Мы продолжили свою прогулку по дворцу, и каждый поворот коридора открывал перед нами новую загадку, новое чудо. Артемиус вёл меня по извилистым лабиринтам дворца, останавливаясь то у древних гобеленов, то у загадочных статуй.

Вскоре мы оказались в большом помещении, оформленном в огненных тонах. Это была тренировочная комната. Стены были выкрашены в огненные цвета, а пол был выложен красным кирпичом. В центре комнаты стояла громадная печь, из которой вырывалось пламя и искры, создавая ощущение жара и подавляющей мощи.

Тёма рассказал, что это место предназначено для тренировки магических способностей, где он может оттачивать свое искусство огня. Он покачал головой, улыбнувшись при этом, словно вспоминая о множестве проведённых здесь часов.

Затем мы вышли из тренировочной комнаты и оказались в небольшом дворике, устроенном в самом сердце дворца. Это был ледяной сад с искусственными растениями, с изумрудно-зелеными и нежными тонами, что резко контрастировал с огненными тонами предыдущей комнаты. В центре сада стоял фонтан, из которого струились кристально чистые струйки воды, мгновенно замерзавшие в воздухе и превращающиеся в тончайшие ледяные кристаллы, словно украшения из стекла. Но их тут же собирала плеяда различных духов, что и питались мощью камней.

Вокруг фонтана росли цветы нежных оттенков: нежно-голубые, светло-фиолетовые, жемчужно-розовые. Они были высажены в ледяные горшки, украшенные изящными ледяными узорами. Весь дворик был словно вырезан из льда, и в нём царила непередаваемая атмосфера покоя и красоты. Артём рассказал, что это место он любит больше всего во дворце. Здесь он может отдохнуть от своих магических тренировок и погрузиться в медитативную дрёму.

- Это место было построено для нас, - сказал Артем, глядя на сад. - Здесь мы сможем тренироваться и учиться. И я наконец-то обучу тебя магии рода. - он загадочно улыбнулся, словно последний прохиндей с бандитской улицы, но, видя мою озадаченную моську, лишь рассмеялся и вновь потрепал меня по голове.

— А отец? — спросил я, не отрывая взгляда от сада.

- Дедушка зарубил его рядом с тем дубом. - сухо произнёс брат, указывая на белоснежное древо с рубиновой проплешиной по середине. - Я заключил сделку с одним демоном. - теперь взгляд так же устремился на сад. - Но зеленоглазая тварь обманула всех нас. И твои братья стали заложниками Инферно и его академии. - из глаз Тёмы пыхнуло белоснежное пламя, а в саду стало совсем немного теплее.

- Мы должны быть осторожны, Карим, - сказал он, тепло улыбнувшись. - Эта тварь не отступится, пока не прервёт наш род. Ибо сам дедушка продал право охоты на нас этому чудищу. - Тёма скрипнул зубами.

- Я готов, - сказал я, чувствуя, как в моём теле просыпается магия.

Артемиус улыбнулся и положил руку мне на плечо.

- Мы будем сражаться вместе, - сказал он. - И мы победим.

Постояли некоторое время в тишине, смотря на ледяной сад, окутанный таинственным туманом. Я чувствовал себя дома, в безопасности, в окружении своей семьи. Но я знал, что это только начало. Впереди нас ждала длинная дорога, полная опасности и приключений. Но я был готов к ней. Я был готов к битве. Но яснее от этого не становилось...

Дни проходили в тренировках и учениях, словно нескончаемая река времени, несущая нас вперед к неизведанному будущему. Тёма был словно пламя — неистовый, непредсказуемый, но в то же время по-своему тёплый и уютный. Он учил меня управлять огнем, открывая тайны этой стихии, как опытный наставник. Я же, будучи криомантом, был спокойным и сосредоточенным, способным укротить бушующие страсти. Мое владение льдом позволяло мне создавать барьеры, замораживать противников и даже осушать воду вокруг, чтобы увеличить преимущество в бою. Но его стихии прекрасно дополняли мой стиль боя и магию.

Пусть мы были разными по характеру и стилю магии, но наши способности идеально дополняли друг друга, как два куска пазла, создавая цельную картину. Огонь Артема пробивал лед, позволяя ему прорваться к противнику, а мой лед гасил пламя, заставляя врагов отступить. В бою мы были непревзойденной командой, словно танец пламени и льда, где каждое движение создавало гармонию и силу.

Мы тренировались не только в магии, но и в боевых искусствах и рукопашном, учась владеть оружием и разрабатывать стратегию и тактику боя. С каждым днем мы становились сильнее, ловчее, умнее.

Мать рассказывала нам истории о нашем роде, словно ткала из слов полотно нашего прошлого. Она говорила о славных предках, великих магах, чьи имена гремели в легендах, о первородном доме, что стоял веками, и о наследстве, которое мы несли в себе. Ее голос был спокоен и тверд, словно скала в бушующем море, и в нем звучала неизменная вера в нашу силу. Говорила о том, что гнев и страх — это слабость, что позволять им управлять собой означает предавать наше наследие. Учила нас быть едиными, словно ствол дерева, с мощными корнями, что крепко держали нас вместе, и разветвленными ветвями, что тянулись к небу, стремясь к свободе.

Она учила нас быть верными себе, не поддаваться искушениям и не отворачиваться от того, кем мы являемся. И говорила, что в нашем роду нет места предательству, что мы всегда должны стоять плечом к плечу, защищая друг друга и нашу историю.

Но в моем сердце все еще таяла тень неуверенности, словно вечный ледник, что так никогда и не растает. Я помнил слова Лизоньки, хотя и не мог точно сказать, были ли они правдой. И похоже, в приюте мне запечатали память, стирая все лишнии воспоминания, или же они просто затерлись под годами сражений и битв за свою жизнь? Ответ на этот вопрос уже не имел значения. Легче от этого не становилось.

В глубине души я чувствовал, что Лизонька была права. Что-то было не так, что-то не сходилось в историях о нашем роде. Как могли они отдать право охоты на нас этому чудовищу? Как могли они предать свою кровь? В голосе матери звучала твердость, но я видел в ее глазах тень печали, что никогда не исчезала полностью.

Я старался не думать об этом, сосредоточившись на тренировках и учебе. Я хотел стать сильным, чтобы защитить себя, свою семью и свой род. Но в тихие моменты, когда я был один, я снова вспоминал слова Лизоньки, и тень неуверенности становилась сильнее, а сомнения разъедали меня изнутри. Я не знал, кому доверять, в чем истина? Кому доверять.

Однажды вечером, когда за окном завывал лютый ветер, я сидел в своем кабинете, утопая в мире древних книг о магии льда. Свечи, расставленные по столу, отбрасывали дрожащие тени, создавая таинственную атмосферу. Я изучал узорчатые свитки, покрытые иероглифами, которые обещали доступ к силам ледяного элемента. Внезапно меня окутал леденящий холод, пронизывающий по самые кости, словно чья-то хладная рука коснулась души. Я вздрогнул, чувствуя, как волосы на затылке встали дыбом. Замер, как пойманная в ловушку птица, и огляделся, готовясь увидеть источник этой дыхание предвечной госпожи. Но вокруг была лишь обычная обстановка моего кабинета: книги, пергамент, старинные чернильницы, а за окном продолжал дуть ветер, словно подгоняемый невидимой силой.

Я попытался успокоиться, убеждая себя, что это просто сквозняк, но ощущение ледяного холода не уходило. Оно становилось все сильнее, словно злая сущность вползала в мою душу, проникая в самую ее глубь. Моя кровь стыла, а дыхание сбилось, сердце колотилось в груди, словно птица в клетке. Внезапно я увидел, как блеснул свет на поверхности моей книги. Подняв глаза, я увидел, что на странице, которую я читал, замерцал кристалл льда. Он был холодный и прозрачный, как чистейшая вода, и излучал мягкое сияние. Я не мог не чувствовать, что этот кристалл был ключом к тайнам, которые хранили древние книги. Но вместе с тем он вызывал тревогу, и я понимал, что пробудил что-то неведомое, что-то, что может быть как благом, так и проклятием.

В этот момент, когда я склонился над мерцающим льдом, в моем кабинете произошло нечто необъяснимое. Взгляд мой упал на старинное зеркало, висящее над камином. Обычно оно отражало только мою собственную фигуру — уставшего от дел. Но в этот раз... В зеркале меня уже не было. Вместо моего отражения я увидел незнакомца. Он стоял прямо перед зеркалом, его бледное лицо отражало холод ледяного кристалла, а пронзительные голубые глаза сияли, словно чистейшие сапфиры. Его губы были тонко сжаты, но я увидел, как они раздвинулись в улыбке.