И в подтверждение щелчком пальцем заставляю Мертвоеда вспыхнуть красно-чёрным пламенем. Тварь верещит, бьётся, но не может сбить огонь, который медленно её сжигает. Очень медленно, не затухая и не убивая её сразу.

Я смотрю на неё, и перевожу взгляд на остальных девонов. Желание повторить это с другими сжигает меня изнутри и…

Ну всё, харе, что-то ты уже слишком разогнался, дружок.

Тело немеет так быстро, что я едва не теряю сознание.

Нет, серьёзно, я знаю, что тебя слегка штормит от того, что происходит, но ты мужик или кто? Держи себя в руках.

Его голос покидает мои губы.

— А теперь занялись своей работой, быстро! — чистый, немного хриплый, но его достаточно, чтобы демоны рванули так, будто за ними Иной несётся. Я за секунды остался один около сарая.

Ну как, всё ок?

Так себе…

Да, вижу, что так себе. Соберись. Помнишь, что я говорил про ярость? Что нельзя ей поддаваться?

Я не поддаюсь.

Ага, вижу.

Да, я тоже не вижу. Меня сжигает это изнутри, и я не понимаю, как Тень мог сдерживать это дерьмо.

Ну видишь, я и сам раньше был малость нехорошим человеком.

Малость нехорошим? Ты геноцид народов устраивал, сам мне говорил.

Ну блин, мы все иногда немного ошибаемся. Просто старайся не поддаваться ярости. Сохраняй холодный ум и рассудок.

Постараюсь…

Я бросил взгляд на поместье, которое сейчас быстро и верно разрушали демоны. Очень скоро, от него ничего не останется, и мы предадим его руины огню, чтобы наверняка довести дело до конца.

А ведь таких поместий было ещё немало…

Об это знали немногие и ещё меньше говорили, но новость об орде, как её называли, разнеслась среди кланов, едва заметный ветерок в неподвижном лесу, замершем в преддверии страшной бури. Об орде изгнанников, столь огромной, что её не могла сдержать даже высокие стены, мощные орудия и одарённая охрана. Столь страшной, что после себя они оставляли руины и горы истерзанных трупов.

И лишь немногие понимали, что происходит. Например…

— Я знаю, зачем вы здесь, — негромко произнёс Импарс Калсерион. — Признаться честно, я даже ждал, когда вы придёте.

Он рукой указал гостям на два дорогих кресла, сам заняв третье за массивным деревянным столом. Выглядело так, будто он принимал на собеседование двух молодых сотрудников. Откинувшись на спинку и сложив руки домиком, Импарс Калсерион внимательно посмотрел на гостей.

Один из них слегка поддался вперёд.

— Думаю, вам и так известно, кто мы, и нам не надо представляться, но тем не менее. Я — детектив Ганз, а со мной, — мужчина кивнул на женщину рядом, — охотница мисс Сульфье. Признаюсь честно, вас было сложно отыскать, господин Калсерион.

— Времена нынче сложные, детектив Ганз. Хорошо спрятаться в моём случае — залог долгой и счастливой жизни.

— Да, мы обратили внимание. Сколько у вас осталось поместий нетронутыми? Три?

— Два, детектив Ганз. Хотя уже после двух первых нападений изгнанников подряд я перестал в них появляться. Пусть они и должны были стать моими убежищами в случае чего, но когда о них знает враг — такие поместья становятся бесполезными.

— Враг? — поддался вперёд детектив. — Не об этом ли юноше вы говорите?

Он медленно протянул фотографию и положил перед духовным проводником на стол. Фотографию человека, которого он уже видел и, не будет преувеличением, знал куда лучше, чем двое напротив.

— Рассчитываете поймать его? — взглянул на гостей Импарс.

— По нашим данным у вас с ним есть определённый конфликт, который уже вылился один раз в кровавую разборку в одном из храмов, о чём вы, несомненно, знаете.

— Но вас интересует совершенно другое, верно? Вы хотите знать, управляет ли он этими тварями, и именно поэтому вы здесь.

— А он управляет, верно? — спросила Енисель с лёгкой улыбкой. Улыбкой, от которой любого включая её начальников пробирало, а мужчина перед ней даже бровью не повёл.

— Как знать, — пожал Импарс плечами. — Хотя если вы сами готовы ответить на него, то зачем спрашивать меня?

— Это лишь домыслы без каких-либо подтверждений, и без фактов домыслами они и останутся в таком случае, — ответила она. — Нет ни единого случая, подтверждённого случая. Чтобы человек мог как-либо воздействовать на них. Однако если вы подтвердите это…

И многозначительно замолчала.

— Ничего не могу сказать по этому поводу, — последовал спокойный ответ. — Потому что не знаю сам.

— Но вы его знали до всего этого, верно? — подался вперёд детектив. — Уж вас он точно знал. И значит что-то об этом юноше вы тоже можете рассказать. Кто он вообще, этот юноша?

— Его зовут Элиадирас Каллепер…

— Необычное имя для нашей страны, — заметила Енисель. — Прямо как ваше.

— Не будет ложью сказать, что мы росли в одних краях. И таких, как Элиадирас Каллепер там очень ценили. Не будет преувеличением сказать, что он бы самым ярким и пугающим примером того, чем может стать человек.

— Вы описываете его как какое-то чудовище, — улыбнулась она.

— Вы не совсем поняли меня, мисс Сульфье. Если появляется чудовище, Элиадирас Каллепер — тот самый человек, которого посылают его убить. И будьте уверены, он это сделает. Элиадирас обладает удивительной целеустремлённостью, силой воли и непоколебимостью. И если вы думаете, что вы сможете его найти, то глубоко заблуждаетесь. Это он вас найдёт, если вам не повезёт ему понадобиться. Найдёт, где бы вы не спрятались, и как далеко бы от него не убежали. И вас уже не спасут ни крепкие стены, — руками он обвёл комнату, — ни верные солдаты.

— Он бывший солдат каких-то спецслужб? — уточнил детектив.

— Можно это назвать и так. Их лучший представитель. Никто не рождается профессиональным убийцей. Все к этому приходят, обучаются. У кого-то есть талант, у кого-то нет. Но у Элиадираса Каллепера это было в крови, в его генах. Он был рождён, чтобы убивать, его учили убивать, и это его смысл жизни. Больше он ни на что не способен.

— Почему он вас ищет?

— Потому что он потерял веру, — невозмутимо ответил Импарс.

— Потерял веру? — переспросил детектив.

— Именно.

— Только ли разочарование в вере толкнуло его на охоту за вами? — спросила Енисель. — Как-то это…

— Мало? Разочарование — это страшная сила, которое превращает добро во зло, юная мисс. Что делает из людей чудовищ, а белое меняет на чёрное. Удивительно, как сильно меняется человек, когда разочаровывается, вы не задумывались над этим?

— И почему она разочаровался в своей вере? — поинтересовалась Енисель.

— Потому что он получил свободу.

— И всего-то?

— Свобода развращает. Свобода позволяет взглянуть на то, как можно было бы жить, будь всё иначе. И в этот момент никто не задумывается, к чему такая свобода иногда может привести. Вряд ли мои слова вам что-либо скажут, однако некоторые бы поняли, о чём я говорю. Но вижу, что вы всё равно хотите найти его, верно?

— Как видите, — кивнул детектив. — Его подозревают по крайней мере в семнадцати убийствах…

— Всего -то? — усмехнулся Импарс.

— Считаете, это мало?

— Считаю, что вы не о всех знаете. Но как бы то ни было, что касается меня, я хочу, чтобы он до меня не добрался. И мы можем объединить свои усилия.

— Боитесь, что он вас достанет? В особняке Торинов? — удивился детектив.

— Вы видимо так и не услышали того, что я вам говорил. Если Элиадирас Каллепер задался какой-то целью — он будет к ней идти, что бы ни встал на его пути. Он придёт за мной рано или поздно. И если вы хотите его поймать, то я могу послужить вам ради столь благой цели наживкой. Вместе у нас будут шансы остановить его.

— Шансы? Вы, видимо, недооценивайте страну, в которой живёте, — улыбнулась Енисель. — А это попахивает изменой.

— Я просто не недооцениваю человека, который идёт за мной. Поверьте, мисс Сульфье, его будет нелегко остановить. Он родился убийцей, и он жил войной. Он знает, как справиться даже с противником, численность которого многократно превышает его возможности. Поэтому я уверенно заявляю — Элиадирас Каллепер придёт за мной, и, если вы хотите с ним встретиться, рядом со мной лучшего места будет не найти.