Неужели это было?

Аликс повернулась к мужу и встретилась с его внимательным взглядом.

– Я думала о Робере, – призналась она, подъехав к нему. – Я думала о его смерти, а также о том, как я себя чувствовала, когда впервые приехала в замок. Я была новобрачной и очень любила мужа.

Аликс покраснела, рассказывая об этом своему новому мужу, но выражение лица Северина не изменилось. Он не отвернулся от нее.

– Очень. Я знаю, что мне уже никогда, не полюбить мужчину так, как я любила его, – повторила она с улыбкой. – Но как я смогу полюбить кого-нибудь так, как любила его? Я стала совсем другой. Настолько другой: что теперь сознаю, что мой муж никогда меня не любил и никогда бы не полюбил. Его сердце принадлежало другой. Оно принадлежало Соланж. Как много сердечной боли или смертельной тоски можно было бы избежать, если бы я это понимала.

Герцогиня помахала ей кружевным платком, и Аликс, направила к ней свою лошадь. Но прежде чем отъехать, она снова повернулась к мужу:

– Это уже не мой дом, если его можно вообще назвать домом. И что-то подсказывает мне, что я больше никогда сюда не вернусь. Этот замок всегда принадлежал Соланж. Она была его настоящей хозяйкой, так же как она всегда была настоящей женой Робера. Она подарила ему наследника. Я любила его. Я соорудила алтарь в его память. Но сейчас я все оставляю здесь.

Северин задавал себе вопрос, действительно ли она так думает. Придает ли она значение тому, что сказала? Особенно что касается ребенка. Она образованнее его и поэтому должка знать больше, чем он, о незаконнорожденных детях и их месте в жизни. Примером тому мог служить английский король Вильгельм Завоеватель, незаконный отпрыск дочери дубильщика и ее законного лорда. Собственные предки Северина тоже были выходцами из Нормандии, высадившимися в Гастингсе и пустившими корни в Англии. Его отец часто рассказывал ему эту историю.

У Иврена было будущее. Де Гини это знал. И это будущее дала ему Аликс, когда спасла ему жизнь. Этого ей сэр Ланселот никогда не простит и не забудет. Он тоже незаконнорожденный. У Иврена было будущее еще и потому, что Робер де Мерсье не оставил законного наследника, который бы привязал сердце Аликс к Мерсье.

Северин повел свою армию на юг, отделившись от армии герцога за воротами Мерсье. Они продвигались все дальше и дальше, и вскоре замок остался далеко позади.

Северин вел своих воинов через горы в Савойю, а затем в лабиринт независимых городов и свободных общин – одним словом, в те края, что назывались Италией. Он размышлял над последними словами герцога и его инструкциями и качал головой. Впереди у него будет много интриг, а Италия именно та страна, где начинались все интриги.

Они выбрали для лагеря красивый луг. Вдалеке Аликс уже различала гряду низких гор Савойи. Воздух, который был слишком горячим и пыльным для весеннего времени, повис над землей дрожащей дымкой. Аликс уловила в воздухе запах сосен.

Она скакала весь день в тылу армии Северина, среди выкрашенных в яркие краски повозок с обмундированием и продовольствием. Среди них она заметила одну слишком яркую повозку, в которой сидели женщины, следующие за армией, – молодые мужчины не хотели бросить своих жен и подруг.

– Проститутки, – прошептала Софи.

– В самом деле? – Аликс повернулась, чтобы получше их рассмотреть.

– Не смотрите туда, – прошипела служанка. – У всех у них желтые волосы, что отличает их от порядочных женщин. По закону они должны носить одежду, вывернутую наизнанку, но рыцарь Бригант не одобряет этих законов и не принуждает их. Он относится к ним благосклонно. Он говорит, что без них не выиграл бы ни одного сражения. Во время боев они выносят с поля боя немало раненых, рискуя своими жизнями. Сэр Северин защищает их.

Аликс, которая никогда в жизни не видела проституток, быстро отвернулась и выпрямилась в седле. Они с мужем только что пришли к соглашению. Они разговаривали, улыбались, и своим любопытством она не хотела разрушить то, что было достигнуто.

Но тем не менее ее разбирало любопытство: что это за женщины – проститутки?

Как только они остановились, Бригант пошел к жене, чтобы помочь ей слезть с лошади.

– Наша палатка будет стоять там, – указал он на маленькую полянку, чуть в стороне от других.

– В мои обязанности входит установить ее?

– В этом нет необходимости, миледи. Для этого есть оруженосцы и пажи. Тебе также не придется готовить. Для этого у нас есть повар.

– Прекрасно, – кивнула Аликс. – Я еще не привыкла быть женой солдата.

Северин добродушно рассмеялся.

«Он уже смеется при мне», – радостно подумала Аликс, погружаясь в воду.

Они с Софи нашли место, где можно было искупаться, и Аликс, оставив на берегу служанку караулить, вошла в воду. Она думала о том, как прекрасно смотрелся Северин на фоне гор в лучах заходящего солнца. Как лучи окрашивали его волосы цвета пшеницы в золотой цвет. Эти воспоминания согревали ее. Она грелась в этих воспоминаниях, намыливая ароматным мылом свое тело. У ее мужа была чудесная улыбка. А как приятно было наблюдать за ним, когда он весело смеялся.

К тому же Северин теперь разговаривал с ней.

– Рыцарь Северин разговаривал со мной, – громко сказала она, вытирая волосы льняным полотенцем, чтобы поскорее дать возможность Софи искупаться. – Он сказал мне, что через неделю мы будем в Риме. Неделя очень короткий срок.

Софи, которая провела всю свою жизнь в маленькой деревушке, где мужчин было мало, не хотела так быстро расставаться с «Золотой армией», о чем она и сказала своей хозяйке. Но Аликс не было до этого дела, если она вообще слышала ее. Леди Бригант была занята своими мыслями.

«Мой муж говорил со мной. Он начал со мной разговаривать».

Она снова и снова повторяла эти слова, чувствуя себя счастливой после стольких лет одиночества, наедине с книгами и прекрасными безделушками, окружавшими ее. Сейчас она была частью его жизни.

Вечерняя еда была незатейливой, но Аликс подумала, что еще никогда в жизни не ела такого вкусного овечьего сыра и не пила такого прекрасного вина. Даже черный крестьянский хлеб из муки грубого помола был гораздо вкуснее того пшеничного хлеба, который выпекали в Мерсье. Она уже давно не ела настоящего хлеба. Повар, выписанный Робером из Парижа и получавший за свою работу неоправданно большие деньги, изощрялся как мог. Он придавал хлебу самые неожиданные формы: это могли быть розочка, котенок, птичка или что-то более замысловатое.

Но сегодня она ела настоящий хлеб, сыр и весенние персики. Она даже слегка опьянела от вина.

– А сейчас, миледи, отправляйтесь спать, – приказал Северин, в голосе которого слышалось нетерпение. – Завтра нам предстоит долгое путешествие, и ты должна выспаться.

Аликс кивнула, но, посмотрев вокруг, увидела, что люди спать не торопятся. Наоборот, они собираются на поляне, где уже раздавалось легкое пощелкивание кастаньет.

И тут она вспомнила:

– Но почему я должна уходить? Сегодня ведь танцы в честь майского праздника.

– А что ты можешь знать о майском празднике? У тебя ведь благородное воспитание.

– Это не означает, что я ничего не знаю об этом. Мы праздновали его и в Венгрии, и в Бельведере. Моя мать говорила, что весь мир отмечает этот языческий праздник.

– Во всяком случае, все женщины мира, – пробурчал Северин. Он с сомнением огляделся вокруг.

– А мужчины этим пользуются, – отпарировала Аликс. – Для них это самое удобной время, чтобы заняться любовью.

– Ты слишком много выпила. Я думаю, тебе все-таки стоит отправиться в постель.

– Только при условии, что ты пойдешь со мной.

– Ты совсем разошлась. – Северин обнял жену.

Звуки тамбуринов влились в пощелкивание кастаньет, наполняя воздух зажигательной мелодией. Из ярко раскрашенных повозок выбегали женщины, те самые, на которых Аликс смотрела с таким любопытством. Женщины были одеты в свободные платья и покачивали бедрами в такт музыке.