«Восполнить прошлое» - говорит в воем послании некто Пазикуу. Восполнить!

Мне кажется не нужно.

А хочется, страсть как хочется!

Вот если бы он услышал меня и прислал запись моей прошлой жизни в миру! Если верить книге, то такое возможно. Но как достучаться до него?

Нужно сначала поверить!

Иногда даже голова кружится, когда беру в руки футляр, открываю его, вот-вот достану линзы и наклейки и не могу. Опять боюсь. К тому же удовольствие какое-то получаю от этого. Непонятное.

А так, ведь, можно всю жизнь прожить!

Тридцать шестая запись землянина

Эх, была не была!

Тридцать седьмая запись землянина

Сказать, что я в шоке, значит ничего не сказать.

Безусловно мне доводилось смотреть фильмы о всяких шпионских технологиях и думал это далеко в будущем. Некоторые, конечно, в наше время уже применяются и кто знает, может и линзы, которые мне прислал этот Пазикуу, уже существуют. И что значит «уже», если они есть и они передо мной, и работают? Не хочется снова ломать голову над этим, хотя интересно кому нужно меня так испытывать?

Самое простое решение – поверить в самое необыкновенное, а именно в то, что я в самом деле был там. А когда вставляю линзы, то кажется до сих пор там нахожусь. О таком качестве картинки я еще никогда не слыхал. Тем более события, которые там разворачиваются, совпадают с записями в дневнике, которые якобы сделал я. Сомнения в этом вызывает еще тот факт, что я еще не видел себя со стороны.

Просмотрел немного, только до того момента, где встретился с Ситой на острове. На это у меня ушел день. Пазикуу не позаботился о том, чтобы сократить время – убрать часы, где «я» сплю. Сначала подумал, что «кино» кончилось и собирался выкинуть линзы, как услышал мужской голос. Как потом оказалось, он принадлежал Сите, которого переводили инопланетяне. Я видел их на Соме и ничуть не удивился. В Голливуде и получше могут сделать. Так что пока я больше удивляюсь линзам, чем тому, что наблюдаю с помощь их.

Это потрясающе! Пусть не правда, но теперь будет чем развлечься в свободное время, диорама подождет.

Парадокс какой-то – в одно верю, в другое не верю. И все как-то складывается!

Так и подмывает кому-нибудь рассказать. Еще больше хочется встретиться с самим собой и поведать кое что, что не слышал и не видел, когда спал, если (повторюсь) все это было правдой.

Ну, пока посмотрим, что будет дальше.

Тридцать восьмая запись землянина

Фу, какая гадость!

Сегодня дошел до момента, где отгрызаю ногти на ногах.

А в записях этого нет. Наверное, я был скрытный.

Тридцать девятая запись землянина

А я уж было поверил!

И все равно мне нравится. И кому только в голову пришло такое? Очередное шарлатанство? Не удивлюсь, если в скором времени ко мне постучат в дверь и предъявят счет за развлечение. Надо признать, что я заболел этим и теперь уже точно не пожалею денег, чтобы досмотреть все до конца.

Главное почерк-то мой здорово подделали! Этакая интеллектуальная игра.

Только, вот неувязочка одна, если уж на то пошло. Я не настолько богат, можно сказать совсем не богат, и у меня мало таких же друзей, точнее сказать их совсем нет, чтобы меня так искушать.

Значит, я делаю вывод – надежда еще теплица где-то в закромах моего подсознания. Да что там! Хочу, да и все, чтоб это было правдой. Во сне же в ней никогда не сомневаешься.

И к чему я пришел?

Сороковая запись землянина

Досмотрел.

Снова перечитал.

Сопоставил.

Вердикт? Не важен. Важно то, что внутри. А как оно там появилось…

Вера, вера, вера. Простое слово с великим значением. Что мы без нее? Тигичане. А с ней? Земляне, льуанцы, мананцы, баунцы и бог знает еще кто. Но почему же тогда мне хочется, чтобы мы все стали такими же, как этот народ, который не ведает зла? Ведь они не во что не верят в кроме как случай, будь-то таинственная Сома или солнца во все небо. Жить одним днем ради других, ради потомства. Не знать, что ты – это ты, социальная единица.

Теперь я понимаю, что мне хотел сказать мой четырехлетний сынишка. После того, как я нашелся.

Вовка всегда проявлял интерес к зеркалам. Постоянно подходил то к одному, то к другому и рассматривал у себя выпавший зуб или царапину, оставленную дурным котенком сиамской породы (земля ему пухом). Иногда корчил рожицы, кидал в свое отражение игрушки.

Но однажды я застал его у зеркала чрезвычайно серьезным. Он о чем-то напряженно думал, что было заметно по хмурым бровям и пристальному взгляду на самого себя.

— Вовка, что ты там увидел? – спросил я тогда его.

— Себя, - ответил он тихо.

— В первый что ли?

— Да.

— Так тебя и раньше не оттащить было от трюмо, - не мог понять я.

Он поднял голову и посмотрел на меня. потом опустил глаза и снова покосился на свое отражение.

— Раньше? А я раньше маленьким был.

— Когда же ты успел вырасти?

— Сегодня.

— Это как?

— Не знаю, смотри.

Вовка поднял сначала одну руку, затем другую, покружился, открыл рот, высунул язык и под конец зачем-то стукнул себя кулачком по голове.

— Это я! – сказал он громко.

— Ну конечно ты! – согласился я, усмехаясь. – И что?

— А то! Что я это я! – сказал он совсем по-взрослому и уходя добавил. – Я свой!

Долго потом я стоял у зеркала, пытаясь найти в своем взгляде ответ.

Не знаю, может в детстве мне тоже приходилось пережить подобную минуту. Только не помню о ней. И была ли она. Видимо, была, раз тоже считаю себя «своим».

Как я и предполагал, меня постоянно водили за нос. Однако те, кто это делал, даже не догадывались об этом. Пазикуу прав, говоря, что мы совсем разные и по менталитету и по взглядам на мораль, и вообще во всем, хоть мы и, как он уверяет, одной крови. Еще бы – такое расстояние! И все же мы все ощущаем себя социальной единицей.

Теперь я иной. В том смысле, что по-другому отношусь к жизни, чем до того, как меня выкрали. Что меня именно выкрали я точно уверен. Не хочу доказывать себе или еще кому-нибудь этот факт. Зачем? И не хочу заново описывать то, что и так уже есть в этой амбарной книге. Да и не смогу как раньше. Единственное, к чему хочу приложить усилие, это к последнему дню моего пребывания на Тигиче. Он совпал со временем нашего прибытия на Сому.

К сожалению, я не могу описать чувства, испытанные мною в тот день, но я прекрасно заметил переживания людей, прибывших со мной на материк. Жаль, что не обратил такое же внимание, когда покидали Толу и не запомнил лиц провожающих. Теперь это совершенно разный народ. Один, обретший новую родину и заразившийся от меня новыми мыслями (хотя не понимаю, как мог немой этому посодействовать). Другой остался жить в своей старой оболочке, которая мне кажется во многом симпатичнее. Надеюсь, трещина, которую я в ней сделал, скоро зарастет.

Думаю, в этом-то и заключался главный смысл эксперимента. А то, что тигичанам угрожала опасность вымирания, по-моему, стояло на втором месте.

Только не многие искренне переживают за их судьбу – это мои старики и Пазикуу. Почему? Не понять.

Накануне я проснулся от криков. На горизонте виднелась земля. На этот раз они были громче, чем при приближении к островам. Она простиралась на многие мили и можно было быть уверенным, что по правую и левую стороны, за теряющейся в голубой дымке дали, тоже ждала суша. Сомнений не было – это Сома. Факт подтвердился и появлением текста перед глазами, который гласил о названии материка.