Маша (смотрит на часы на руке). Света скоро придет.

Антон (смотрит на свои часы, вздыхает). Да. (Встает.) Ладно, я пошел. Проверь Дашу.

Маша. Не беспокойся. И да, Антош.

Антон (остановившись в дверях кухни). М?

Маша. Постарайся завтра к Толиной маме в больницу все-таки без пива прийти. Хорошо?

Антон. Я попробую.

Маша. Смотри мне. Все, давай. Целую.

Антон (выходя). Взаимно.

Маша давит потухшую сигарету в пепельнице. После вынимает из пачки новую, закуривает от спички. Смотрит на горящую спичку. Дует на нее. Спичка гаснет. Маша зажигает новую, смотрит на огонь, снова дует. Спичка гаснет. Маша зажигает новую, смотрит на огонь, снова дует. Спичка гаснет. Маша зажигает новую, смотрит на огонь, снова дует. Спичка гаснет. Маша зажигает новую, смотрит на огонь, снова дует. Спичка гаснет. И так далее до последней спички.

Один человек однажды собрал все свои вещи, которых у него было не так много, и поехал с ними в лес.

В лесу было темно и сыро, высокие старые ели даже не скрипели на ветру – и дождь не попадал на землю под ними, оседая по пути вниз на широких ветвях.

Человек нашел подходящее место, сложил на нем все свои вещи и пошел вокруг них по спирали – собирать хворост. Набрав столько, сколько ему было нужно, человек умело и быстро развел костер.

Огонь получился сильным и настолько ярким, что был даже не оранжевым, а почти белым. Человек присел у огня прямо на землю, расшнуровал большой походный рюкзак и вынул из него толстую пачку писем, крест-накрест заклеенную скотчем. Письма отправились в огонь, за ними последовала пухлая тетрадка в твердой обложке.

Вещь за вещью выуживал человек из рюкзака и отправлял в огонь.

Любимый фонарик, свернутые в трубку детские рисунки, потрепанные видеокассеты без коробок, залоснившиеся игрушки без лап, хвостов и ушей, парочка фотоальбомов, перочинный нож, тонкая книжка в зеленой обложке с плохо нарисованными ладонями, курительная трубка, кисет с табаком, кошелек, паспорт, катушка синей изоленты, дырявая футболка с лицом в очках за колючей проволокой, мобильный телефон с зарядным устройством, коробка с давно слипшимися насмерть леденцами и много чего еще.

Когда вещи кончились, человек отправил в огонь пустой рюкзак, а за ним – привезенную отдельно гитару. Костер стал выше и громче – и уже не просто трещал, а гудел, выбрасывая вверх острые лапы искр.

Человек снял обувь и тоже скормил костру. А после встал и просто вошел в огонь, загоревшись сразу весело и ярко, став прозрачным и невесомым – и горел, как змеиная шкурка, сворачиваясь и постепенно исчезая.

Когда же его не стало совсем, из костра воздушным шагом вышел кто-то другой и пошел из лесу прочь.

А может быть, нам показалось.

The End

Май 2015 года

Миша и Оля сидят за столом на кухне. Миша – полноватый лысеющий коротышка в растянутой кофте с капюшоном, Оля – высокая широкоплечая женщина с квадратным лицом и тяжелым носом, на ней – белая спортивная майка в обтяжку и лосины с принтами черепов. Между Мишей и Олей – открытая бутылка водки и две крохотные стопки, одна из которых, поближе к Мише, заполнена на треть.

Миша. Зачем водка, Оль?

Оля. Ты выпей сначала.

Миша. Мы никогда не пили с тобой водку. Мы с тобой даже вино не пили, а тут вдруг – водка.

Короткая пауза.

Оля. Давай. Скоренько.

Миша. А можно я так?..

Оля. Не можно, Мишань. Просто пей.

Миша. Ну… ладно. Зачем только?.. (Пожимает плечами, берет стопку, выпивает содержимое, даже не выдохнув предварительно. Секунды три трясется, словно треснутый током, после ставит стопку на стол, опрокидывает ее, снова ставит, затирает рукавом кофты капли.) Какое же говно!

Оля. Знаю.

Миша. Знаешь, а выпить заставила. И закуски никакой.

Оля. Так быстрее вставит.

Миша. А зачем быстрее? Куда мы торопимся? Выходной день.

Оля. Я тороплюсь, Мишань.

Миша. Куда?

Короткая пауза, во время которой Миша смотрит на Олю. Оля молчит.

Миша (кивая в сторону бутылки). А ты?

Оля. А я не буду, мне за руль.

Короткая пауза.

Миша. Какой руль, Оль? Велосипеда?

Оля. Нет, Миша, не велосипеда.

Миша. Подожди, ты что, водить умеешь? Ну… это…

(крутит руками воображаемый руль автомобиля.)

Оля. Умею. Вот это (повторяет жест Миши).

Миша. А… когда?

Оля. Давно, Мишань. Давно.

Миша. Тогда почему не говорила? Купили бы машину… подержанную. Хотя бы.

Оля. Я много чего тебе не говорила, Миша. А сейчас буду говорить.

Миша. В смысле? Я еще чего-то не знаю?

Оля. Почти всего, Миш.

Длинная пауза. Миша смотрит на Олю. Оля щелкает ногтем по пустой стопке.

Миша. Но если ты не будешь пить, зачем тебе тогда твой… стаканчик?

Оля. Чтобы твоему скучно не было.

Миша. А ему… скучно, да. (Короткая пауза.) Что началось сейчас, Оль?

Оля. Не началось, Миша, а заканчивается.

Миша. Ты мне делаешь немного страшно.

Оля. Будет еще и больно.

Миша. Больно? Бить будешь?

О ля. Ни в коем случае. Больно будет вот здесь (кулаком постукивает себя между грудей). Поэтому налей себе и выпей еще.

Миша (смотрит на бутылку и стопку. После берет бутылку, наклоняет над стопкой, но не наливает в нее ни капли и ставит бутылку на прежнее место). Нет. Говори так.

Оля. Ну, я предупредила.

Очень короткая пауза.

Миша. Что заканчивается, Оль?

Оля. Наши с тобой поддельные отношения.

Миша. Ты что, уходишь от… меня? И почему «поддельные»?

Оля. Ия ухожу. И ты уходишь, Миш.

Миша. А почему я ухожу?

Пауза, во время которой из глаз Миши начинают течь слезы.

Оля. Не надо, Миша.

Миша. Что «не надо»?

Оля. Плакать.