— Рукотворная! — благоговейно прошептала Вера, её голос отразился от стен, усиленный эхом. Она принюхалась. — Воздух пригоден для дыхания, хотя и затхлый. Место кажется древним — ужасно древним!
— Кажется, я знаю, что это такое! — воскликнул Йорк, его глаза загорелись. — Помнишь историю Трёх Вечных — Атлантида затопила Му во время их войны? Должно быть, это была подземная штаб-квартира, из которой атланты поднимались наверх для выполнения своей ужасной задачи!
Хотя они видели много странных вещей в космических мирах, ни одна из них не показалась их настолько жуткой, чем этот пережиток древнего безумия в их собственном мире.
В камере двадцатитысячелетней давности не осталось ничего, кроме металлических рёбер, которые сдерживали подземное давление на протяжении веков. Две огромные металлические двери, когда-то ведущие наружу, всё ещё держались, хотя теперь на них, должна была давить масса породы. Атланты строили хорошо.
Но нет, они заметили, что всё-таки кое-что осталось. В самом центре пола возвышалась огромная квадратная металлическая глыба, не имевшая никакого видимого назначения. Йорк и Вера прошли мимо него, направляясь к началу своего нового туннеля в противоположной стене.
Вера резко остановилась, на её лице отразилось потрясение. Она медленно поворачивалась то в одну, то в другую сторону, наконец, уставившись на металлический блок, застыла словно загипнотизированная.
— Тони, я слышала телепатический голос изнутри этого металлического блока!
Йорк, поначалу скептически настроенный, повернул назад, зная, что его жена более чувствительна к слабым импульсам, чем он. Стоя рядом с блоком и сосредоточившись, они, казалось, услышали приглушённый голос. Это было нечленораздельное психическое бормотание, точь-в-точь как если бы кто-то видел сны наяву.
— Там кто-то есть! — удивился Йорк, обойдя блок и обнаружив, что со всех сторон и сверху он цельнометаллический.
Наконец он отошёл назад, встал, пошире расставив ноги, и упёрся взглядом в металл. Образовалась впадина, материя потекла, когда его телекинетический луч начал проникать внутрь металлической стенки блока. Йорк, как настоящий учёный, сделал это, потому что был не в силах пройти мимо загадки голоса разума, звучащего изнутри металлического блока.
Внезапно углубиться дальше не удалось. Его мысленный луч натолкнулся на полпути внутрь на что-то, во что он не мог проникнуть. Затем они уловили странное шевеление, и психическое бормотание оборвалось. Смутная фигура выползла из отверстия, проделанного Йорком. Вера вздрогнула и вложила свою руку в руку мужа. Что за невероятное существо, заключённое в металл, просуществовало так долго и теперь выбиралось наружу?
— Робот! — выдохнул Йорк, когда всё прояснилось.
Он явно был построен по образу человека, но при этом был гротескно непропорционален. Его тело, хотя и выглядело металлическим, казалось гибким, как резина. На его безликой голове находились два блестящих зеркала-глаза, он быстро моргал веками, как будто даже тусклое свечение пещеры ослепляло его после полной темноты.
Существо медленно огляделось со странным выражением недоумения. Наконец его взгляд обратился к ним.
— Нет, не совсем робот, — телепатировал он чётко, но с запинками. — У меня в черепной коробке человеческий мозг. Меня зовут Калигор. Теперь скажите мне, что… что это за мир?
— Земля! — удивлённо ответил Йорк. — А что ещё это может быть? Ты из Атлантиды или, может быть, Му, Калигор?
— Атлантида? Му? — телепатический голос звучал неуверенно. — Да, Му, конечно. Теперь я вспомнил! Вы должны простить мою медлительность. Я был похоронен в этом металлическом блоке долгое время — с тех пор, как затонули Атлантида и Му. Сколько прошло времени?
— Двадцать тысяч лет! — выдохнул Йорк.
— Всего двадцать тысяч лет? — человек-робот казался удивлённым. — Я думал, что прошло гораздо больше времени — почти вечность!
Йорк и Вера посмотрели друг на друга. Раньше, всего через час, они чувствовали, что сходят с ума. Как этот разум, человеческий, хотя и заключённый в металл, пережил двести веков?
Калигор уловил их изумление.
— Это долгая и удивительная история, — признался он. — В первые несколько часов я чуть не сошёл с ума. Затем я взял себя в руки и понял, что могу сохранить рассудок только посредством жёсткой ментальной дисциплины. Выход был только один — спасаться фантазиями собственного изобретения. Я должен был сосредоточиться на каком-то одном объекте, выбрать сложный путь, по которому мои мысли могли бы неспешно двигаться. За эти двадцать тысяч лет я мысленно создал совершенно новую Вселенную! В рамках шестимерной геометрии!
Он сделал паузу, затем продолжил:
— Я тщательно продумал каждое отдельное солнце, его вес, размер, яркость, спектр и так далее. Затратив на это, возможно, столетие, я взял одно конкретное солнце, изобразил гипотетическую систему планет вокруг него и проработал все сложные детали их орбит, спутников, затмений и тому подобного. И всё же я понял, что должен идти дальше!
— Ты всё это время надеялся на освобождение! — воскликнул Йорк. — Двадцать тысяч лет?
Несомненно, за всю вечность ожидание никогда не было более долгим!
— Я получил освобождение, не так ли? — ответил роборазум с мрачной лёгкостью. — Вы стоите передо мной, мои освободители! Ах, как медленно текло время! Я не осмеливался прекратить создавать свой фантастический мир. В тот момент, как я бы остановился, я бы сошёл с ума, осознав своё безнадёжное положение. Чтобы углубиться в подробности, отнявшие ещё больше времени, я заселил один из миров разумными существами, сильно отличающимися от людей. Я разработал их полное биологическое происхождение, вплоть до последней клетки.
Иногда, должно быть, целыми днями, я ломал голову над одной-единственной проблемой — например, над количеством кровеносных сосудов во внутреннем органе. Эти разумные существа, хотя их вид поверг бы вас в ужас, для меня почти так же реальны, как вы двое сейчас! На самом деле…
Он замолчал, потом начал снова, его телепатический голос только теперь начал выравнивать свой первый сбивчивый темп.
— У меня были эти воображаемые существа — я называл их волкианами — которые воевали друг с другом, исследовали свой мир, торговали и занимались всеми другими видами деятельности активной цивилизации. Но всё равно время тянулось бесконечно — возможно, целую вечность! Поэтому я вызвал в воображении отдельных персонажей из мира моих грёз и проследил за их жизнями от рождения до смерти. После этого я набросал десятки индивидуальных историй со всеми подробностями. Некоторые из моих творений я возненавидел, некоторые полюбил. Там были храбрый Мирбель и прекрасная Бинти, за которую он сражался…
Психический голос Калигора снова перешёл в невнятное бормотание. Внезапно он вздрогнул.
— Но вам не понять, — продолжил он, — насколько реальны для меня порождения моего мозга. Я снова и снова плёл свои бесконечные грёзы, чтобы не допускать в сознание гнетущую мысль о моей тюрьме. И даже сейчас я наполовину сомневаюсь, не является ли это частью моего сна!
— Нет, это реальность. — Йорк улыбнулся, но в то же время осознал, что персонаж из сна Калигора мог сказать то же самое.
И таким образом Калигор не сошёл с ума.
Он внезапно встряхнулся, словно сбрасывая последние обрывки своих вековых грёз.
— Кто вы? — спросил он. — Как случилось, что вы оказались в этой забытой камере?
Йорк рассказал их историю. При упоминании Трёх Вечных Калигор вздрогнул и, казалось, принялся слушать с нескрываемым интересом.
— Трое Вечных! — взорвался он, когда Йорк закончил. — Это те трое, что заточили меня здесь! Это произошло следующим образом. Я из Му, а не из Атлантиды. Я самостоятельно открыл эликсир жизни, принял его и в одном необоримом порыве решил поместить свой уже бессмертный мозг в неразрушимое тело, чтобы даже случайная смерть не смогла забрать мою жизнь. Я хотел жить вечно! Глупая цель, но в то время я не знал, насколько скучной может стать жизнь.
