Миша. А разве я?.. (Трогает щеки, после вытирает их рукавами.)
Оля. Да.
Миша. Это само. От водки, наверное. (Яростно утирается рукавами, щеки его краснеют.)
Оля. Миша, прекрати истерику. Не поможет. У меня больше нет нужды делать вид, что я на нее покупаюсь.
Миша (продолжая растирать щеки). Правда?
Оля. Правда. Выпей еще и успокойся.
Миша наливает себе водки, выпивает, трясется пару секунд, шумно втягивает носом воздух. Некоторое время сидит тихо.
Все?
Миша. Все.
Оля. Тогда я продолжаю.
Миша. Да, давай.
Короткая пауза, во время которой Миша обтягивает на себе кофту, поправляет прозрачный пух на голове, откашливается. Оля молча смотрит на Мишу.
Оля. Это не моя квартира, Миша.
Миша. Да, она – твоих родителей.
Оля. Нет. Она съемная. И сегодня мы должны съехать.
Миша. В смысле? И куда?
Оля. Я не знаю, куда ты съедешь, Миша. Может, к родителям.
Миша. Аты?
Оля. А я забираю Сашка из школы, и мы с ним уезжаем в другой город.
Миша. Подожди, но Сашок…
Оля (перебивает). Сашок не твой сын, Миш.
Миша смотрит на Олю, тянет руку к бутылке, но Оля успевает подвинуть ее к себе. Миша в итоге неуклюже сметает стопари на пол.
Не надо, Мишань.
Миша. Ты что такое говоришь!.. Сашок же!.. Сашок!..
Оля. А тебя разве не удивляет, что он почти четыре кило был при всей своей, казалось бы, очевидной недоношенности?
Миша вскакивает. Оля сидит за столом и смотрит на Мишу.
Миша. Я тебя никогда не бил, Оля. Никогда. До сегодня.
Оля. Миша, разве можно бить женщину?
Миша. Такую – можно.
Оля. Какую «такую», Миш?
Миша. А что на тебя нашло, а? Выгоняешь меня из… ну… пусть не собственного, но дома, в котором мы с тобой столько лет!.. И потом – Сашок, сын…
Оля. Он не твой сын, Миша.
Миша подходит к Оле, поднимает руку, неуклюже двигает рукой рядом с лицом Оли, после опускает и отходит. Оля продолжает сидеть.
Миша. Знаешь, я требую провести экспертизу.
Оля. Миша, она уже. Я отдам тебе все бумажки. Сам убедишься.
Миша смотрит на Олю, улыбается.
Миша. А ты подготовилась.
Оля. Конечно. У меня нет времени тебя убеждать. Да и желания.
Миша (тряся кулаками перед своим лицом). Оля, ну что ты творишь!.. Что ты творишь-то, Оля?! Если ты вообще Оля.
Оля. Не Оля.
Миша. Еб!.. Ай, все. (Отворачивается, но тут же поворачивается обратно.) А родители твои? Хочешь сказать, что…
Оля (перебивает). Актеры на пенсии. Не скажу, что дешево, но терпимо.
Короткая пауза, во время которой Миша смотрит на Олю, а Оля пощелкивает ногтем по бутылке.
Миша. И кто ты? Если не Оля.
Оля. Никто, Миша. Просто никто. Чужой тебе человек.
Миша. Ты понимаешь, чужой человек, что ты сейчас напрочь развалила всю мою жизнь?
Оля. Ничего, Мишань. Начнешь новую. Ты еще молодой. Это мне – сорок, а ты…
Миша (перебивает). Сорок? Сорок? Ах, ты!..
Оля. Ну кто, кто?
Миша. Сука!
Миша бросается на Олю, выставив руки перед собой, но Оля без лишней суеты скручивает Мишу и укладывает его на пол лицом вниз. Миша кричит.
Оля (заламывая Мише руку). Почему не «блядь», Мишань?
Миша (кричит). Не знаю, пусти!.. Пусти!.. Руку сломаешь!
Оля. Нет, зачем? Просто вывихну.
Миша. Ну вывихнешь!.. Все равно! Пусти, говорю!
Оля. А ты успокоишься?
Миша. Да!.. Да!..
Оля. Честно?
Миша. Честно!..
Оля отпускает Мишу. Тот с трудом, кряхтя, поднимается. Долго отряхивается. Смотрит на Олю.
Честнее, чем ты, по крайней мере. Дерешься так…
Оля. Как?
Миша. Не как старуха. И не как моя Оля.
Оля. Нет никакой «твоей» Оли, Миша. Успокойся и забудь. У тебя двадцать минут на сборы.
Миша. Это мало!
Оля. Это дохрена.
Короткая пауза, во время которой Миша шумно вздыхает. Оля, на голову его выше, смотрит на Мишу сверху вниз.
Миша. Так ты кто? Шпион?
Оля. Хуже.
Оля выходит из кухни. Миша, чуть потоптавшись на месте, плетется за Олей.
Вторая
Миша дома у своих родителей. Он сидит на диване, перед ним – борщ в тарелке, которая стоит на журнальном столике, заботливо укрытом газеткой. Миша застыл с ложкой почти у рта, потому что смотрит телевизор. По левую руку от Миши сидит его Отец и тоже наблюдает за происходящим на экране. В комнату входит Мать Миши, несет тарелку с котлетами и пюре. Ставит на газетку, стараясь не шуметь, выпрямляется, смотрит на экран, потом на Мишу.
Мать. Мишенька, а что борщ?
Миша (не отрываясь от экрана). А что борщ, мам? Мать. Ты его совсем не ешь. Невкусный?
Миша. Мам, да это просто богический борщ, ты что! Мать. Ну полная тарелка же у тебя. Может, тебе хлеба? Миша. Не надо хлеба. Разве что сметаны.
Мать. Сейчас принесу, Мишенька. Ты только ешь, ладно? Худой такой стал.
Миша. Да ну че ты, мам? Как ни приду, все худой и худой.
Мать. Плохо кушаешь, Миш. Плохо кушаешь.
Мать выходит. Миша отправляет в рот ложку борща и снова застывает, глядя в экран.
Отец. Щеки впали.
Миша. Бать, да ну какие щеки!
Отец. Родителям лучше видно.
Миша. Родители слишком субъективны. Любовь застит глаза.
Отец. Это откуда?
Миша. В смысле?
Отец. Из какой литературы?
Короткая пауза, во время которой Миша отправляет в рот еще одну ложку борща.
Миша. Я не знаю. Я так сказал.
Отец. Не читаешь совсем?
Миша. Бать, какое чтение? Я работаю.
Отец. Так я тоже работаю. И что? В метро всегда есть время на книжку.
Входит Мать, несет на тарелке нарезанный хлеб.
Мать. Мишенька, натерла чесноком – как раз как ты любишь!
Миша. Ну мам!.. Я же сметаны просил!
Мать. Да?
Миша. Ну конечно! Бать, скажи ей.
Мать. Аркаша, это правда?
Отец. Не важно. Съест и хлеб.
Миша (со стуком кладет ложку рядом с тарелкой). Да ну, блин!.. Что за подстава?
Отец. Мать старалась, чесноком терла. Уважай давай родителя своего основного.
Мать. Я сейчас сметанки принесу, Мишенька. Прости, зайка.
Миша. Второе так остынет совсем, пока я этим борщом без сметаны буду давиться.
Отец. Там есть сметана.
Миша. Там мало сметаны!..
Длинная пауза, во время которой Мать семенит на кухню, а Миша и Отец застывают, уставившись в телевизор.
Отец. Ты чего нервный такой?
Миша. Разве? Я вроде в норме.
Отец. Устраиваешь из-за сметаны скандал.
Миша. Да какой скандал? Все же нормально.
Отец. Повышаешь на мать голос.
Миша. Ай!.. Просто…
Отец (перебивает). Все у тебя просто.
Миша. Ай, ну бать!..
Короткая пауза, во время которой Миша хлюпает борщом.
Отец. Ты медитировать не пробовал?
Миша. Зачем это?
