Тень легла на лицо Коски. Он сжал перчатками узду лошади.

– Никак не могу такого допустить. По прибытии в столицу с меня спросят, каким образом дети были распределены. Четыре человека – ровно треть. Перед отбытием я повторно ознакомился с отчетами, обязательное количество не нормировано и остается на усмотрение сторон. Даже треть, – он помялся, – значительно превышает норму пополнения относительно других рудников. Но я руководствовался нежеланием гнать полупустой третью клетку или пересаживать часть в оставшиеся две.

Пинкус пропустил монолог капитана мимо ушей.

– Вот видите! Остается на усмотрение! Так усмотрите! У столицы не убудет, уж поверьте мне, я тесно общаюсь с тамошним привратником. Даю вам слово, по возвращении домой никто с вас ничего не спросит!

Капитан продолжал отрицательно качать головой.

– Если вас смущает возраст… Можете одного поменять, возьмите одного из этих. – Он кивнул в сторону клеток.

– Что вы! Что вы! Белоголовый в столь юном возрасте! Не сказать, что редкость, хотя внимания заслуживает. Да и как я могу оспаривать ваше решение. Но опять же, позвольте указать вам на…

Игла снова кашлянул. Пинкус заткнулся. Священнослужитель кивнул капитану, все так же не двигаясь с места. Коска нахмурился, но подошел поближе, лошадь цокала следом. Игла был ниже на целую голову, так что капитан выглядел настоящим гигантом, особенно в доспехах. Священник проскрежетал сиплым голосом:

– У меня нет времени убеждать вас, капитан, поэтому я подам официальный запрос в город, там его передадут в столицу. Я вынужден просить вас остаться до момента, пока мы не получим ответ.

Его глаза не мигая смотрели куда-то через плечо Коски. Гвардейцы из сопровождения озадаченно переглянулись. По мере того, как слова Иглы влетали ему в ухо, капитан все больше хмурился. Священник снова замер на месте. Коска повернулся к Пинкусу, между бровей залегла глубокая морщина.

– Запрос в столицу? Ради одного человека? Это займет вечность, мы проторчим тут не меньше месяца!

Пинкус смущенно потупился.

– Капитан, вы же знаете, священнослужитель в своем праве, никак не могу перечить ему. Не сомневайтесь, мы разместим вас со всем подобающим комфортом.

– Ради одного человека! Одного! Привратник, несмотря на то, что это мой первый рейс…

– Капитан, Фарот крайне ответственно относится к процессу добычи. Один человек тут, один там. И вот в столицу уже едут обозы, нагруженные рунами. Не переживайте так – предлагаю вечером угоститься фаротским белым, мне как раз недавно доставили бутылочку…

Капитан рявкнул:

– Еще один! Один. И я должен буду одобрить ваш выбор.

– Ах, капитан, вижу, это решение не вызывает у вас должного смирения, и это разрывает мне сердце! Я бы с радостью немедленно отправился в свои покои, ведь совесть не позволяет мне требовать большего! Но долг… Думаю, вы понимаете.

Все понимали, что запрос могут и не одобрить. Скорее всего, не одобрят. Но до этого момента капитан с подчиненными застрянут на рудниках. Пинкус, не выказывая ни капли сожаления, повторил свой ритуал. Побродил между клетками, покачал головой, сверяясь с бумагами. Рик следил за его ужимками, в воздухе воняло враньем. Если он хоть что-то понимает в языке тела – толстяк давно все решил. И сейчас разыгрывал целое представление, хотя даже выбор свиньи на убой тут смотрелся бы достовернее. А еще он с самого начала знал, что капитан уступит, просто ждал, когда Игла соблаговолит вмешаться.

Тем временем толстяк, запыхавшись, наконец замер и изрек:

– Капитан! Как я уже сказал, совесть не позволяет мне иного. Не скрою, вы вселили в меня чувство, что я, аки разбойник, ворую с вашей повозки последний ломоть хлеба! Посему, надеюсь, вы оцените справедливость моего решения! Не ошибусь ли я, если скажу, что это, – он ткнул пальцем в крайнюю клетку, – Корин Абайра, двадцати одного года от роду? Заберу его – пожалуй, так будет честно, не находите?

Рик мысленно застонал. Туша сначала даже не понял, что речь о нем, и так же тупо пялился куда-то за частокол. Потом моргнул, перевел взгляд на Пинкуса, его челюсть по-тупому отвисла. Брови Коски уползли вверх.

– Хотите взять самого старшего? Обращаю ваше внимание, что проверяющий долго сомневался, стоит ли вообще в данном случае тратить время на транспортировку. Ошейник пока прозрачный, но уже скоро…

– Да, да, вы правы! Но признайте поэтичность моего выбора! Самый юный и самый взрослый ваш подопечный останутся тут, совместно трудиться на благо Симфареи! И ранее речь шла о балансе, что же станет более явным подтверждением моих слов?

Капитан нахмурился. Он чувствовал какие-то противоречия во всем этом, но не находил их. Заберут самого взрослого? Да и пусть, столица теряет немногое. Учитывая возраст – Туша точно не успеет отработать долго. В его глазах читалось желание скорее закончить этот балаган и отправиться домой, в Аргент. Коска кивнул. Один из гвардейцев отомкнул клетку, указал на Корина:

– Ты слышал, вылезай.

Глаза Туши округлились, суть происходящего дошла до него с задержкой, а к столь скорому попаданию на рудники он был не готов. Впервые за все эти дни ухмылка отсутствовала на его лице так долго. Затравленно взглянув на гвардейца, он перевел взгляд на Пинкуса. Толстяк покачивался на пятках в ожидании. Гвардеец прервал затянувшуюся паузу, пристукнув по клетке для придания веса словам:

– Оглох? Сказано, лезь из клетки.

Туша свесил ноги и вывалился наружу. Проковылял, встал по левую руку от Долана, возвышаясь над всеми; ростом он мог посоперничать с Коской. На лицо Альбуса Рик решил не смотреть, вместо этого продолжал изучать привратника. Тот всплеснул руками, выражая восторг.

– Это. Просто. Чудесно. Я рад, что мы без долгих перипетий пришли к соглашению! Капитан, с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи!

Игла фыркнул, прервав болтовню. Похоже, его участие больше не требовалось. Напоследок окинув взглядом шеренгу юношей, он, не прощаясь, влез на лошадь, щелкнул уздечкой и поскакал обратно к гарнизону. Все присутствующие проводили его взглядом. Капитан кашлянул.

– Да… Безусловно, я тоже буду ждать. С нетерпением.

Он протянул руку за бумагами. Пинкус даже не заметил этого, его глаза бегали по шеренге, слева направо и справа налево, вновь и вновь. Потом встрепенулся, сунул листки Коске в ладонь, подмигнул.

– Спешите отправиться в путь? Прекрасно вас понимаю, я тоже поначалу переживал. Думал, что это, – он пальцем помахал в воздухе, – куда опаснее весенней пыльцы. Ха-ха. Первый месяц был сам не свой, боялся в скорости отправиться домой, только уже в деревянном ящичке. Но посмотрите, не один год уж минул с того момента, а я здесь! Но вас тоже могу понять, поэтому не буду задерживать. Передавайте привет столице!

Столь витиевато указав Коске на дверь, он замер в ожидании. Капитан, судя по глазам, с удовольствием засунул бы этот привет Пинкусу в задницу – вместе с рудниками и обязанностью тащить клетки через всю Симфарею. Но он лишь кивнул, сунул бумаги в седельную сумку, зычно крикнул:

– В путь! Собрались, неделя пути – и мы дома!

Гвардейцы приободрились, залязгал металл, люди усаживались в седла. Лошади зафыркали и мирно двинулись дальше сквозь лагерь; вдалеке виднелись еще одни ворота, основная дорога прорезала рудники насквозь. Клетки снова затряслись на ухабах, теперь их осталось две. Внутри, отводя глаза, сидели оставшиеся семь юношей. Пыль почти улеглась, Пинкус продолжал хищно поглядывать на шеренгу. Затем потер пухлые ручки.

– Что тут скажешь? Вот мы и остались с вами одни. – Двух гвардейцев, прибывших с ним, он проигнорировал. – Вижу ваше замешательство. Да-да, поверьте, вы далеко не первые ребята, которых я так встречаю. И далеко не последние, ха-ха. Не будем об этом, лучше слушайте сюда. Как вы уже поняли, имя мне – Пинкус. Для вас – господин или привратник Пинкус. Другими словами, рудники находятся у меня в управлении. Но!

Он покачал пальцем в воздухе.