[…] Успех в жизни — это компенсация Природы за недостаток интеллекта[448].
Исходя из этой мудрости Нинетт должна была быть такой же умной, как отец Лулу, потому что она не знала успеха. Через две недели она пожаловалась Карлу, что Говард работает пастухом на полях с 6 утра до 8 вечера. Каждый раз, когда он выходит из дома, его кашель возвращается. Карла и Кроули беспокоили ящики, отправленные 9-го числа. Она телеграфировала об этом в «Траффико», чтобы их не оставили валяться в Палермо[449].
Вернувшись в Париж 7 августа, Кроули, неспособный заплатить за проживание, был выгнан из отеля Вильмонт. Леон Энгерс предложил Кроули убежище. Надежды на воссоединение с Лулу снова рухнули, когда 23-го числа Нинетт сказала Кроули, что он чертовски глуп, раз не понимает, как устроен современный мир. Почему он не может вбить себе в голову, что консул сделает все возможное, чтобы помешать Кроули увидеться с его дочерью? Для Кроули выходом могло быть знакомство с богатыми дамами. Он сделал предложение Маргарет К. Бинетти, оставив Китти фон Хаусбергер, Дороти и еще полдюжины женщин:
Рано утром Маргарет. «Пизда, которая напугала бы Курция»[450].
Парижское возбуждение Кроули сменилось приступами бронхита, вызванными тревогой. Он занимался сексуальной магией, чтобы поправить здоровье. Для этого предпочтение было отдано гомосексуальной магии; Луи Эжен де Кайенн был его главным партнером.
Давление продолжалось. 5 декабря униженная Нинетт написала Джейн Вулф. По ее словам, те простыни, которые она не продала, она ела. Затем она два дня голодала, слушая невыносимые крики своих голодных детей. Она продала свои часы за 1100 лир: хватило, чтобы купить еду на день. Она умоляла Зверя вытащить ее из Чефалу, чтобы она не сошла с ума. Она умоляла Джейн об утешении, посылая ей отчаянную любовь. Джейн предупредила Кроули, который немедленно отправил Нинетт деньги. 20 декабря Нинетт написала Астрид; агент не смог достать Лулу паспорт. Возникла проблема с ее национальностью: отец-англичанин, мать-француженка, не замужем, проживает в Италии; бюрократический кошмар. Нинетт ждала инструкций от Зверя относительно того, когда Лулу может обыть из Чефалу. Она дважды писала ему, чтобы поблагодарить его за тысячу франков, которые он ей прислал. Лулу поправлялась после болезни, и она была рада, что Сестра Астрид позаботилась о ней. Лулу была исключительным ребенком, который принесет в ее жизнь много радости.
Нинетт снова написала Джейн Вулф 29 марта 1927 года. Зверь прислал деньги, но она боялась дотронуться до них, чтобы восстановить свое здоровье. У нее был серьезный нервный срыв, ей требовались лекарства и правильная еда. Она уже отказалась от всего дорогого, например, от яиц, молока и мяса. Она не выносила шума улицы, на которой жила, и ей нужно было уехать за город. Она знала, что ее здоровье отражает ее духовное состояние, и сожалела о том, что испортила свою нервную систему, подчиняясь недисциплинированному поведению и игнорируя свои высшие импульсы. Но поскольку ее дети были связаны с ней судьбой, она знала, что ей придется пройти через все это. Она могла заслужить свое тяжелое положение, но они нет. Если она сдастся, их будущее будет ужасным.
Сестра Нинетт Элен могла бы помочь, только если бы она согласилась разлучиться с детьми и пошла работать за деньги. Их родители во Франции были слишком стары, чтобы им помогать. Нинетт верила, что боги окажут Зверю необходимую помощь, потому что только он может оказать ей настоящую поддержку. Она надеялась, что боги будут к нему добры и сделают его путь немного легче. Она получила Слово Равноденствия от Алостраэль и послала самые преданные слова любви Джейн и Зверю.
Джейн ответила, что Зверь тоже столкнулся с тяжкими трудностями. 21 апреля Нинетт выразила сочувствие, написав милому старому Зверю, что каким-то образом, осознав огромную безнадежность ситуации, в том числе и его, она почувствовала себя немного лучше. Она отвечала на его письма и телеграммы и просила Божьего благословения для Зверя за то, что он смог увидеть в ней самое лучшее.
В Париже Зверь размышлял о вульгарных представлениях о «респектабельности»: «Некоторые люди достойны уважения, а некоторых уважают: но нельзя быть и тем и другим одновременно.». Нинетт, возможно, не была в глазах мира респектабельной, но он уважал ее. В июле Нинетт отправила открытку сэру Алистеру Кроули в Париж. Наконец, французский консул согласился выдать пропуск, с которым они могли поехать во Францию, когда захотят — может ли она теперь получить деньги на билет?[451] Хотя Кроули, должно быть, был взволнован при мысли о том, чтобы снова увидеть Лулу, просьба о деньгах была утомительной. 11 августа он спросил И-Цзин: «Что мне следует предпринять, чтобы противостоять нынешнему финансовому кризису?» Ответ, как всегда, сводился к «держись» и попробуй все, что сочтешь разумным. Его дневник раскрывает гранитный стоицизм. Что-нибудь появится. Так оно и было. Осенью приехала полька, госпожа Касимира Басс. Нинетт и ее дети наконец вернулись во Францию через четыре года после изгнания Кроули с Сицилии.
* * *
Дела шли не очень хорошо. В недатированном послании, отправленном побежденной Нинетт, говорилось, что Лулу и ее мать сейчас находятся в доме в Барбизоне. Владельцы не приняли Нинетт как француженку; она не имела права там находиться. Нинетт считала, что она теперь в худшем состоянии, чем она могла представить. Сможет ли он послать ей 440 франков, необходимых для оплаты аренды?
Появление Йорка было удачей. 21 апреля 1928 года он участвовал в спасении Кроули Астарты Лулу, предположительно из трудностей ее матери, пятью днями ранее Кроули записал: «Нинетт врывается в Фонтенбло и снова разрушает весь мой план. Я закончил». Нинетт снова появилась через десять дней. Кризис был временно разрешен 19 мая, когда прибыло 100 фунтов стерлингов, любезно предоставленных Йорком: «Отправил Астарту в страну», — отметил Кроули. Лулу была устроена в дом и школу, рядом с мадам Матонат, Мори-Монкрук, недалеко от Ансовийе, Уаза, между Амьеном и Парижем.
Пока Йорк в июле жил с Кроули и Касимирой в Карри-ле-Руэ на юге, Кроули послал 300 франков на содержание Лулу. Она написала отцу красивым почерком, фиолетовыми чернилами, надеясь, что он напишет ей длинное письмо со своими новостями и что скоро навестит ее. Она передавала ему поцелуй от всего сердца[452]. Маленькая Лулу также написала Касимире, поблагодарив ее за ткань, которую та ей отправила; Лулу сшила маленькую летнюю шапочку и две пары брюк[453].
Лулу навестила своего отца в Париже 26 октября. Получив 300 франков, она снова навестила его на свой день рождения в конце ноября. Кроули отвел Лулу в цирк. Однако Элен Фро была полна решимости увезти Лулу в Америку для ее же блага, как она это видела, вопреки воле отца Лулу. Скотланд-Ярд дал ей адрес Лулу[454]. Кроули, вероятно, не знал об интересах Ярда. Понятно, что племянницу мадемуазель Фро смутила странность всего происходящего; присутствие сексуальных партнерш Кроули во время ее визитов к отцу не могло помочь восьмилетней девочке обрести твердую эмоциональную основу или понимание ситуации. Ей нужны любящие мама и папа в счастливом доме, как и любой другой маленькой девочке. Приверженность Кроули новой психологии откровенности, нарушающей табу, встревожила ее. Поскольку его собственное воспитание было негативно настроенным по отношению к сексу, он пошел на противоположный полюс, следуя телемическому принципу: «Слово греха — ограничение». Можно спросить, будет ли «Эон ребенка» в целом хорош для детей, или он скорее для ребенка во взрослом?
