13 декабря 1914 года журналист Джеймс Мейер, гражданин США немецкого происхождения, был арестован за шпионаж в Швейцарии. Бумаги о его работодателях опубликовал Герман Риддер, близкий друг фон Папена и Вирека и верный соратник кабинета пропаганды, который собирался недалеко от офиса «The Fatherland». Вскоре Кроули проникнет в это прогерманское издание. Поскольку возможно, что Вирек был двойным агентом, вопрос о том, был ли он полностью захвачен Кроули, не имеет значения. Кроули был известным английским писателем, привыкшим к нападкам за то, что «говорил, как есть», готовым пойти на риск ради Германии в интересах «справедливости».
Кроули воздействовал на разум Вирека, побуждая его печатать либо мусор, наносящий ущерб делу Германии, либо материалы, способные повлиять на формирование политики Германии. Пропаганда Кроули была настолько абсурдной, что: а) подсказывала обычным разведчикам, что немцам недоставало здравого смысла и порядочности, и б) ее можно было использовать для разжигания крайностей среди начальства Вирека.
Кроули призвал немцев подумать о том, что Америка сломится, когда столкнется с решительной суровостью, которая напугает простых американцев, заставив их подозревать, что гунны победят. Если Кроули смог убедить высшее командование Германии рассмотреть возможность неограниченной подводной войны, он считал, что правительство США перейдет от нейтралитета к интервенции. Тем временем он использовал свои навыки психолога и, возможно, фармацевта, чтобы «разыграть» врага.
Убежденный, что окружение Вирека было костным мозгом немецкой разведки США, Кроули назвал респектабельного Хьюго Мюнстербурга, профессора физики в Гарварде, ключевой и недооцененной фигурой. Используя психологию, он обнаружил, что может влиять на Мюнстербурга, «соглашаясь», что он всегда был прав и что идеи Кроули на самом деле были его собственными. Знакомый с немецкой философией воли, Кроули понимал, что слабостью немецкого «высшего существа» была сила его интеллекта. То, что Кроули был также литератором и мистиком, придавало ему культурное доверие в прогерманских кругах.
Редактор коммерческих работ Кроули, Фрэнк Кроуиншилд из «Vanity Fair» помог укрепить это доверие. Зачем про-союзному Кроуиншилду нанимать автора прогерманской пропаганды? Кроули также поддерживал Джон О'Хара Косгрейв, ирландец, выступающий за союзников, и литературный редактор «New York World» и «Sunday World Magazine». Редактор иностранных дел Косгрейва Фрэнк Кобб также поддерживал про-союзническое вмешательство и был дружен по крайней мере с одним старшим офицером секретной разведывательной службы. «Everybody’s Magazine» Косгрейва опубликовал работу любимых писателей Лондонского бюро пропаганды, Г. Дж. Уэллса и Г. К. Честертона.
Вторым направлением операции Кроули было передать любую информацию, которая могла бы помочь делу союзников. Он шпионил за каждым немецким или ирландским сторонником независимости или за индийским радикалом, который подходил к Виреку, офису журнала «The Fatherland» или любому кругу людей, с которыми он встречался. После войны Вирек показал, что почти все записки пропагандистов доходили до британской разведки и Министерства юстиции США. В то время как изящные манеры обеспечивали для Кроули выход в высшее общество, он был одинаково приемлем для радикальной артистической среды; он мог сыграть много ролей.
Из своего пропагандистского прикрытия Кроули внимательно наблюдал за фон Папеном, описывая его в «Исповеди» как жертву «глупого убеждения, что он намного лучше, чем кто-либо другой»[233]. В задачи фон Папена входила координация саботажа в США; США делили свою северную границу с Британским доминионом, Канадой. Американские компании поставляли союзникам технику. Его коллегой по саботажу был военно-морской атташе капитан Карл Бой-Эд, которого Кроули называет «свежей военно-морской задницей […] с инстинктами джентльмена»[234].
Фон Папен и Бой-Эд вербовали ирландских американцев, индейцев, анархистов и всех, кто имел обиду на союзников, для саботажных проектов, поддерживаемых агрессивной пропагандистской кампанией.
Политика адмирала Холла, похоже, заключалась в том, чтобы следовать за преступниками, позволять совершать беспорядки, разоблачать виновных, а затем настраивать американское мнение против Германии, с надеждой на то, что безразличие к европейской войне станет непосильным. Кроули сыграл «одинокую руку» в этом процессе: «Я знал, что единственный способ бороться с влиянием немецкой пропаганды в Штатах — это отождествлять себя с ней всеми способами и постепенно делать ее ненавистной любому здравомыслящему существу, заставить умы американской общественности отреагировать на ее коварный призыв». «Предательство» Кроули было его раскрашенной маской; но, как он писал в «Веселой ярмарке» в 1913 году, нужно смотреть в Глаза, чтобы найти Истину[235].
* * *
Давление на Кроули было сильным. Передышка пришла на журналистскую вечеринку в июне 1915 года в образе прекрасной поэтессы Джин Робер Фостер. Заместитель редактора «The Review of Review’s», Джин будет одной из самых любимых женщин в жизни Кроули, действуя какое-то время как его «Алая женщина», Сестра Хиларион[236]. Он также называл ее «Кошкой»; она могла мурлыкать и царапаться. Насколько значительна эта любовь, показывает дневниковая запись от 31 мая 1920 года. Жалуясь, что в его стихах нет песни, Кроули спросил: «Неужели она [Джин] действительно разбила мне сердце?» Для Джин он написал книгу стихов «Золотая роза», вдохновленную их интенсивным романом.
Джин Роберт Фостер в 17 лет вышла замуж за менеджера по страхованию среднего возраста Мэтлока Фостера, затем стала журналисткой и серьезным поэтом. Джин знала Джона Куинна и дружила с Белль да Коста Грин, дочерью первого афроамериканца, получившего Гарвардский диплом[237]. В отрывке из «Исповеди», удаленном редакторами, Кроули отмечает, что Грин была «одной из первых людей, которых я встретил в Нью-Йорке». Это важно. Белль да Коста Грин была личным секретарем Дж. П. Моргана младшего, у которого была частная разведывательная служба. Морган работал с поручительства британской армии. Джин Роберт Фостер могла быть соратником разведки через Грин. Спенс считает возможным, что она была «британским активом»[238], ведя слежку за непредсказуемым Кроули. Кроули интуитивно понял, что в ней было что-то «фальшивое». Поддержание его прикрытия требовало большой осмотрительности. Собирая материал для своего «Оправдания», чтобы противостоять обвинению Боттомли в государственной измене в 1920-х годах, Кроули вспомнил плохой момент войны:
Осенью 1915 года я поехал в Детройт с Хиларион (Джин Фостер). Спали на одной койке. Во время короткого перерыва для обсуждения она — американка французского происхождения — спросила меня, если я пойду воевать, выберу ли я французские или немецкие окопы. Я уверенно ответил: «немецкие». Я бы не стал ей доверять, поскольку она состояла в частном штате Альберта Шоу, работающего в «The Review of Review's», который был явно настроен против англичан.
Досадный опыт, но это нужно было сделать.
Бель да Коста Грин управляла огромной библиотекой Моргана, недалеко от квартиры Кроули на 29 Ист 36-й стрит. Куинн также был другом Грин; она провела для него следственные работы по выяснению происхождения. Интригует то, что именно Грин Кроули предложил причудливую секретную схему. По крайней мере, она была бы причудливой, если бы мы не знали, что впоследствии произошло с «Лузитанией».
Спенс обращает внимание на предложение Кроули Белль изображать из себя богатого филантропа (например, Моргана-старшего), предлагая взять с собой неимущих, чтобы сформировать идеальную колонию. Оказавшихся в море «колонистов» доставят на борт корабля союзников. Захваченная немецкая подводная лодка затем торпедировала бы пустое судно на мелководье США. Последующее возмущение вынудит правительство принять ответные меры против Германии.
