В Астон Клинтон было очень мало разговоров. Он отметил «долгий и довольно унылый разговор» с неким Биггином 7-го числа, добавив: «Посредственность, какой бы умной она ни была, не может быть достойной внимания». Помогли письма. Странствующий епископ, называвший себя Мар Василий Абдулла III, также известный как доктор Уильям Бернард Кроу, писал ему о многих вещах, в том числе о происхождении «гностической католической церкви», упомянутой в гностической мессе Кроули[605]. 11 ноября 1944 г. Кроули просветил Кроу относительно значения Эры Водолея, вера в чьи особые свойства будет доминировать в народной магии после войны.
Разговор об Эрах Рыб и Водолея не полный. У Эры также есть противоположный знак в качестве одной из характеристик, и иногда он может быть даже сильнее, чем исходный знак. Назвать это Эпохой Водолея на самом деле — шутка. До сих пор характеристика этой Эры была скорее Львиной.
6 июня 1944 года, вторник.
Истинное время 4–8 утра. Началось вторжение[606].
День Д! Но для Кроули «самый длинный день» пришелся на субботу 10-го числа. Пока войска союзников пробирались через заросли Нормандии, Кроули, которому не хватало героина и которого одолевала скука, пошел в англиканскую церковь в Бакленде на утреню, а затем в 17:00 пошел в методистскую часовню Бакленда: «Священнослужитель — дрожащее существо в твиде, очень неопрятное. Я не мог разобрать ни слова, из того, что он сказал. В церкви пели ужасный мрачный гимн». Странно думать, что героиновая лихорадка привела его в церковь! Знал ли он то, чего не знает англиканская церковь?
Затем, в июне, Министерство снабжения начало «преследование проспекта». Это был проспект для «Книги Тота». Ограничения на выпуск бумаги означали, что книга была выпущена как периодическое издание и стала «Равноденствие, том III, № 5». «Равноденствие», которое выпускалось уже 35 лет, задуманное, чтобы противостоять мукам Эона, держалось хорошо. Фрида, однако, была зла, что ее картины появлялись в плохих репродукциях в «Книге Тота» и сводились теперь лишь к иллюстрациям. Кроули получил «длинные причитания от Ф.Х. с сумасшедшим предложением: я должен исключить ее работы из издания и извиниться! Это немыслимо». Он достаточно пострадал из-за Фриды и ее репутации. Когда он пригрозил нанять другого художника-исполнителя, Фрида уступила.
30 июня Алистер написал Нэнси Кунард, чтобы пригласить ее в Белл, обращаясь к ней как «Мой странный попутчик в чудовищных мирах!» Звучит романтично, но может быть здесь дело в каламбуре; «попутчик» — это тот, кто поддерживал коммунистов, не вступая на самом деле в компартию[607]. Кроули наслаждался обменом стихами с Нэнси Кунард, когда она работала секретарем в войсках Свободной Франции, а затем в Верховном штабе союзных экспедиционных сил. В июле 1943 года он нашел ей лондонское жилье: простую квартиру на Джермин-стрит. Она написала ему:
Я влюблена в ваши стихи. И продолжаю думать о вдохновляющем ««La Gauloise».
[…] Я пошла снять комнату, о которой вы мне сказали. […] Мне сказали, что у моей петиции о поездке во Францию есть хорошие шансы.
Итак, я в любом случае буду готова въехать в эту среду (послезавтра, 23 августа), если вы согласны.
Мне ничего не нужно — что-то вроде кушетки, по возможности стол — крючок-другой.
С любовью, Нэнси[608].
22 июля 1944 года он снова написал ей:
Моя дорогая Нэнси,
Твори свою волю — таков да будет весь закон.
Как приятно получить письмо — и такое письмо! от вас, кто всегда играл такую большую роль в жизни моего воображения!
Большое спасибо за военное стихотворение; оно так прекрасно в ритме и выражении, так сильно, что может заставить человека визуализировать, а также испытать ваши чувства.
Еще одно августовское письмо: «Любимая женщина мечты! Твори свою волю — таков да будет весь закон. Было так мило с вашей стороны сказать, что вы придете». 5 августа Кроули ждал обеда с Нэнси: «Нэнси не пришла». 7-го она объяснила свое отсутствие и дала обещание.
10 дней спустя Нэнси добралась до Астон Клинтон. Это был незабываемый случай. Дневник Кроули: «Нэнси здесь. Восхитительно! Восторг каждую минуту!» Два самых интересных поэта века, Нэнси и Алистер вместе, должно быть, это была магическая встреча.
«Великий человек: воспоминания о Нормане Дугласе» Нэнси Кунард относится конкретно к той неделе в августе 1944 года:
««Деревня Кроули в Бакингемшире»! Это казалось чем-то вроде счастливой захолустья, вдали от стремительного потока трудностей и событий, и он сам оказался в ней после того, как его сильно потрясли бомбежки в Лондоне. Однажды, когда я была там на встрече с ним, он сказал мне, что ««работает против Гитлера на астральном плане». Весь этот его хулиганский период был уже очень далекл (хотя эти слова, я признаю, заставили меня вздрогнуть), и разговаривать с ним было очень интересно.
Нэнси снова подумала о своем визите в 1954 году в письме Джеральду Йорку: «Вот он, в отличной гостинице, хорошо накормлен». Чувствуется, что Нэнси хотелось бы лучше понять Кроули: «Какой галактике он предложил себя! Эта конкретная точка кажется практически осью человека — человека или мага — не так ли? Я должна была ненавидеть его наркоманские наклонности, но, похоже, это уже давно прошло. Я хорошо представляю, как он наводит ужас на многих людей»[609]. Увы, добавила Нэнси, «никто из нас больше его не увидит».
* * *
Именно из гостиницы Белл Кроули написал Макмертри 28 сентября 1944 года, призывая командира роты познакомиться с удивительно искусной «цепкой пиздой» Кэтрин Фальконер (Кэт служила в Женской вспомогательной службе ВМС в Нормандии). Кроули также призвал лейтенанта Макмертри серьезно подумать о своей будущей карьере в качестве Внешнего главы OTO. Кроули использовал термин «халиф». Согласно восточному прецеденту, поскольку Кроули был пророком Телемы, его преемники могли считаться «халифами», а власть пророка принадлежала «халифату». Кроули видел в Макмертри свое посмертное «альтер-эго», действовавшее через авторитет Кроули в его отсутствие. 2 ноября он снова написал Макмертри, тактично продвигая свой план:
Брат Сатурн [Гермер], конечно, прирожденный халиф; но есть много деталей, касающихся реальной политики или работы, которые могут поразить его слепые зоны. В любом случае, из-за возраста он может быть только временной остановкой; я должен искать его преемника. Это был ад; многие давали удивительные обещания только для того, чтобы затем потерпеть крах. […] Я не думаю о вас, лежащем на травянистом склоне холма с множеством милых пушистых ягнят, прыгающих под вашу флейту! Напротив. Ваша настоящая жизнь, или «кровопролитие», — это тот вид посвящения, который я считаю первым необходимым для халифа. [Союзные силы в Европе были на гране того, чтобы быть втянутыми в «Битву за Выступ».] Скажем, 20 лет спустя, Внешний Глава Ордена должен, среди прочего, иметь опыт войны такой, какая она есть на самом деле. 1965 г. должен стать переломным периодом в развитии Ребенка Хора![610]
И он стал.
* * *
В сентябре 1944 года Кроули познакомился с именем Дэвида Карвена, друга Майкла Хоутона из книжного магазина Атлантис на Мьюзим-стрит. Завязалась переписка о женском аспекте сексуальной магии. Специалист по тантре, Карвен считал, что Кроули недооценил значение женских сексуальных выделений или калас. Кроули был склонен рассматривать их главным образом как «растворители» для льва или бинду (семени). Желая учиться, Кроули имел мало возможностей для экспериментов.
Знакомый Карвена и Хоутона, 20-летний Кеннет Грант, прибыл в «Белл» незадолго до Рождества; комментарий Кроули после встречи с ним: «Был бы я в Нефте и 25 — тилетним!» Помогая Кроули переехать в Гастингс в следующем году, Грант стал учеником мага и выполнял секретарские обязанности, пока его отец не настоял на том, чтобы он получил «надлежащую работу»[611].
