Справой стороны кто-то дико закричал. Сперва я не понял, было ли это животное или один из аборигенов, пока не увидел ЕГО.

— Нет, нет! Не делайте этого! Вы еще так молоды! Простите меня старика! Простите!

Тогда я догадался, что это тот, кто должен был встретить меня, а именно Пазикуу.

Еще толком не имея представления об особенностях представителей неизвестной мне расы, я все же заметил, что он очень пожилой. Я с интересом рассматривал его, в то время как он бежал в мою сторону, спотыкаясь со скоростью, на которую только способен. Угловатая походка, многочисленные морщины, складки кожи на руках, сутулость – первое, что бросалось в глаза, несмотря на то, что он находился еще достаточно далеко. Второе – его потрепанный вид: в обыкновенной накидке или тоге, с крохотной шапочкой на лысине. Так он напомнил мне почему-то Папу Римского. Только тот вряд ли позволил себе ходить босым. В общем, какой-то полоумный старикашка, которому спихнули нежданного гостя.

Подбежав ко мне, он выхватил ручку и камень и бросил их в сторону озера. Ручка скрылась неподалеку в воде, а вот камень пролетел через водоем как снаряд и затерялся среди деревьев. Не успел я подивиться его невероятной способности к метанию, как он принялся меня отчитывать.

С этого момента мое одиночество закончилось.

— Вы что себе позволяете! – кричал он сиплым голосом, выпучив при этом и без того большие глаза. – Самоубийство – это самый большой грех, молодой человек! Нельзя так. Трус умирает много раз до смерти, но вы же не трус! Чего вы испугались?

— Я не… — хотел оправдаться, но он меня не слушал.

— Того, что останетесь здесь один на незнакомой планете и сгниете всеми покинутый? Это не правда, скажу я вам. Это ж надо додуматься!

Пока он разглагольствовал, во мне крепла злоба. Во-первых, потому что его обвинения были несправедливы, а во-вторых, из-за того, что он сам меня бросил наедине с собственными мыслями и зверями, которые по любому должны были обитать на этой «незнакомой планете».

И все-таки я решил поступить по-другому. Когда злость перешла в обиду, а потом в какую-то внутреннюю иронию, я поднялся на ноги и протянул руку.

— Разрешите представиться, Бенджамен Франклин – президент соединенных штатов Земли и чрезвычайный посол Солнечной системы.

Тут он замолчал и внимательно посмотрел на меня.

— Так это вам принадлежат слова об отставке? – серьезно спросил он, все еще не решаясь подать руки.

— Возможно, — без зазрения совести поддержал я. – Не помню, знаете ли. Врать не буду.

— Скажите пожалуйста! Не будете?

Я несколько растерялся, заметив его выражение лица. Оно буквально сморщивалось в складки, меняя цвет с белого на розовый, а глаза, оказывается, могли стать еще больше.

В жизни не слышал такого заразительного смеха.

Он смеялся как ребенок, которого защекотали. Только голос у этого ребенка грубовато-сиплый с шипящим продолжением.

Я и сам непроизвольно расплылся в улыбке. Более глупого вида у меня еще никогда не было. Тупо смотрел на него и не понимал, что происходит.

Когда он, наконец, успокоился, он протянул мне руку.

— Пазикуу, ваш покорный слуга на время вашего пребывания, — рука у него оказалась куда теплее, чем у провожатого на «корабле». – Прошу располагать мною как вам вздумается.

Подобное заявление не могло не смутить. Но я ничего лучшего не нашел как спросить:

— Что, как принц что ли?

— Ага, Уэльский! – хихикнул он. – Нет, как почетный гость нашей планеты, хоть и неофициальный.

— Да? Простите, а как ваша планета называется?

— На вашем языке она будет звучать как…

И он изрек что-то нечленораздельное, попеременно сжимая и разжимая губы. Я боялся, что изо рта у него вылетит слюна.

— Скорее это на вашем языке, а не на моем. – догадался я.

— Ха-ха-ха! Шутка! Конечно шутка. Льуана. Наша планета называется Льуана.

— Львана.

— Нет. Льуана.

— Льуана. Хорошо. Мое настоящее имя Станислав, Стас, Стасик, если хотите, – сдался я.

— Стасик мне больше нравится.

— Пазикуу тоже не плохо.

Не знаю, как это вышло, но мы обнялись – неловко, косолапо, как медведь с кроликом, но обнялись. Не сказать что я брезгливый и предвзятый к таким вещам, все-таки мне стало как-то не по себе. Исторический момент? Может быть. Вот только не так я представлял себе контакт с инопланетным существом. Какой-то он чересчур полный оказался. Впрочем, это же я у него в гостях не он у меня. Значит здесь так принято. Подозреваю, что на его месте я бы вообще целоваться полез.

Мы оба почувствовали неловкость.

— Ну, прошу, — Пазикуу первым прервал молчание, жестом пригласил к дороге, обнажив широкую ладонь.

Напоследок я наклонился, схватил другой камень и запустил его туда же, что и Пазикуу. Мне показалось он пролетел намного дальше.

— Ого! – только и успел сказать, но он словно пацана взял меня за руку и потащил за собой.

Какие впечатления у меня после этой встречи? Трудно сказать. С одной стороны, я безумно рад, что все так сложилось. Любой не любой, но, кажется, большинство бы согласилось оказаться на моем месте. Может подобный случай не первый и не последний, а может единственный. Кто знает? В любом случае это открытие хотя бы для меня. С другой стороны многое не понимаю. Одно оправдывает – никогда не мечтал об этом. Даже желания такого не возникало. Мне интересен Уэльс, Бредбери, Алексей Толстой, Азимов, Ефремов со своей дотошностью и другие фантасты, но меня все же больше тянет к классикам. В их произведениях я лучше разбираюсь. Они ближе мне, наверное, потому, что описывали реальность. Не спорю, и среди фантастов есть признанные классики и некоторые догадки в их произведениях нашли в наше время подтверждения. Мало того – применения. Если так, то вероятность того, что во всем виновата моя больная фантазия очень мала. Скорее она привела бы меня в девятнадцатый век к Настасье Филипповне, чтобы спасти ее; к чеховской девочке-сиделке в ту ночь, когда она решила пожертвовать жизнью ребенка ради сна, который был ей так необходим; или к Круциферским посмотреть и на себе испытать их нищету. Походил бы по тогдашним улочкам мимо разодетых дам, галантных кавалеров, детишек, не ведающих о компьютерах, телефонах и телевизорах. Не знаю почему, но мне это время нравится. Всегда с жадностью читаю книги, связанные с этой эпохой. Буквально охватывает ностальгия, жалость накатывает, осознавая невозможность сего. Ей Богу, если бы передо мной стоял выбор, то не задумываясь бы променял Пазикуу на общение со Штольцем, дабы поучиться у него уму-разуму, набраться хоть чуточку его энергии и оптимизма.

Но видно судьбе угодно другое. Не смотря на это, я ничуточку не жалуюсь. Напротив, понимая несбыточных своих желаний, принимаю это как дар божий. Не желаю задумываться над тем, почему Он выбрал меня. Пусть останется тайной. Я все же человек разумный и должен сознавать, что из всего можно извлечь пользу, даже для моей фантазии. Только дураку безразлично неведомое, тем более, если оно перед глазами.

Когда мы отошли от озера, часть неведомого я начал топтать ногами. Шли по дороге и совсем в другую сторону. После довольно длительного молчания я поинтересовался у Пазикуу, почему по ней ни кто не ездит. Скорее я сделал это ради того, чтобы как-то разговорить старикашку.

— Это очень старая дорога, — отвечал он. – Ею редко пользуются.

— Почему?

— Видите ли, Стасик, мы уже давно прошли тот этап эволюции, который вы сейчас переживаете. Наша наука превратилась почти в кулинарию, где сложно придумать новое блюдо, хорошее блюдо. Простор остался для плохих. Но мы вовремя очнулись в отличие от вас.

— Мнда! – все, что я пока мог на это ответить.

— Но я почему-то думал, Стасик, что первый вопрос будет иного характера.

— Да, — я все еще переваривал его прошлую мысль, но нашел подходящий вопрос. – Почему вы так хорошо понимаете наш язык и, нужно признать, замечательно им владеете? У вас на Льуане говорят на русском?