Позади него прозвучал залп картечи. Хлопок показался застывшему в замешательстве Алексею не громче выстрела из детского духового ружья.

— Владимир! — Он сделал два неуверенных шага назад и остановился. Кровь в ногах окончательно перестала двигаться.

Издалека послышался крик. Вопль нестерпимой боли, грубо раздирающий на части завесу тишины. Крик длился невозможно долго, постепенно взвиваясь вверх, достиг уровня пронзительного гортанного завывания, словно пародируя голоса приведений из старых английских триллеров.

— Владимир! Где вы! Откликнитесь, Владимир!

Крик резко оборвался.

Алексей стоял без движения посреди дороги. Он разинул рот, но не смог продохнуть. Легкие как будто залили бетоном. Он ловил языком холодные капли дождя. Голосовые связки приросли к гортани, не давая произнести ни звука.

Хлюп-бум! хлюп-бум! хлюп-бум!

Словно кто-то ударяет бейсбольной битой по куче мокрого белья. Нечто грузное и одновременно стремительное приближалось к нему огромными скачками.

Алексей резко втянул в себя воздух и закашлялся. Он не мог двинуться с места. Мозг рассылал панические импульсы к нервным окончаниям, и они возвращались обратно как посылки до востребования, так и не нашедшие своего адресата.

Хлюп-бум! хлюп-бум! хлюп-бум!

Теперь малейшие сомнения отпали. Звук прыжков становился все громче. Смутная тень появилась в конце прямого отрезка дороги. Алексей качнулся назад. Застоявшиеся мышцы сплелись в болезненные узлы. Он издал слабый крик и бросился бежать в сторону дома Пантелеева. Окна светились всего в пятидесяти шагах от него. Позади раздался низкий, утробный рык переходящий в шипение. Он услышал...

... как Благовещенский зовет его.

— Алексей, подождите!

Килар продолжал идти вперед как во сне, потом все-таки остановился. Благовещенский задержался, чтобы подтянуть носок. Он сгорбился под своим мешковатым плащом и стал похож на разведчика, пробирающегося ночью по вражеским тылам.

«Сейчас», — полыхнуло в мозгу Килара.

Воздух вокруг стал плотным, как стена.

«Сейчас... Во имя Рождения! Прямо здесь и сейчас!»

Вместо того, чтобы вернуться, Килар непроизвольно отступил назад. Вода вздулась под каблуком. В кроссовки словно набросали тяжелые камни. Килар хотел выкрикнуть предупреждение, но задохнулся и остолбенел.

Позади Благовещенского выросла бледная тень. Она скользнула в лучах света как призрачное видение из кошмарного сна: раздувшееся волосатое туловище покачивалось на четырех длинных суставчатых конечностях, похожих на надломленные ходули или толкательные ноги саранчи. Спереди еще две дополнительные лапы с загнутыми птичьими когтями. Вместо ребер и вдоль хребта торчат костяные шипы. Голова лишь отдаленно похожа на собачью и расположена почти под брюхом.

Существо не имело ничего общего с волком или обезьяной, но Алексей почему-то вспомнил о зверолюдях из «Острова доктора Моро».

— Берегись! — Странник бросился вперед, не раздумывая, не позволяя себе осмыслить чудовищный облик Зверя. Ноги подвели его. Килар поскользнулся и упал лицом в грязь, набрав полный рот дождевой воды.

Когда Странник поднялся, отплевываясь и стирая с лица грязь, чудовище уже растянулось в прыжке над головой Благовещенского. Мощные челюсти с несколькими рядами острых зубов раскрылись как заряженный капкан. Он...

... распахнул калитку и побежал к парадному крыльцу дома. Дорожка была выложена двумя рядами прессованных гипсовых плит, и вся вода стекала по боковым желобам. Алексей ударился голенью о ступеньку и кое-как вскарабкался на крыльцо.

Хлюп-бум! хлюп-бум! хлюп-бум!

Зверь уже был в начале дорожки и быстро сокращал расстояние. За спиной слышалось глубокое, хриплое дыхание, напоминающее бульканье в забитых мусором трубах. Алексей с разбегу врезался в дверь. Плечо пронзила боль, но дверь не сдвинулась с места. Он бросился на нее всем телом — с тем же результатом.

«В другую сторону! Она открывается в другую сторону!»

Он схватился за ручку скользкой от пота рукой, повернул ее и дернул изо всех сил. Дверь легко распахнулась. Алексея отбросило назад. Он зацепился другой рукой за косяк, уперся ногами, и в последний момент буквально вдернул свое тело через порог. Он захлопнул за собой дверь и привалился к ней спиной.

В следующее мгновение огромная тяжесть ударилась о дверь снаружи. Петли затрещали. Толстое полотно заходило ходуном. Две крайние секции стекол веранды превратились в облако осколков.

«Господи... о, Господи...»

В какой момент он стал верующим?

Последовала короткая пауза, а потом на дверь обрушился новый сокрушительный удар. На этот раз двойная деревянная панель с громким скрежетом прогнулась во внутрь. Болты, удерживающие петли, до половины вышли из своих гнезд. Косяк треснул пополам. Длинная щепка отлетела в сторону, как дротик пигмея. Оставшиеся стекла не выдержали и обрушились на пол сверкающим водопадом.

Алексея бросило на карачки среди битого стекла. Он в оцепенении ждал следующего удара. На этот раз дверь не выдержит и разлетится на куски. Кишечник свернулся морским узлом. Бешено стучащее сердце осталось единственным живым органом в теле. В любую секунду на спину ему могла рухнуть поверженная дверь.

Действие...

...развивалось с поразительной быстротой. Учитель успел вскинуть винтовку и выстрелить из обоих стволов. Он промахнулся. Килар будто в замедленном кино наблюдал за смертельным танцем Человека и Зверя. Его зачаровывала эта борьба, несмотря на то, что ее исход был известен заранее.

Благовещенский бросился в сторону, защищая голову рукой. На миг в его глазах промелькнул отголосок почти божеского смирения, так навсегда и оставшийся для Килара загадкой. Учитель сделал пару шагов, потом зацепил левой ногой за край колеи, а правой — за левую ногу и упал, разбрызгивая пригоршнями дождевую воду. Благовещенскому удалось встать на колени, но тут Зверь настиг его. Не верилось, что это огромное, нелепое с виду существо способно двигаться с такой скоростью.

Вырванная из сустава рука издала звук, похожий на тот, что издает жареный цыпленок, когда его разрывают на двое за обедом. Брызнула кровь. Благовещенский закричал и снова попытался встать, но делал это очень медленно, как больной, еще не успевший оправиться от наркоза. Огромная суставчатая лапа опустилась на него сверху и легко сшибла на землю. Странник услышал омерзительный щелчок хрустнувшей кости. Учитель упал на дорогу лицом вниз, и Зверь подмял его под себя.

Килар сбросил оцепенение, преодолел пару метров неуверенными, семенящими шагами и поднял с земли ружье. Он сломал двустволку пополам, выбросил стреляные гильзы и только тут сообразил, что ему нечем перезарядить оружие. Запас патронов остался в сумке, перекинутой через плечо учителя.

Бледное волосатое чудовище, которое уже давно не было Михаилом Пантелеевым, отделило левую ногу Благовещенского от тазобедренной кости, обнажив круглую головку сустава и, зажав добычу в зубах, бесшумно прыгнуло с дороги в лес. Захрустел валежник, раздался короткий рык и все смолкло.

Постепенно он понял...

...что ничего не происходит. Дождь хлестал в окна веранды. На полу образовалась большая лужа. Битое стекло сверкало в воде как фальшивые драгоценности.

Оно ушло! Ушло!

Все части тела одновременно размякли. Алексей согнулся над полом и его стошнило. Сил хватило лишь на то, чтобы отползти от теплой белесой лужицы к противоположной стене.

«Оно действительно ушло! Не могу поверить! Не могу! Не могу!»

Он встал на колени, придерживаясь рукой за стену. Лампочка в двадцать свечей отбрасывала звездообразный отсвет на низкий потолок. Свет на веранде был слабым и мутным. Воздух в глубине дома представлялся каким-то грязным, не прозрачным, матрично-зернистым как на старой газетной фотографии.

Это еще не кончилось. Возможно все только начинается.