— Вы ведь защитите мою семью? — Спросил он перед тем, как рассказать.

— Защитим, — покивал Вадим. — Я сообщил командиру. Через час группа выдвинется к Майкопу. Адрес проживания назови. Они будут там.

— Покажи ксиву, — недоверчиво глянул на него Руслан.

— Ой, да че ты несешь, черт поганый⁈ — Разозлился почему-то он. — Какая ксива? Времени у нас в обрез! А что, если ваши скроются⁈

— Схрон же останется, — буркнул тот.

— Покажи ему документы, — холодно сказал я разведчику.

Тот раздраженно покачал головой, закатил глаза и полез в карман джинсов.

— Вот, смотри! — Подставил он документы под свет автомобильного плафона. — Насмотрелся? Да, я из ВКР! Ты Летову скажи спасибо, что до сих пор мордой в пол не лежишь, понял?

Руслан сухо назвал адрес своего дома, и Вадим заторопил:

— Все, Витя, погнали. Встретимся с Хизировичем на конспиративной квартире, за городом. Тут, недалеко. Станица Красная.

Когда мы стали обходить пассатик, чтобы я сел за руль, а Вадим на заднее, я остановил разведчика.

— Ты ему не солгал? — Спросил я.

— Витя, ты чего? В чем не солгал?

— Что вы защитите его семью от Корастелева.

— Нет, Витя, не солгал, — покачал тот головой. — Мы ж для того и работаем, чтобы невинные граждане не страдали.

Покивав, я сел в машину. Через пятнадцать минут мы уже заворачивали в станицу и гнали вниз, к ее концу. Насколько я понял, квартира располагалась в одной из немногочисленных многоквартирных трехэтажек, затерявшихся среди небольших частных домов и хатенок станицы.

Станица буквально ткнула в темной, при свете немногочисленных дворовых ламп, зелени. Большие ореховые деревья мерно покачивали кронами на легком ночном ветерке.

М-да… Потом, в будущем, станица очень изменится, превратившись в без пяти минут небольшой городок. Сейчас же, здесь, при развалившемся колхозе, «Новатор», люди спасались только собственной землей и жили, к слову, иной раз лучше городских, и уж точно безопаснее.

Мы завернули во двор небольшой трехэтажной многоквартирки. Я поставил машину у линии старых железных гаражей, протянувшейся за домом. Было тут лишь два подъезда, мы втроем пошли в ближайший, и Вадим провел нас в маленькую квартирку на третьем этаже.

— Теперь будем ждать командира, — сказал Вадим, расположившись на незаправленном диване, служившим, видимо, спальным местом. — Он прибудет, как только кончится операция. А дальше уже ты, Руслан, расскажешь нам все, что знаешь, под протокол.

— Расскажу, — проговорил он. — Мне все равно, что будет со мной. Но я хочу убедиться, что Аня с детьми в безопасности.

Вадим поджал губы и отвел взгляд. Меня это насторожило. Я верил этому Руслану. Верил, потому что своими глазами видел результаты его борьбы за собственные убеждения. Это вызывало уважение.

Я видел, что он искренне хотел спасти своих. Искренне желал сотрудничать, только чтобы с семьей ничего не случилось. Что ж. Это было мне близко. Пусть он и пошел по этому скользкому пути, но все же смог одуматься. Лучше поздно, чем никогда.

Командира группы мы ждали долго. Ничего не оставалось, кроме как рассматривать местный интерьер. Квартира была старой и пустой, но немного обжитой. Видимо, тут ночевал кто-то из оперативников группы. Из развлечений здесь оказался только старый цветастый магнитофон с двумя колонками, стоявший на подоконнике единственной комнаты.

Вадим некоторое время пытался поймать на нем какую-нибудь волну, но безуспешно.

— М-да… Че-то совсем эта рухлядь не работает. Ну ладно, щас.

Он выдвинул из-под деревянного стула большую спортивную сумку адидас, стал рыться в ней, чем-то шуршать.

— Ты тут квартируешь? — Догадался я. Глянул на Руслана.

Офицер с перевязанной наспех головой, сидел на стуле, у полупустого шкафа с единственной дверцей. Повесив голову, он тупо рассматривал собственные ботинки.

— Ага. Место тихое и до города недалеко. А, вот она, — сказал Вадим, достав кассету без коробочки. — Никто не против музыки, пока мы ждем?

— А что у тебя там? — Заинтересовался я.

— Группа Кино. Слушаешь?

— Слушаю, — я улыбнулся.

— Жалко Цоя, да?

— Цой жив, — я хмыкнул.

— Ну, — покивал Вадим и вставил кассету, перемотал на начало.

Когда он щелкнул кнопкой «плей», из колонок полился низкий голос Виктора Цоя:

Белый снег, серый лед

На растрескавшейся земле

Одеялом лоскутным на ней

Город в дорожной петле…

Вадим стал у окна, стал тихо подпевать песне. К моему удивлению, спустя мгновение и Руслан присоединился к этому. Он негромко запел, подражая голосу знаменитого вокалиста.

— Что, тоже нравится? — Обернулся с улыбкой Вадим.

— Нравится, — вздохнул Руслан.

— Отлично. Видать, мы с тобой сработаемся.

Песня полилась дальше, и улыбнувшись, я тихо присоединился к остальным, и мы запели:

И две тысячи лет война —

Война без особых причин

Война — дело молодых

Лекарство против морщин

Мы все были на взводе, и совместная песня как-то сближала, как-то расслабляла нас. Соединяла чем-то общим. Каким-то общим культурным кодом, что ли. Это было видно по опустившимся, расслабившимся плечам Вадима, по немного повеселевшему Руслану. На миг мне показалось, что, как поется в моей любимой песне: все идет по плану.

Когда щелкнул дверной замок, и я услышал шум шагов в коридоре, Вадим торопливо выключил музыку.

В комнату вошли трое, все в штатском. Людей вел невысокий, но коренастый мужчина. Он носил спортивные штаны, олимпийку под легкую весеннюю куртку, и подвернутую выше ушей шапку. Лицо мужчины, грубое, в застарелых оспинах, украшала черная недельная щетина.

Вадим словно бы подсознательно вытянулся перед ним по струнке. Мы с Русланом просто смотрели на вошедших.

— Это эти двое? — Резко спросил коренастый низким, гортанным голосом.

— Так точно, товарищ подполковник, — доложил Вадим.

— Ах вы твари лживые, — оскалился, насколько я понял, подполковник Тургулаев и злобно посмотрел на меня. — Арестовать обоих, немедленно!

— Что происходит? — Нахмурившись, встал я.

— Руки вверх! — Достал один из людей Тургулаева ПМ и наставил на меня. — Вот что происходит: вы арестованы!

Второй, выхватив пистолет, направил его на Руслана. Тот медленно поднялся со стула.

— Вадим, в чем дело? — Строго глянул я на разведчика.

Тот ответил только изумленным взглядом.

— В чем нас обвиняют? — Теперь я обратился к Тургулаеву.

— Закрой рот, руки вверх, я сказал! — гавкнул он в ответ и наставил на меня дуло своего пистолета.

Я застыл без движения.

— Хватит с ними церемониться, давай наручники, — оглянулся он на одного из своих, стоящих за левым плечом. — Давай этого!

Не ответив, оперативник медленно, держа Руслана на мушке, подошел.

— Руки, — гавкнул он, копаясь во внутреннем кармане куртки.

— Мы же договорились, — Руслан упер в Вадима изумленный взгляд. Тот отвел глаза. — Я не стану ничего рассказывать, пока не буду уверен, что мои в безопасности.

— Руки! — Повторил оперативник, и Руслан подчинился. Протянул ему запястья.

Наручники щёлкнули на них, браслеты закрылись.

— Сидеть, не рыпаться, — проговорил оперативник.

— Теперь ты, — кивнул на меня Тургулаев. — Вадим! Наручники!

— Витя, я не знаю… — замямлил разведчик. — Не знаю, что происходит.

Я ответил только холодным, как сталь, взглядом.

— Перестань с ним цацкаться! Наручники! — Крикнул командир.

— Извиняй, Витя, — сказал Вадим, доставая браслеты откуда-то из заднего кармана джинсов. — Лучше тебе не сопротивляться, обещаю, мы разберемся.

Я снова не ответил. Хотя я решительно не понимал, что тут происходит, в голове у меня созрел один отчаянный план. Потому я позволил Вадиму, вооруженному наручниками, подойти. Более того, я позволил сковать себя.

— Ты обещал, — вдруг сказал мне Руслан, глядя на меня, словно загнанный зверь. — Обещал, что они помогут.