С другой — кроме того, что происходило перед зрителями, он вкратце, но доходчиво обрисовывал внешнеполитическую обстановку того времени или давал развёрнутую информацию по всем героям демонстрируемого эпизода персонально.

Это было любопытно. И, судя по рассказу ангельского генерала, по каждому персонажу можно было писать целую книгу, причём очень увлекательную. Кон вылавливал из их биографий такие нюансы и так их мастерски преподносил, что абитуриенты в считаные секунды забыли, зачем они здесь сидят, и с неподдельным интересом следили за жизненными перипетиями второстепенных персонажей.

Занимательный рассказ получился про маму Литицию. Про то, как эта восемнадцатилетняя девочка-амазонка, будучи ещё беременной Набулеоне, лазала по горам вместе с мужем в отряде сопротивления оккупантам. Как азартно боролась за независимость Корсики от французов, купивших остров у генуэзцев за долги со всеми потрохами.

Сколько раз она теряла детей нерождёнными или умирающими младенцами. Притом рассказчик доносил до слушателей эти вещи столь эмоционально, что обе девушки, всё забыв, буквально обливались слезами. Словно знакомились не с биографиями, а по самое «не хочу» вживались в топовую мелодраму.

Именно тогда у Димы в голове звякнул первый звоночек. Ему бы не знать, что для женщин самая беспроигрышная тема — это мир чувств и эмоций. Притом неважно каких. Лишь бы до бабочек в животе пронимало. В рассказе про Литицию Кон давил именно на женские эмоции сопереживания. На Диму же это произвело обратное действие. Вот он и задумался: а зачем он это делает?

Но информационное сопровождение клипа в монастырской школе для девочек, где Набулио являлся единственным мальчиком, и рассказ о его дяде Люсьене, архидьяконе местной церкви, привёл Диму в ступор. Он не знал биографию Наполеона и был крайне удивлён, что с малолетства будущего императора опекал столь образованный и прямо уж через чур умный дядюшка.

Хотя молодой человек тут же запутался. Архидьякон вообще-то был братом его дедушки по линии отца. А как правильно назвать в семейной иерархии брата деда, он не знал. Поэтому, чтобы не заморачиваться, согласился с придуманным для себя термином «дед-дядя».

Почему его так заинтересовал этот церковник? Да потому, что, судя по его краткому жизнеописанию, Дима понял одну безоговорочную вещь: этот человек сделал из непоседливого мальчишки с чрезмерными амбициями того, кем стал Наполеон Бонапарт. Именно он заложил фундамент его будущего величия.

Дед-дядя Люсьен в родовом клане был неким «серым кардиналом», не претендующим на публичную власть, но чьё слово было непререкаемо. Именно по его команде беглые беременные партизаны вернулись из гор в родовой дом. Именно по его указке до этого нетерпимые к оккупационной власти Буонапарте пошли с ней на прямой контакт. Вплоть до дружбы с наместником французского короля на Корсике.

Впоследствии именно архидьякон Люсьен состряпал в Генуе дворянскую грамоту своему роду, что позволило будущему Наполеону Бонапарту бесплатно, за счёт французской короны, получить все степени образования того времени. Вплоть до высшего военного. Именно этот неординарный человек сыграл решающую роль в определении, а затем и раскрытии таланта маленького Набулио как математика.

К нему пришло осознание, что, наверное, все дети рождаются талантливыми. Вот только для того, чтобы их талант раскрылся, обязательно требуется воздействие извне. Некий толчок или целенаправленное влияние кого-то близкого и авторитетного. Вот как дед-дядя Люсьен.

Тем временем кинолекторий продолжался. Вполне увлекательно, на уровне средневекового боевика в стиле Дюма-старшего, лектор поведал историю военного училища Бриенна в Шампани. Вернее, историю монастыря ордена миноритов, в котором это училище располагалось в бытность обучения в нём Наполеона. Притом Кон, зараза, рассказывая, сыграл роль ностальгирующего мужчины о своём детстве.

Он то и дело, как бы вспоминая беззаботные деньки своего взросления, вздыхал, как настоящий, и чуть ли слезу не пускал. Хотя, наверное, мог бы для антуража. Девочки, по крайней мере, прониклись.

А в клипе о Парижском военном училище на Марсовом поле молодой генерал резко поменял амплуа. Перед слушателями предстал некий удалец-молодец с гусарскими повадками поручика Ржевского из анекдотов. Девочки были в восторге, хохоча и повизгивая. Дима, как единственный мужчина в группе, в отличие от сентиментальных сокурсниц, все внутренности себе исплевал от зависти.

Наполеон, изображающий бравого кадета, больше походил на задиристого петушка, распустившего павлиний хвост. Он, точно по сценарию, якобы вспоминая пикантные истории, похождения своих сокурсников, искусно лавировал на грани приличия и лёгкой пошлости.

Дима тут же вспомнил, что заумный юмор не для женщин. С ними надо шутить именно так — плоско, на уровне их восприятия, но обязательно балансируя на грани приличия. И Кон тут же это продемонстрировал, даже не скрывая, заявив, что разврат, видите ли, это вполне скромное эротическое чувство, лишь перемахнувшее некий моральный заборчик. Пошляк.

А вот на последнем клипе виртуальный генерал явно переборщил. Он начал забивать мозги слушателям историей французской революции. На чём и погорел. Это оказалось неинтересным ни Диме, ни тем более его напарницам.

Хотя тот факт, что в будущем Наполеон Бонапарт станет действительным членом Парижской академии наук как признанный учёный и что, оказывается, в математических анналах наличествует целая теорема с его именем, вызвал недоумение у слушателей. Такого в школьной программе точно не было. Но, несмотря на всё это, в Диминой голове некогда звякнувший колокольчик грохнул колоколом.

— Стоп! — зло скомандовал он в самом конце клипа, а затем, поочерёдно взглянув на соседок, спросил: — Девочки, а вас ничего не напрягает в поведении нашего экскурсовода?

Девочки посмотрели на него как на дурака. Притом с одинаково тупым выражением лица: мол, ты что, больной? Дима проигнорировал намёки на свой гипотетический статус при клинике, и продолжил:

— Кон уже который час заливается соловьём, устраивая нам целое театральное представление. Но при этом, заметьте, практически ни слова не сказал о самом Наполеоне.

Он встал, повернувшись спиной к одинаковым генералам и гражданину директору, чтобы видеть реакцию сокурсниц.

— Мы его пригласили как специалиста по биографии Бонапарта. Он же грузит нас рассказами о ком ни попадя, только не о главном герое. Я ещё в самом начале поймал себя на этой мысли, не понимая, на кой он это делает. А сейчас до меня дошло. Он перегружает нас лишней информацией. Лишней, потому что она не нужна для решения поставленной задачи. С одной стороны, вроде бы как полезно для понимания момента, но с другой — крохи нужного буквально утонули в хламе мусора.

— Да, — встрепенулась Танечка, — мама считала самым большим утяжелителем при движении к цели лишнюю информацию. Ту, что происходит не с нами и нас не касается.

— Хм, — хмыкнула мгновенно развеселившаяся Вера, — а я как-то сказала Берегине, что хочу взять от жизни всё. На что она выдала: «Выплюнь немедленно. Вокруг говна навалено больше, чем крупиц съедобного».

— Согласен, — поддержал их Дима, взаимно улыбнувшись коллегам. — Полезные знания никогда в голову не лезут. Зато всякая дребедень, не напрягаясь, заполняет всё свободное пространство. Стыдно признаться, но моя память — это ещё та помойка. И Кон, похоже, усердно будет помогать захламлять нам головы, усложняя процесс обучения.

— Ценность знаний прямо пропорциональна трудностям при их получении, — не остался в долгу искусственный Разум, расцветая в ехидной улыбке и складывая руки на груди. — Легко познал — легко забыл. Выгрыз с кровью — урок на всю жизнь.

— Ох, — наигранно тяжело вздохнул Дима, поворачиваясь к провокатору. — Ну где моя любимая Суккуба? Вот уж никогда бы не подумал, что буду вспоминать её с благодарностью. Эта извращенка, в отличие от тебя, вкладывала знания в голову напрямую, словно записывала на винчестер. Захочешь забыть — не получится.