Аскелад, отметив про себя невероятную скорость, с которой варагир выхватил топоры, растянул губы в холодной улыбке и нарочито медленно извлек собственное оружие. Телескопическое копье с тихим щелчком раздвинулось на боевую длину.

– Начали, – бросил экзактатор, рванувшись вперед.

Гримнир сделал шаг навстречу и влево, намереваясь атаковать с фланга, затем резко сместился вправо, еще сильнее сокращая дистанцию. Аскелад принял мощную атаку обоими топорами на щит и сам закружился по радиусу вокруг противника. Подняв щит выше, он несколько раз уколол Гончую в ноги.

Хельхест почти не смещался, позволяя клинку из живого металла скользить вдоль покатых элементов доспеха, не причиняя вреда. Сам он закрутил топорами восьмерку, затем внезапно прервал ее и атаковал одновременно в левый бок и правое бедро.

Смена векторов атаки была столь внезапной, что экзактатор не успел среагировать. Он сделал шаг назад, подставив щит под один из топоров противника. Понимая, что разорвать дистанцию он не успевает, капитан вскинул древко копья. Оно столкнулось с древком второго топора Хельхеста чуть ниже боевой части, так что ревущие зубья впились в керамит набедренных пластин экзактаторского доспеха.

Раззадоренный первой кровью, Гримнир попытался развить наступление, но Аскелад, сжав зубы от боли, тоже пошел вперед. Он попробовал оттолкнуть Гончую щитом. Воины навалились на пласталевый кругляш, стремясь пересилить друг друга. В этот же момент экзактатор перехватил копье ближе к наконечнику и несколько раз ударил Гримнира сбоку. Второй удар достиг цели – он поразил воина в бицепс, вынуждая отступить.

Аскелад улыбнулся, меж плотно сжатых зубов просочился рык. Варагир ответил ему утробным ворчанием, обнажив острые клыки. Секунду они смотрели друг другу в глаза, а потом снова бросились в бой. Элифас и Авл, наблюдавшие за схваткой, видели, что легионер Авангарда и Гончая бьются в полную силу. Они не собирались убивать друг друга, но готовы были нанести оппоненту серьезный ущерб, чтобы доказать свое превосходство и воинское мастерство.

– Аскелад в своей манере, – высказался Элифас. – За яростью и кипучим гневом он прячет расчетливость и умело ищет слабости в обороне противника.

– Хельхест ему под стать, – кивнул Авл. – Ты когда-нибудь видел берсерка, который думает, прежде чем бить? Варагир из таких.

Будто в подтверждение его слов Гримнир замахнулся обоими топорами с разных направлений, затем дважды сменил направления атаки, продолжая наступать на Аскелада. Его движения были столь быстры и точны, что экзактатор был уверен в последующей атаки после любого из шести взмахов. Но атаки не последовало. Аскелад не сразу понял, что так и не нанеся удара варагир заставил его отступить на три шага, прижав к иллюминатору.

Экзактатор несколько раз уколол по верхнему уровню, шагнул вперед, вскинув щит. Затем резко опустил его и атаковал точно в солнечное сплетение противника. Гончей пришлось смещаться, но воин оказался недостаточно ловок. Наконечник из живого металла разбил один из костяных амулетов и вошел в керамит на целый палец, впрочем, не достигнув плоти.

Хельхест шагнул вдоль древка копья, перехватив топоры ближе к боевой части. Он намеревался войти в плотный клинч и действовать своим ревущим оружием как кастетами. Но фоморец разгадал его маневр.

Он бросил щит в ноги Гончей и перехватил копье двумя руками, выставив его параллельно земле. Затем экзактатор шагнул навстречу варагиру, которого бросок щита отвлек всего на миг. Этого мгновения Аскеладу хватило, чтобы одним рассчитанным движением вставить древко копья в узкий зазор между руками Гримнира и боевой частью его топоров. Затем он подсел под оружие противника, рванул копье сначала вверх, а потом вниз. В итоге, топоры оказались за спиной Хельхеста, прижатые копьем Аскелада, который продолжал оттягивать древко на себя.

Гримнир успел выключить цепные ленты, так что топоры лишь оцарапали керамит на его спине. Глядя в упор на экзактатора, он хищно улыбнулся и позволил противнику по глазам прочесть свои намерения. Они одновременно выпустили оружие из рук и вцепились друг другу в горжеты доспехов. Оба покраснели от напряжения, оба рычали, как разъяренные гроксы.

Кельс посмотрел на Элифаса, не собирается ли тот останавливать схватку. Да, право завершить начатый поединок священно и только его участники могут определить исход, если условия не были озвучены. И все же Мастер Первого Аркана был здесь старшим по званию, инструкции позволяли ему вмешаться, если он видел потенциальную опасность для окружающих или самих поединщиков. Но судьба решила не напрягать мерцающего. Палубу наполнил оглушительный рев сирен, люмены сменили цвет на багровый, что говорило о режиме полной боевой готовности.

Авл с Элифасом тут же метнулись к ближайшему маглеву, что вел в командную надстройку линкора. Аскелад и Хельхест отпустили друг друга, похватали оружие и устремились в сторону хаба, лифты которого проходили через уровень с покоями Солея Враска, где находились их отцы. Кельс через спину бросил Гончей ее шлем. Варагир ловко поймал его и ментальной командой включил и отключил локальный вокс, проявляя благодарность.

– Без обид? – широко улыбнулся Аскелад, покосившись на Гримнира.

Тот крякнул.

– По-настоящему узнать человека можно лишь сразившись с ним, – варагир поднял правую руку, экзактатор зеркально повторил его жест левой. Наручи воинов звонко ударились друг о друга и легионеры свернули за угол к транспортному хабу.

***

После «Парки» исследовательский комплект Максима Тихона не подлежал восстановлению, его пустили на запчасти. Сервы принесли эксплоратору на мостик альтернативную модификацию ИК-14 «Кронос». У этого варианта была лишь одна небольшая клешня и двенадцать многоцелевых мехадендритов. Сейчас они сновали серебристыми змейками вдоль тела архимагоса, устраняя повреждения и восстанавливая уничтоженные в бою органы.

Прямо посреди мостика рядом с картографическим проектором стоял верстак, откуда мехадендриты Максима ловко подхватывали инструменты и новые компоненты для его высокотехнологичного тела. Секутор тоже воспользовался возможностью, вскрыв левый локоть лазерным резаком. Быстрыми аккуратными движениями он менял рассеченный пополам медиальный надмыщелок. Затем магос намеревался сшить поврежденные синтетические связки и обработать их нанитными реанимационными составами. Био-смазку, которая заменяла синовиальную жидкость во всех суставах секутора, предстоит заменить в любом случае. Половина ее просто выкипела за время затяжного боя на Пограничной станции.

В целом, Каин получил значительно меньше ущерба, чем Максим. Но его доспех пришлось отправить на полный цикл восстановления в личную кузницу секутора на нижней палубе. В отличие от эксплоратора, Витар многое доверял своим технорабам и разработанным им самим ремонтным протоколам.

– Флот перестраивается для отступления, – констатировал архимагос. Его мехадендриты выполняли починку почти без участия сознания, управляемые соответствующими скриптами, внедренными в периферические катушки памяти. Сам Тихон внимательно следил за сводными показаниями средств связи и наблюдения, которые выводились на тактический гололит.

– Скажем честно, больше похоже на бегство, – Витар неосознанно произнес эти слова вслух на низком готике. Он не хотел никого оскорбить, просто говорил, что видел. Тем более, после битвы на «Парке» секутор отлично представлял себе возможности ксеносов и понимал, что сейчас нужно не отступать. Сейчас нужно бежать на полной тяге из этой системы. Просто потому, что у Объединенного флота даже с учетом Гончих не было возможности противостоять такой армаде.

– Признаюсь, я удивлен их решением, – Максим Тихон через манифольд Ковчега взял непосредственное управление машинариумом, корректируя переброс мощностей с маневровых на вторичные, а потом на первичные двигатели. «Кредо Омниссии» начал неспешный разворот. – Вероятность того, что они решат уйти от прямого столкновения, составляла по моим расчетам сорок три целых восемьдесят восемь сотых процента.