Лейтенант ничего не ответил, и Корастелев увидел в зеркале заднего вида его равнодушные глаза.

Полковник выбрался из машины, надев фуражку, проследовал к будке таксофона, забрался внутрь. Правда, он не стал засовывать в аппарат монетку. Не стал снимать трубки. Вместо этого, полковник достал из кармана свой сотовый телефон. Осмотрелся, не наблюдает ли кто за ним. Повернувшись спиной к своей машине, он сгорбился.

То, что Адам не вышел вчера на связь, не отчитался, мучило Корастелева. Мучало настолько, что полковник не спал полночи, и только когда наелся таблеток, наконец смог хоть как-то успокоиться. Терпеть он больше не мог и решил позвонить прямо сейчас.

В Армавире были какие-то проблемы. Адам Назаров — исполнительный офицер, и, в отличие от Багирова, он напрочь лишен каких-то моральных терзаний. Правда, и опыта у него пока что поменьше, чем у майора. Вот только Корастелев считал, что самое главное качество, которым должен обладать его подчиненный была преданность. Багиров, под нажимом своего воспитания и убеждений, эту преданность растерял. И стал опасен. Скрепя сердце полковник решил вывести его из игры.

— Ну, давай, сукин сын, — бубнил он, слушая длинные гудки в динамике мобильного. — Отвечай.

Никто так и не ответил. Корастелев грязно выругался матом, сунул сотовый в карман кителя, снова затравленно осмотрелся. Глупая мысль позвонить Багирову промелькнула у него в голове, однако полковник быстро выбросил ее.

Вернувшись в машину, он строго бросил:

— Поехали.

— Слушаюсь.

Водитель завел мотор.

— Нет, стой. Еще кое-что у невестки спросить забыл. Щас, быстро, еще разок позвоню. Жди.

— Есть.

Корастелев снова пошел в будку, снова достал сотовый. Набрал другой номер. На этот раз трубку быстро взяли.

— Алло, Сема? В Армавире, кажется, пошло все не по плану. Бери своих и езжайте. Разузнайте, выполнил ли Адам приказ, ну и сделка теперь на вас. За службу не переживай, прикрою. Все, давай.

Домой я вернулся во втором часу ночи. Марина уже давно спала, и будить девушку я не стал. Выпил чаю, собрался с мыслями, думая, что делать дальше. Решив, что утро вечера мудренее, я отправился спать, стараясь не разбудить Марину.

Следующим утром отправился сначала в контору, потом по плану было съездить на склад. У Агаркова были какие-то дополнительные организационные вопросы.

Уже давно, между нами с руководством комбината заходила речь взять под охрану не только склад, но и предприятие. Агарков, наверное, хотел поговорить об этом, ну и, видимо, не только об этом, раз разговор должен был состояться на складе.

В конторе, к слову, дела шли хорошо. Уже закончили клеить обои, а паркет осталось постелить только в одном, вновь сформированном кабинете. Нижний этаж так же был почти готов.

Степаныч нашел сантехника, с которым надо было обсудить стоимость работы по установке сантехники. А еще заплатить электрику, заменившему во всем здании проводку. Сегодня он должен был закончить с розетками, выключателями и люстрами. Короче, дел было много.

Иногда я ловил себя на мысли, что все эти простые, обыденные проблемы отвлекают меня от других, связанных с мясуховскими. Это было приятно. Мозг так и хотел переключиться на бытовуху, выкинув из головы всех бандитов, их оружие и сделки. Вот только я понимал, что, перестав думать о проблеме, она никуда не денется, а с течением времени даже усугубится. Нужно было как-то выходить из ситуации. Искать выход. На Вадима с его РУОПовцами рассчитывать я больше не мог.

И что делать? Выйти на чеченцев? Но как? И что мне это даст? Единственное, что я знал о них — боевики разъезжают на джипе Ниссан. Ну и Руслан встречался с ними на берегу Кубани. Все. Маловато данных. Да и, если даже найду их, без поддержки Вадима, мне это ничего не даст. То же самое можно было сказать и о поисках схрона или машины, которая придет в город. Зацепок тут не было.

Когда я ехал с конторы на склад, в голове промелькнула другая, довольно глупая мысль. Раз уж единственное, что я могу делать сейчас, это бороться с последствиями этой оружейной сделки, то почему бы просто не подвзорвать Горелого бомбой Косого, что хранилась у нас, распиханной всюду по частям?

Эта идея показалась даже мне настолько безрассудной, что я ухмыльнулся своим мыслям, и тут же отмел ее.

— О, здорова, Василий, — проговорил я, видя на КПП склада седого Василия. — Ну что, работа идет?

— Идет, — покивал тот, пропуская меня внутрь. — А че Фима на смену не пришел?

— Не пришел? — Удивился я.

— Не-а. Я сегодня за начальника смены.

Я задумался. Конечно, и раньше бывало, что Фима кутил время от времени, однако на работу, будучи еще простым вышибалой, он приходил даже с жуткого похмелья. А тут не явился?

— Дай-ка телефон. Позвоню.

Василий покивал и вернулся в свой кабинет на КПП, принес мне сотовый, и я набрал Ефиму на домашний. Никто не подошел. Тогда я позвонил Степанычу. Жене звонить не стал, зная, что он отсыпается после ночной смены. Степаныч поднял трубку быстро, однако, про Фиму он ничего не знал.

— Ладно, — проговорил я, возвращая телефон Василию. — Сейчас съезжу к нему. Агарков был?

— Еще не приезжал, — отрицательно покачал головой Василий.

— Приедет, скажи, что я отъехал по срочным делам. Если что, найду его в конторе завода.

После, я тут же отправился домой к Ефиму. Когда поднялся к нему на этаж и позвонил в звонок, никто не открыл. Полминуты я подождал, позвонил снова, но было глухо.

— Э, Ефим! — Крикнул я, за тарабанив в дверь. Прислушался.

Он мог спать, а разбудить Ефима было непростой задачей. Но даже его могли поднять два звонка и грохот, что я тут развел. Притихнув, я не услышал внутри никакого копошения. Потом я зачем-то подергал ручку двери. Ожидаемо она оказалась закрыта. Фимы дома не было.

— Куда ж ты, зараза, делся? — Проговорил я себе под нос.

Еще полминуты потоптавшись у Ефима на пороге, я пошел вниз, в подъезд. Выйдя во двор, сел на лавочке, задумался.

Нехорошие мысли заклубились в голове. Зная Фиму, он с одинаковым успехом мог перебрать, остаться на ночь у какой-нибудь девицы и попасть в неприятности. Я надеялся на один из первых двух вариантов. Однако чуйка упорно указывала на последний.

Погрузившись в мысли, я стал просто смотреть по сторонам, проводил взглядом какую-то старушку с авоськой, шедшую, видать, в ближайший ларек. Как только женщина завернула за угол, я увидел его.

Фима, прихрамывая, вошел во двор.

— Вот, сука, — выругался я тихо и встал с лавочки.

Ефим выглядел неважно. Он медленно шел, оберегая забинтованное запястье. Отправившись к нему навстречу, я быстро заметил, что он подрался: лицо Фимы оказалось опухшим, большой фингал светился под глазом, а бровь над ним украшал солидных размеров струп после рассечения. Картину доканчивали лопнувшие губы.

— О, — хрипловатой проговорил он, когда увидел меня. — Витя, а ты че тут?

— А ты как думаешь, че? — Спросил я.

— Да я вот… Подрался, — растерянно почесал голову он. — Руку выбил, вот. Но и по хлебалу, как ты видишь, тоже отхватил не слабо. Это. Можно я сегодня на работу не пойду, а? А-то я че-то устал. С самого травмпункта пешком топаю.

— Кто тебя так? И где?

— Короче, — он вздохнул. — Познакомился я с девчонкой. Водил ее вчера вечером в Элладу. Ну а там Паша на воротах стоит. Помнишь Пашу? Здоровый такой, лысый?

— Помню.

— Ну вот, мы прошли, все нормально было. Выпили, как началась дискотека, давай танцевать. А девчонку, кстати, Викой зовут. Хорошенькая, сил нет никаких. Пухленькая, сиськи — о-го-го. Как я люблю.

— Не отвлекайся, — строго прервал его я.

— А. Ну да. Короче, часам к двенадцати стали в клуб лезть какие-то нерусские. Молодые, крепкие парни. Ну, Паша их запускать не захотел. Сразу видать было, что проблемные. Только Паша с ними совсем не справлялся. Больно они оказались борзые. Бочку на него катили так, что бедняга один там поник. А остальные охранники, че-то не спешили к нему. Ну вот я и вмешался. Курил тогда, стоял на улице. Ну вот… Вот этим все и кончилось.