Тщательно обработала руки. Затем протёрла спиртовой салфеткой место укола.

Честно, я не удержалась и по старинке шлёпула Севера, одновременно ввела иглу.

Он даже не шевельнулся, но пыхтение было многозначительным.

Вводила препарат медленно. Под конец он зашипел. Да, это больно, но терпимо, а по сравнению с его приступами вообще лёгкая щекотка.

— Вот и всё, — произнесла я. Выбросила шприц и ампулу в утилизатор.

Опустилась в его кресло, закинула ногу на ногу и широко зевнула, едва не вывихнув себе челюсть. Спать хотелось зверски. Но бросить на самотёк Севера не могла. Нужно проконтролировать, что с ним всё будет хорошо.

Он медленно натянул на себя штаны.

Поднялся. Шатаясь, начал застёгивать ширинку…

И надо было в этот момент явиться адмиралу.

Он ворвался в кабинет Загорского с явным намерением отругать его или что-то крайне важное сообщить, причём лично и застыл памятником самому себе.

М-да… Ситуёвина хуже не придумать.

Я сижу вся такая расслабленная и деловая в кресле Севера. Задумчиво гляжу, как мужчина справляется с брюками. А сам Север, едва держась на ногах, застёгивает ширинку.

Звёздный крестец.

— Ты не вовремя, — произнёс Север, когда, наконец, справился и с ширинкой, и с ремнём. Одарил адмирала взглядом, полным превосходства, поднял одну бровь и спросил: — Что тебя принесло посреди ночи? Не видишь, мы заняты?

Похоже, моя репутация рухнула ниже плинтуса. По крайней мере, во взгляде адмирала читалось неприкрытое разочарование.

— Всё не так как кажется, — изрекла я философски. Но сдавать Севера в мои планы не входило.

Не уверена, что на МКС кто-то в курсе, что Загорский страдает дикими приступами фантомной боли и ни одно обезболивающее ему не помогает.

Скорее всего, его отстранили бы от работы, и не важно, что он супер-пупер гений. Есть ситуации, при которых находиться на станции небезопасно для жизни и здоровья.

Отправили бы его на Землю заниматься наукой. Не думаю, что Север был бы рад.

— Прекрасно вижу, — процедил адмирал. Прекратил буравить меня взглядом и ждать более полных объяснений и, взглянув на Севера, сказал: — Звёздный флот перехватил два пиратских корабля. Они поднимались с Ганимеда, нашли новую точку. Направляются на МКС, завтра к вечеру будут здесь. Готовься, будет много работы.

Развернулся и вышел, чеканя шаг. Я видела по напряжённой спине адмирала, что он жутко злится и жутко недоволен то ли мной, то ли Севером. То ли нами двумя.

Я вздохнула и провела ладонью по лицу, проворчала:

— Похоже, адмирал подумал что-то пошлое.

Север расположился на кушетке, запрокинул здоровую руку за голову, другую устроил на груди и сказал:

— Ему всё время что-то пошлое мерещится. Не обращай внимания.

Я ничего не сказала, но подумала, что с адмиралом утром поговорю. Мне ещё тут работать, не хочется косых взглядов. Скажу, что вколола Северу витамины…

Озвучила мужчине свои мысли, он засмеялся и ответил:

— Не нужно с ним говорить и уж точно не стоит что-то объяснять. Ты моя ассистентка и полностью подчиняешься мне. Никому другому. Или ты забыла?

— Забудешь тут, — фыркнула я.

Мы помолчали некоторое время, а потом Загорский спросил:

— Ну? И чего ты хочешь?

Нахмурилась и осторожно проговорила:

— В каком смысле, «чего я хочу»?

Он длинно вздохнул и повернул голову в мою сторону, посмотрел на меня как на неразумное дитя и сказал:

— Боль ушла, Агата. Твой метод сработал. Ты помогла мне, это значит, я твой должник. А я ненавижу долги. Потому спрашиваю: чего ты хочешь за свою помощь?

Угу, то есть элементарного «спасибо» я не дождусь. Но и чёрт с ним. «Спасибо» мир не спасёт и на хлеб не упадёт.

Я крутанулась в его восхитительно удобном кресле, потом почесала переносицу и с улыбкой произнесла:

— Вообще-то есть одна хотелка…

— Так и знал, — простонал Загорский.

* * *

— АГАТА —

Что ж, пока он в адеквате, нужно брать быка за рога.

Я поднялась с кресла, прошлась по его кабинету, мысленно формировала свой монолог, чтобы Север меня сразу не послал.

С деловым видом заложила руки за спину, подумала минуты две, потом вернулась к креслу, опустилась в него и заговорила:

— На МКС я прибыла ради тебя. У меня есть почти готовый проект по регенерации органов, конечностей. Все расчёты произведены, опыты в 3D-моделировании были проведены. Всё идеально… почти. Не хватает буквально мелочи, которую я никак не могу уловить, понять и осознать, что я упускаю. Если ты мне поможешь, то наука сделает колоссальный шаг вперёд. Это ведь спасение, Север, столько жизней… И ты вернёшь руку… У меня проект с собой, я могу…

— Бред, — отозвался он резко, не дав мне до конца закончить мысль.

Он сел на кушетке, протёр глаза, и посмотрел на меня как на идиотку и сказал:

— Ты – врач, Агата. Хирург. И ты как никто другой знаешь, что это невозможно.

— Возможно, — прошипела я и сложила руки на груди.

Север фыркнул, усмехнулся и обманчиво ласковым голосом произнёс:

— Агата, когда конечность оторвана из сосудов вытекает кровь. Образуется тромб. А дальше развивается воспаление: на повреждённое место прибегают иммунные клетки. И если ты не в курсе, то их «позвали» вещества из распавшихся клеток, чтобы вычистить весь мусор и избавить рану от бактерий, паразитов и прочей дряни извне. А там, где много иммунных клеток, регенерация невозможна, так как от их действий по расчистке территории здоровые клетки страдают не меньше поломанных! И если ты мне сейчас начнёшь приводить примеры ящериц и их отваленных хвостов и аксолотлей с оторванными конечностями, я тебя собственными руками прямо здесь и сейчас удавлю и оставлю для опытов. Вскрою твой мозг, чтобы убедиться в высокой степени его дегенерации и буду ставить на нём опыты!

Я вскинула подбородок, гневным взглядом одарила Загорского и ледяным, просто арктическим тоном произнесла:

— Что же ты скажешь, Север Демидович, когда я докажу свою правоту?

Он сделал обречённый взгляд, уронил лицо в ладони, покачал головой. Потом полностью опустился назад на кушетку, вытянул ноги, протяжно вздохнул и сказал:

— Даю тебе минуту, чтобы убедить меня в обратном.

В голосе звучала насмешка.

Ладно, скоро-скоро поглядим на твою реакцию.

Поехали.

— Ты прав, что наш иммунный ответ невероятно мощный, он буквально атакует и убирает больные и здоровые клетки, достаётся всем. И если бы не абатацепты, тормозящие иммунную активность, мы бы разучились заращивать даже элементарные ссадины и порезы.

— Вот и ответ, — хмыкнул Загорский.

— Давай вернёмся к отнятой конечности. Чтобы нога или рука выросла заново, организму нужен запас активно размножающихся клеток. Нам понадобятся стволовые клетки. Много стволовых клеток. В результате их размножения на месте раны возникнет скопление неспециализированных клеток — бугорок, который растёт и одновременно формируется под новую конечность: кости, сухожилия, мышцы вокруг, нервы, сосуды, кожа снаружи. На данный момент нашему организму негде взять достаточное количество стволовых клеток. Ресурсы нашего тела ограничены, максимум, что можно – зарастить перелом, опасную рану. Но на новую конечность ресурсов не хватит.

— Хоть что-то ты понимаешь, — проворчал мужчина. — Преподаватели на тебя не зря потратили своё бесценное время.

Я сделала вдох и выдох. Злиться – это не выход. И продолжила свою мысль.

— Я рассматривала разные варианты, один из них это дедифференцировка.

— Утопия, — тут же прокомментировал Север. — Да, когда клетка теряет свою основную функцию, она возвращается в стволовое состояние, начинает делится. Но не забывай, что этот процесс существует и в раковых опухолях. Гарантирую, что результат будет как раз равно рак. Вот чего ты добьёшься при дедифференцировки.

Я скрипнула зубами. Бесит, что не даёт нормально договорить и подвести к конечной идеи и мысли.