Реакция меяринов была как ожидаемой, так и неожиданной. Заин и Кия выглядели такими же побежденными, как и Алекс, хотя они заверили ее, что еще не все потеряно. Роатус выглядел мрачным, но в остальном держал свои мысли при себе. Сайкор казался равнодушным, но, учитывая не самое лучшее мнение Нийкса о его отце, не говоря уже о намеках Мэгги на отсутствие заботы со стороны обоих родителей, Алекс не была удивлена ограниченной заботой патриарха Рэдона о других.

Все их реакции были ожидаемы, но именно реакция Гайэля сбила Алекс с толку. Не было ни криков, ни обвинений, ни заявлений. На самом деле, он почти поддерживал ее своим, казалось бы, искренним состраданием. Как и Кия и Заин, он утверждал, что все было не так плохо, как казалось, и им просто нужно было придумать план действий на случай непредвиденных обстоятельств.

«План действий на случай непредвиденных обстоятельств». Это были те слова, которые он использовал. Как будто они могли спокойно и рационально решить свою проблему с Эйвеном, когда, по опыту Алекс, Гайэль обычно был совсем не спокойным и рациональным.

Она не могла отделаться от мысли, что, возможно, он пил что-то более крепкое, чем лэндра, перед их встречей. Если бы не его расчетливые глаза, наблюдавшие за ней с ясным, пристальным вниманием, она была бы уверена, что он пьян… и притом счастливый, дружелюбный пьяница.

Стремясь найти убежище в своей кровати и отоспаться от страданий дня, как только Алекс сказала все, что должна была, она отклонила предложение Заина проводить ее обратно, не желая слышать дальнейших поощрений. Возможно, утром Алекс смогла бы смотреть в будущее более оптимистично, но прямо сейчас это было невыполнимой задачей.

Договорившись вернуться на следующий день, когда у них у всех будет возможность обдумать, что делать дальше, Алекс покинула палатку Рока. Она шла быстро, лавируя между импровизированными жилищами свободных меяринов, ни один из которых не доставил ей никаких проблем с момента ее первого визита. Тем не менее, она всегда оставалась бдительной.

Алекс была на полпути к дверному проему, когда Гайэль появился на Валиспасе, остановившись в нескольких футах перед ней. Напрягшись, Алекс приготовилась призвать Аэнару, но тот поднял руки в жесте капитуляции.

- Я просто хочу поговорить, - быстро сказал он, не сводя с нее глаз.

Несмотря на его нехарактерное дружелюбие в течение всего вечера, Алекс не могла не относиться к его словам - и его действиям - с подозрением.

Видя ее настороженность, он тихо сказал:

- Я должен перед тобой извиниться.

Это заставило Алекс замолчать. Она была уверена, что ее шок, должно быть, отразился на лице.

- Ты не возражаешь, если... - Он прочистил горло и махнул рукой в том направлении, куда она направлялась. - Можно мне пройтись с тобой? И объясниться?

Последнее, чего Алекс хотела, это проводить больше времени с Гайэлем, но ей было любопытно его странное поведение. Она неуверенно кивнула. Но пока они шли по ледяной тропе, она старалась соблюдать осторожную дистанцию между ними, внимательно следя за каждым его движением и готовая призвать Аэнару при малейшем намеке на то, что он собирается снова попытаться напасть на нее или увести ее на Вечный Путь. Все это время он говорил… и она слушала.

Он продолжал и продолжал, делясь причинами своего неприятного поведения, пока, наконец, не закончил:

- ... и вот, видишь ли, я вымещал на вас свой гнев и разочарование. Моя дочь одна в городе, и она - все, что у меня осталось в этом мире, ее мать давно умерла после того, как ее поцарапал клинок, пропитанный кровью Сарнафа. Это была ужасная, мучительная смерть. Этого также можно было избежать, поскольку лезвие не предназначалось для того, чтобы причинить ей боль… более того, она сама подняла его, порезав палец, когда ее хватка соскользнула. Трагический несчастный случай, от которого не было лекарства.

Упоминание Гайэля о крови Сарнафа заставило Алекс задуматься о Фитци и его планах использовать в качестве оружия спрей, ослабляющий действие меярин. Они подходили к концу его предполагаемых двух недель, поэтому она сделала мысленную заметку проверить и посмотреть, насколько он близок к тому, чтобы подготовить рабочий прототип.

- Мне жаль твою жену, - сказала Алекс, - и твою дочь.

- Ваэра сильная, она переживет это. Она должна.

Алекс только наполовину заметила его пониженный, решительный голос, потому что она застряла на имени, которым он поделился.

- Ваэра?

Гайэль вглядывалась в нее, пока они шли, улавливая интонации в ее голосе.

- Ты знаешь мою дочь?

- Не очень хорошо, - сказала Алекс, думая о тех нескольких случаях, когда она пересекалась со стальным взглядом меярины: в прошлом в качестве посла и переводчика для людей, а в настоящем в качестве одного из дворцовых охранников. - Но она определенно кажется сильной. Как только мы выясним, как спасти всех от Эйвена, ты вернешься к ней в кратчайшие сроки.

Алекс не была уверена, откуда у нее взялся оптимизм, но каким-то образом ей удалось заставить его звучать искренне.

Гайэль казался благодарным и снова извинился за то, как он обращался с ней с момента первого прибытия в Драэкору. Но, несмотря на его просьбу о прощении и его достаточно приятную компанию, Алекс все еще чувствовала себя напряженной рядом с ним и почувствовала облегчение, когда они достигли конца своего путешествия. Она быстро вызвала обратный дверной проем, стремясь оказаться подальше от теперь уже близкого по духу меярина. Разлука с дочерью, его оправдания за враждебное поведение были в какой-то степени объяснимы, но он все еще не был любимым человеком Алекс, и она сомневалась, что он когда-нибудь им станет.

- Думаю, увидимся завтра, - сказала она.

После кивка Гайэля Алекс шагнула к двери, отчаянно желая вернуться в академию и прижаться к Сорайе в постели.

- О, Александра, и последнее, - сказал Гайэль, как только Алекс одной ногой переступила порог.

Она посмотрела на него через плечо.

- Да...

Он выдул горсть темного порошка прямо ей в лицо, и прежде чем Алекс успела договорить, не говоря уже о том, чтобы понять, что произошло, она рухнула на ледяную землю, мир перед ней померк, как огонек.

Глава 30

Алекс очнулась в камере.

Было темно, и не из-за ограниченного освещения или потому, что все еще была ночь, хотя у нее не было возможности узнать, правда ли это. Там было темно, потому что сама камера была сделана из траесоса, чистой тьмы, извлеченной из абрассы.

Увидев свое черное кристаллическое окружение, Алекс покрылась нервным потом, потому что она точно знала, где находится… Таэварг, тюрьма меярин. И, судя по всему, в старой камере Нийкса, дверь которой все еще была оплавлена с тех пор, как она освободила его почти три недели назад.

Связанная моксирилом, Алекс была прикована цепью и висела посреди комнаты. Ее руки вытянуты над головой, а ноги широко расставлены, ее конечности были закреплены тонкой проволокой, как будто она застыла в середине прыжка. Даже пальцы были плотно сжаты вместе, не давая призвать Аэнару.

Стараясь не думать о том, почему она оказалась в Таэварге, или с чем столкнется, если не сбежит, Алекс напряглась, пытаясь освободиться от пут, пытаясь найти хоть какое-то пространство для маневра. Все, что ей было нужно, это освободить одну руку, чтобы схватить оружие и освободиться. Но это было бесполезно, моксирил был непреклонен. Ей нужна была помощь… и она нуждалась в ней сейчас.

«Нийкс!» - позвала Алекс. «Нийкс, я в беде!»

«Котенок, что бы это ни было, извини, но это подождет», - быстро ответил Нийкс. «Я с Эйвеном… он говорит, что ему нужно сделать что-то важное, и он лично выбрал нескольких из нас, чтобы быть с ним. Он... безумно счастлив».

«Нийкс…»

«Мы в Таэварге. Прибыли несколько минут назад», - вмешался Нийкс. «Здесь заключенный, которого он хочет видеть. Прости, котенок, но мне нужно сосредоточиться, иначе я разоблачу свое прикрытие».