– Прощай. Иврен будет счастлив, и за это я тебе благодарен.

Туман рассеялся, и Аликс почувствовала, что ей стало, легче дышать. Временами она видела Барбару, склонившуюся над ней, потом какую-то странную женщину в белом платье с круглым, как яйцо, лицом, затем доброго человека. Все они ей улыбались.

Но плач продолжался.

Аликс на мгновение открыла глаза, и ей показалось, что она видит перед собой Северина, на лице которого было страдание. Она потянулась к нему, но не была уверена что сумеет до него дотронуться. Она была такой слабой. Она снова начала погружаться в туман, уверенная, что никогда не найдет в себе сил сказать ему правду.

«Северин, я люблю тебя».

– Мы уж и не надеялись, что вы придете в себя, миледи, – улыбнулась круглолицая женщина. – Мы не отходили от вас ни днем, ни ночью.

– Где мой муж? – спросила Аликс, с трудом шевеля губами. – Он уехал во Францию?

– Во Францию? – фыркнула женщина. – Нам едва удалось заставить его пойти отдохнуть и переодеться, и все это благодаря миледи Барбаре и доктору Москато. Он не отходил от вашей постели до самого утра, пока его не убедили, что вам стало лучше. Он буквально только что ушел в соседнюю комнату, чтобы привести себя в порядок, так как миледи Барбара заверила его, что один ваш взгляд на его изможденное лицо сведет на нет все усилия доктора Москато и настолько напугает вас, что вы снова потеряете сознание.

Женщина вздохнула и начала поправлять подушки и сбившиеся простыни.

– Я благодарна Господу, что мне удалось увидеть мужчину, так влюбленного в свою жену. Это восстановило мою веру в человека.

– Вы уверены, что он не уехал во Францию? – снова спросила Аликс, пытаясь сесть. – Генрих Английский высадился в. Кале и с ним Бельден Арнонкур. Северин так хотел принять участие в битве. Этого момента он ждал всю жизнь.

– Ах ты, Господи! – воскликнула незнакомая женщина. – Я ничего не знаю об этой войне и о том, что происходит во Франции. Я итальянка, и одному Господу известно, сколько у нас дел на своей земле, чтобы еще вникать в чужие. Пусть французы решают свои дела сами. Судя по всему, им удалось обойтись без помощи рыцаря Бриганта, так как он все время дежурил у вашей постели.

Аликс перестала слушать болтовню монахини, так как заметила какое-то движение у двери и повернулась туда. Высокий, одетый в черное, с волосами, блестевшими на солнце, в дверном проеме стоял ее муж.

Он внимательно смотрел на нее, но в его взгляде не было любви.

– Ты не уехал во Францию, – прошептала Аликс. Северин ничего не ответил. Он кивнул монахине и подождал, когда за ней закроется дверь.

– Ты выглядишь лучше, – проговорил он. Придвинув к кровати стул, он сел на него с видом человека, выполняющего свой долг. – Я… мы все волновались.

– Почему ты здесь, а не во Франции? Что случилось? Разве не там твоё место? – спросила Аликс, пытаясь подняться повыше.

Северин бросился помогать ей, но затем резко отдернул руку.

– Мое место там, где я сам захочу, – фыркнул он, но потом голос его смягчился: – Герцог Жан приказал «Золотой армии» присоединиться к нему в Дижоне. После первых побед дела у Генриха пошли хуже. В его армии свирепствует дизентерия. У милорда Бургундского практически нет шансов. Он снюхался с англичанами, чем вверг свою страну в гражданскую войну. В случае победы Карла Французского, герцог может оказаться в положении бунтовщика. Это он платит «Золотой, армии» за ее поддержку, и это он решил использовать ее силу, чтобы обеспечить безопасность Бургундии.

– А что Бельден Арнонкур? – спросила Аликс. – Как же с тем делом, к которому ты так стремился?

– А что с моим ребенком?

Голос Северина был хриплым, и в нем слышалась угроза.

– Я потеряла моего ребенка, – прошептала она. Слова звучали как утверждение, а не вопрос. Она поняла, что они сидели у ее постели, когда ее терзали демоны. – Мой ребенок уже не живет во мне.

– Это и мой ребенок тоже, – рассердился Северин. – Или ты забыла об этом? Может, поэтому ты забыла сказать мне о его существовании? Скорее всего, ты решила, что я недостоин быть отцом ребенка графини Аликс. Я делал все, чтобы стать лучше, но я все еще простой рыцарь. Необразованный и без светского лоска в отличие от такого знатного лорда, как Робер де Мерсье. Должно быть, ты была разочарована, узнав, что носишь ребенка от меня, а не от Робера. Должно быть, ты решила при первом удобном случае покончить с тем фарсом, каким ты считаешь наш брак.

– Я не считаю наш брак фарсом, – возразила Аликс.

– Тогда как ты назовешь все это? – Слова вылетали из Северина подобно раскатам грома. – Я приезжаю сюда и нахожу свою жену лежащей у подножия лестницы без малейших признаков жизни и всю покрытую… – Северин сделал над собой усилие, чтобы говорить спокойнее: – покрытую кровью. Я поднял тебя, принес и послал за доктором Москато. Я не оставил тебя даже тогда, когда думал, что ты умерла. Но умерла не ты, а наш ребенок. – Северин помолчал, собираясь с мыслями. – Все были добры ко мне. Барбара Массимо приехала сразу, как только узнала о тебе. Тут же появились врач, монахиня и полный дом незнакомых людей. Все выражали мне сочувствие. Они заверили меня, что ты не пострадала. Доктор Москато говорил, что ты молода, и у тебя еще будут дети. Но я так ничего и не узнал о нашем первенце…

– Я хотела сказать тебе, – смущенно произнесла Аликс. – Я все время хотела тебе сказать. Но что случилось, то случилось. Я хотела сказать тебе, Северин, но только тогда, когда сама бы знала это наверняка. Я боялась, что ты рассердишься на меня. Ты так много трудился. Ты так многого достиг. Ты все время говорил только о Бельдене Арнонкуре и об отмщении за отца. Я думала, что ребенок станет для тебя обузой. Сейчас я понимаю, что поступила глупо. Мне не хотелось создавать тебе неудобства. С меня довольно и Мерсье, где я чувствовала себя никому не нужной. Я думала, что ты женился на мне по своей доброте, чтобы спасти меня от Ланселота де Гини. Я и представить себе не могла, что ты захочешь иметь ребенка.

Северин потрясенно смотрел на нее. Аликс видела, как его взгляд сфокусировался на ней, и при свете зарождающегося утра она смогла заглянуть ему прямо в душу. И в ней она увидела себя.

– Это правда? – тихо спросил Северин, и Аликс кивнула.

Он прижал ее к себе, и из глаз его потекли слезы, слезы боли, копившиеся годами. От его слез ее ночная туника стала мокрой. Она тоже заплакала, и их слезы смешались, и невозможно было отличить, где его слезы, а где ее.

– Ах, Аликс, ты даже не догадываешься, как ты во мне ошибалась, – прошептал ее муж. – Ты даже не представляешь, как я хотел тебя и как страстно я желал от тебя ребенка. Единственное, о чем я всегда мечтал за долгие годы моих скитаний, это иметь семью, которой у меня никогда не было.

Они вместе оплакали свою потерю и уехали из Рима через две недели, когда Аликс достаточно окрепла, чтобы отправиться в путь. Она рассказала ему, что кто-то столкнул ее с лестницы, и Северин наотрез отказался возвращаться во Францию без жены.

Герцог Бургундский его понял. «Золотая армия» уже находилась в Дижоне, и он чувствовал себя в безопасности.

«Оставь своих людей у меня, – гласило послание. – Я сам буду командовать ими. Поезжай прямо в Кале к королю Генриху, Он в смертельной опасности и требует тебя. Поезжай к нему! Да поможет вам Бог!»