягодицу. Он сильно сжимает её, вырывая из моей груди тихий стон. Я прижимаюсь к его груди, мои ладони ложатся на его подкачанную грудь, покрытую тканью чёрной хлопковой футболки.

– Это брезгливость, – шепчу я, вопреки реакции своего тела на него.

Вторая рука Томаса тоже опускается на мою ягодицу, и теперь он сжимает их обеими руками, заставляя меня вжаться животом в его пах. По моему телу пробегает приятная дрожь, находящая пристанище где-то под низом живота.

– Кларисс была до тебя, – зачем-то говорит он, и я не могу не прикусить свою нижнюю губу, пока он собственнически мнёт мои ягодицы.

– Ещё скажи, что ты хранишь мне верность, – срывается с полу-стоном с моих губ, и Томас замирает в сантиметре от них, и…

Он отстраняется.

Он отстраняется с непонятным мне выражением лица, выпуская моё тело из своих рук, и меня накрывает ужас от осознания того, что я позволила лапам Томаса Харта трогать свою задницу. Чем я вообще думала? О чём?

– И постарайся не трогать меня больше своими грязными руками, – раздражённо говорю я, поправляя пояс своих светлых скини джинсов.

– А ты постарайся хотя бы скрывать своё возбуждение, когда я приближаюсь к тебе ближе, чем обычно, – усмехается в ответ Томас, и я не могу не кинуть на него гневный взгляд.

На самом же деле я злюсь не на него. Томас ведёт себя в свой же дикарской манере, от него не удивительно слышать что-то подобное. Про действия его я вообще молчу. Я злюсь на себя, потому что не смогла контролировать себя минутой ранее, свою реакцию. Я злюсь на проснувшееся желание коснуться его губ своими где-то внутри меня. Как оно вообще могло возникнуть, когда меня ждёт дома измученный ревностью Эрик? Что я за девушка, если вот так просто растаяла от рук Томаса на себе, когда у меня есть любимый человек?

– А что ты хотел? Чтобы я накинулась на тебя и ударила?

– Мне, конечно, понравилась бы такая реакция, но то, что я увидел, лучше всех ожиданий.

На лице этого наглеца расцвела самодовольная улыбка. Он засовывает руки в карманы своих джинсов спереди, глядя на меня своими потемневшими от недавней близости голубыми глазами. Они словно пылают победой в чёрных расширенных зрачках, Томас прикусывает нижнюю губу, не разрывая зрительного контакта со мной. Так этот ублюдок, выходит, дважды меня специально дразнил? Сначала в самолёте, а теперь и сейчас? Просто хотел насладиться моей реакцией на себя? Гребанный самодовольный ублюдок!

– Да пошёл ты! – Шиплю я, отворачиваясь от него.

– Да ладно тебе, Мэнди, не то ещё будет.

– Томас, ещё одно слово, и я тебя покалечу прямо в твоём собственном родительском доме. Ты понял? – С пол оборота угрожаю ему, и он смеётся, поднимая руки вверх.

– Тогда спасём мне жизнь и отвлечёмся, – предлагает он, делая снова шаг в мою сторону.

Я уже приготовилась к тому, чтобы реально накинуться на него с кулаками, если он скажет хоть что-то пошлое сейчас. Ну а что? Мне же нужно куда-то выплёскивать свой гнев? Даже если он по большей части на саму себя, особенно после того, как я позволила ему приблизиться к своему телу. Это был первый раз, когда Томас так нагло ко мне прикасался, и я ненавижу ту часть себя, которая приняла эти прикосновения.

– Может, откроешь подарки? – Со странной улыбкой предлагает мне мой жених, и я не могу поверить, что услышала даже правильно. То есть всё? Никаких подколок с подтекстом не будет?

– Вот так просто?

– Зная мою семью, вот так просто, точно не будет, – усмехается Томас.

– Не думаю, что они такие же ненормальные, как и ты.

– Думаешь, я один уродился такой?

Принимаюсь открывать первую небольшую прямоугольную коробку в розовой подарочной бумаге. Несколько усилий, чтобы порвать упаковку, пока Томас подходит ближе, чтобы тоже посмотреть на содержимое.

– Это… – шепчу, когда открываю коробку и вижу один из «чудесных» подарков, который мне вручили родные Тома.