Минаев потемнел лицом. Оглянулся на своих людей, тоже прибывающих в замешательстве, хотя и не показывавших своих эмоций Логопеду. Для бандита они наверняка выглядели как две каменные статуи, безмолвные и безэмоциональные. Да только Минаев знал своих слишком хорошо и давно научился различать малейшие изменения на их лицах.

— А что взамен? — Спросил Минаев.

Логопед тоже глянул на парадный вход ресторана. Неприятно облизал губы, словно пребывая в какой-то краткой нерешительности.

— Знаю я, что ваш, скажем так, поставщик, известен не только своими стволами, которые толкает направо и налево. Но также его знают, как человека, который может достать кого надо чуть не из самой жопы, если уж его обидели. Короче, мочит он всех, кого надо, так ловко, что Рэмбо, мать его, позавидует. В общем. Замочите мне Горелого. Как это сделать и где, я скажу.

Минаев не повел ни единой мышцей на лице.

— Нравом твой Горелый не вышел, — сказал он. — Как только узнает, что ты отправил людей на сделку, хлопнет тебя первым.

— Не успеет узнать, — показал щербатый рот Логопед. — Потому как шлепнуть его надо будет сегодня ночью. Сможешь? Если да, то по рукам. Ваши жизни и сделка, взамен шкуры этого сбрендившего старого козла.

Логопед сделал вид, что плюет в ладонь, протянул ее Минаеву. Десантник опустил взгляд.

— Ну? По рукам? Договор дороже денег. Мое слово нерушимое. Не то что Горелого.

— По рукам, — сухо сказал Минаев, пожимая ладонь Логопеда. — Тогда все как планировали?

— Как планировали, — покивал Логопед. — Как только узнаю, что Горелый помер, сразу высылаю вам людей. Ну что, пойдем присядем ко мне в тачку? Обсудим детали нашего договора?

— Давай хоть отъедем, — проговорил Минаев, косясь на вход ресторана. — Хоть на соседнюю улицу. А там уже и поговорим.

— Ты, Сеня, сбрендил? — Недовольно спросил Федор, когда Минаев поговорил с Логопедом в его Вольво и вернулся в свою копейку. — Ты че, правда пойдешь мясуховского авторитета убивать?

— Вы проведете передачу без меня, — сухо сказал он, глядя перед собой немного пустым, отсутствующим взглядом. — Я сторговался, что и устранение, и передача пройдут в одно и то же время. Потом мы заляжем на дно, пока все не утрясется.

— Сеня, — вздохнул Федор, — да ты че? Как ты вообще…

— Это приказ, — строго сказал Минаев. — Когда закончите, ждите меня в условленном месте.

Где-то под Армавиром. Утро того же дня

— Я с тобой, Алим, не согласен, — хмуро проговорил Була, начищая свой ПМ. — Мы двоих уже потеряли. Первый раз за полгода. Теперь нам придется их отцам как-то в глаза смотреть. Говорить, почему их дети не вернулись из нашей поездки. Почему все остальные вернулись, а они нет.

— Только поэтому ты хотел поговорить? — Алим сделал вид, что удивился. — Я и так знаю, что ты не согласен.

Була промолчал. Казалось, чистка оружия полностью занимала его. Он ловко работал большими, грубыми пальцами, смазывая черненый стволик пистолета оружейным маслом. Потом принялся протирать лишнее ветошью.

Алим вздохнул. Прошел глубже в переднюю небольшой хатенки, сел за бедненький столик, напротив Булы. Подался вперед, положив руки на столешницу.

Низенькая дверь в переднюю скрипнула, и внутрь зашла скрюченная старушка. Була поспешил накрыть разобранный пистолет тряпкой.

— Ребятки, я там картошки нажарила, — прошамкала она беззубым ртом. — Кушать будите?

— Конечно, спасибо, — добродушно проговорил Алим. — Сейчас мы придем к вам на кухню. А, и еще. Денежку я вам оставил на серванте.

— Вы сегодня уезжаете? — Казалось, расстроилась старушка.

— Да, ночью. Пришлось. Наша бригада в Невинномысск переезжает. На другую стройку. Но деньги я вам за весь срок оставлю.

— Спасибо, ребятки, — улыбнулась она. — Ну давайте, идите. А то у меня там утка в кипятке лежит. Щипать надо, а то шкирка у ней совсем размокнет.

— Идите-идите. Мы сейчас.

Бабушка, бормоча себе что-то под нос, вышла в маленькую проходную с печкой. Алим тут же помрачнел. Поднялся и закрыл за ней дверь на бумажечку.

— Ты же понимаешь, Була, — начал он по дороге к столику. — Что Нурлан погиб. Он понимал, куда едет. И отец его понимал, куда своего сына отдает.

— Понимал, — недоверчиво зыркнул на Алима Була, снова взявшись за пистолет. — Но только что он скажет, узнав, что сын его просто так погиб и даже остался не отмщенным. По-хорошему надо найти этого русского и прирезать.

— Времени мало, — покачал головой Алим. — Где ты его сейчас найдешь? Нужно забрать оружие и ехать. Займись лучше машиной. Загоняй в город, к Нурсултану. Пусть посмотрит. Не надо нам, что б твоя Нива стала на полпути к границе, да еще и набитая стволами.

— Сгоняю, — буркнул Була.

Боевики собирались загрузить товар в несколько легковых автомобилей и помчать разными дорогами, чтобы привлекать меньше внимания. Да и договариваться с ГАИ так будет проще и дешевле, нежели ехать колонной или на грузовых. Да только, когда не стало Патрола, пришлось на замену ему искать что-то другое. Проблему решили двумя гниловатыми нивами, которые купили по дешевке у местных. Да только у одной из них двигатель троил так что в дальний путь на ней ехать было слишком рискованно. И эту проблему, как и многие другие, которые доставил чеченцам тот русский, приходилось решать впопыхах.

— Ну вот. Думай об этом, а не о Нурлане, или мести, — продолжал Алим. — Они были воины. И теперь сидят по правую руку от всевышнего. А свое мы еще возьмем.

Була недовольно засопел.

— Надо было сразу за ним ехать, сразу русского этого хватать.

— Була, да пойми же ты, что он не простой. Поехали бы, а там засада. Мы правильно сделали, что тут же ушли с той хаты. Там, наверное, милиция уже через два часа все обыскивала.

Опять не ответив, Була снова засопел. Он щелкнул ствольной коробкой пистолета, ставя ее на место, вернул в прежнее положение скобу ПМа, положил вычищенное оружие перед собой.

— Посмотри на меня, Була, — проговорил Алим.

Була поднял взгляд не сразу. Еще несколько мгновений он сидел за столом, сжимая кулаки.

— Посмотри, пожалуйста.

Була, наконец заглянул в глаза Алиму.

— Сейчас у нас другая боевая задача. Причем ее нужно выполнить быстро, — заговорил Алим. — Ты не должен отвлекаться на все лишнее. Будешь в городе, не надо тратить время на поиски этого русского. Ты его все равно не найдешь. Он как иголка в стоге сена. Но если задержишься — может получиться для всех нехорошо. Понял?

Була поджал крупные губы.

— Була, ты понял? — Повторил Алим.

— Понял, — сказал, наконец, Була.

— Хорошо. А мы еще свое возьмем. За это ты, брат, не переживай.

Когда чеченца забрала милиция, наряд остался, чтобы увезти и их Патрол, стоявший все это время на заднем дворе конторы. Фима со Степанычем уехали домой. Вадим с Тургулавеым вызвались подкинуть их на своей служебной девятке.

Мой Пассат, кстати, Вадим пригнал с речки. На нем, собственно говоря, разведчик и спасся. Теперь машина стояла на стоянке, перед бывшей прачечной.

Не уехал только Женя. Под предлогом, что кто-то должен остаться, понаблюдать, как машину чеченцев увозит милиция, а потом закрыть контору, он сообщил остальным, что еще побудит здесь. На самом же деле Корзун хотел поговорить со мной. Выяснить, так сказать, отношения.

Обычно безэмоциональный и меланхоличный, Женя ходил теперь хмурым, словно полено. Ждал, пока милиция не укатит на трофейной машине.

Пара сотрудников забралась в патрол и под конвоем милицейской девятки, они стали выезжать со двора. Пропустив промчавшуюся в сторону промзоны белую Ниву, они тронулись, укатили на милицейскую стоянку.

— Ты б бросал, — проговорил я, подходя и садясь рядом с курящим на кирпичах Женей. — Больно много дымишь в последнее время. Как не увидимся, тянешь одну за одной.

— Кончай меня воспитывать, — холодно проговорил Корзун и затянулся.