Элен [сестра Нинетт] была одной из главных сторонниц Чефалу. Она отправила деньги, одежду, еду и все, что могла, чтобы поддержать четверых детей и Нинетт. Когда она больше не могла позволить помощь, она приняла меры, чтобы спасти детей и Нинетт. Мир не был готов к Новой Эре[360].

Состояние Кроули привело его в странные места. Он выбрал вымышленного священника, которого мог идентифицировать, чтобы сделать свое «признание». Было ли это признание на «смертном одре»?

На вопрос отца «Что после смерти?» приходят разные ответы: «Не знаю». AL I:58 противоречит этому. «Я доверяю Айвассу» — другое. Следующий вопрос: Айвасс — это Иисус? AL снова исключает это в III:51 [ссылка в Книге Закона] и так далее и так далее.

Айвасс — это Иисус? Необычный вопрос! Езиды считают Иисуса ангелом; Кроули мог бы добавить, что духовный опыт человека с «Иисусом» может быть намеком на Священного Ангела-Хранителя или Тайное Я. Христиане воспитаны видеть свет как Иисуса. Возможно, нам нужен свет больше, чем имя.

Кроули обедал с фотографом Чарльзом Джоном Хоупом-Джонстоуном[361], обсуждая Телему и общие мысли: «Мы довольно долго обсуждали Гурджиева — согласны по поводу него. Он начал: «Что вы думаете о том-то и том-то». Я возразил: «Откуда вы знаете, что я что-то об этом знаю?» Похоже, он считал само собой разумеющимся, что я знаю».

Кроули посетил Гурджиевский институт гармонического развития человека в Фонтенбло и пришел к выводу: «Нет никаких сомнений в том, что боги послали меня туда — в тот трехдневный период, когда мое здоровье позволяло такую экскурсию. А значит, это важно. Вопрос: могу ли я вообще работать с ними, чтобы сделать их завершенными, как я предложил себе, взяв на себя всех тех, кто не вписывается в его очень искусственную схему».

Ссылка на то, что «боги» послали его в заведение Гурджиева, интересно. Гурджиев, человек, почитавший езидов, бежал от большевиков в 1921 году в Константинополь, где встретил предполагаемого агента Джона Годольфина Беннета; Беннет стал его учеником. По словам Спенса, MI5 и министерство иностранных дел подозревали Беннета в контактах с секретной службой Турции, считая его антибританским союзником коммунистов[362].

Тогда возможно, что Кроули убил двух зайцев одним выстрелом, посещая конкурирующий институт саморазвития Гурджиева: следил за Беннетом, если он был там, в разведывательных целях, предлагая сразиться с теми, кто не подходит для искусственной схемы Гурджиева». Предложение иллюстрирует наглость Кроули. Кроули не испытывал ни малейшего страха перед Гурджиевым, в отличие от многих учеников тогда и сейчас. По сей день гурджиевский миф предполагает, что Кроули был изгнан из Фонтенбло. В этом отношении мы можем отметить воспоминание Нэнси Кунард из 1951 года: «Затем он [Кроули] рассказал мне красивый анекдот об этом ужасном Гурджиеве. Бьюсь об заклад, это правда. Он был возмущен Гурджиевым».

Джеральд Йорк утверждал, что познакомил конкурентов, Гурджиева и Кроули. Они сидели в кафе, мало говорили и настороженно смотрели друг на друга. Если Гурджиев избегал Кроули, возможно, это было потому, что он и Беннетт были чувствительны к интересам разведки.

* * *

29 марта, пройдя воображаемый судебный процесс, Кроули пожаловался, что Мадд нисколько не понимает его, не видя, что ниже его достоинства «требовать возмещения убытков и выступать против кого-то». Он написал Judex sum: «Я судья». Мадд воспринимал Liber AL слишком буквально и переоценивал себя.

Вы [Мадд], кажется, стали религиозным фанатиком самого опасного и отвратительного типа. Ваше влияние на меня было, я думаю, совершенно дурным […]

Примечание. Моим первым и единственным требованием к O.P.V. [Мадду] было то, что он должен помочь мне с комментарием. Он наотрез отказался это сделать. […] Это было отложено на некоторое время, с тех пор, как было запрещено основывать догматические аргументы на AL — и Мадд больше ничего не делает.

Кроули был обеспокоен грубым толкованием Liber AL. Сам очистившись духом, он теперь видел, как AL сияет «величайшим духовным великолепием; всякая грубая интерпретация теперь стала невозможной». Если бы это было состязание между тонкостью и «фундаментализмом», Кроули выбрал бы тонкость. Людям нельзя доверять «основы»; контакт непосвященных людей с духовными истинами просто усугубил эго и отправил пассивных глупцов в агонию экстремизма. В полной иронической противоположности фундаменталистской практике единственной книгой, которую Кроули когда-либо рекомендовал сжечь, была сама «Книга Закона», прочитанная один раз!

В начале апреля Кроули завершил свой apologia pro vita sua:

Моя позиция. В своей жизни я совершил много эксцентричных и нескромных поступков. Некоторые — из-за бравады, отчаянной защиты, созданной крайней застенчивостью; некоторые — из-за склонности к символическому самовыражению, как единственному способу проявить отвращение, порожденное негодованием моей поэтической части; некоторые — из-за детского тщеславия, «показухи»; некоторые из-за побуждения к романтическим и рыцарским действиям; некоторые из-за преувеличенного чувства справедливости; некоторые из энергичной любви к розыгрышам; некоторые из экстравагантных реакций против стыда: некоторые — по явной глупости; но я не могу обвинить себя в преднамеренной обиде или причинении вреда любому другому человеку, или в действиях в духе ненависти или мести, или в несоблюдении в каком-либо отношении идеально высокого стандарта чести, унаследованного от моего отца, когда в моем раннем детстве он учил меня своим наставлением и примером.

В 1:45 ночи 4 апреля произошел прорыв: «Я почувствовал себя радикально иначе с момента медитации и решения прошлой ночью. У меня снова есть будущее! Я чувствую, что суть моего магического здоровья заключается в том, чтобы правильно отвечать на все вопросы. Теперь я понимаю, как жажда результата все портит». Героин и бронхит образовали «порочный круг»; если бы он смог остановить бронхит, проблема с героином исчезла бы.

В 1933 году Кроули оглянулся на ужасную весну 1924 года, резюмируя события для сериализации своей жизни для «Sunday Dispatch»:

Поэтому Тайные Вожди решили полностью уничтожить его. […] Они маскировали его так гротескно, отвратительно, непристойно, что ни один человек не мог проникнуть в тайну его истинной личности.

Кульминация их отношений с ним пришлась на недели, непосредственно предшествующие и следующие за весенним равноденствием 1924 г. […] Таким образом, в том Огне он был полностью поглощен, и как чистый Дух он возвращался постепенно, в течение последующих месяцев, в тело и разум, которые погибли в этом великом испытании, о котором он не может сказать больше, чем: ««Яумер»[363].

И по восхитительной синхронности на 8 апреля пришлась «двадцатая годовщина написания первой главы Книги Закона. Слава Кеф Ра!» Теперь он был убежден, что «Богатый человек с Запада», обещанный в AL, придет. В ознаменование годовщины он с помощью саммасати проанализировал свою жизнь за последние 20 лет, начиная с 1904-05 годов, и «Срыва планов для работы над AL». Эта неудача оказалась «глупостью», из-за которой он и пострадал. Неудача завершилась тем, что он назвал «большой шум в Чефалу». Свой прогноз на 1924–1925 годы он назвал «Стелой откровения», период, в который «появится моя работа».

Ни одно из этих размышлений не отвлекало его мысли от других важных вопросов и пророчеств, таких как способ, посредствам которого человечество должно совершать межзвездные путешествия:

Понедельник, 14 апреля.

Военная машина [отсылка к ««военной машине», обещанной в Liber Legis III] и многое другое. Единственная возможность таких вещей, как межзвездная связь, которую я вижу, состоит в открытии чего-то, что, как гравитация, вызывает ускорение, а не скорость. Например: сила отталкивания, от которой вещи летят с F-футов в первую секунду до 2 F4 во вторую и 4F в третью.