По ощущениям, прошла уже пара минут, как я, будто оловянный солдатик, стоял истуканом, так и не убрав руку с выключателей, и вслушивался в повисшую, словно туман, тишину. Исследователи с другой стороны стены тоже затихли. Мы ждали, кто первым сдастся и прервет этот мораторий на шум. Соседи первыми закончили эту игру и начали движение. Пытаясь аккуратно пробираться к выходу, они все же пронзали окружающее их пространство довольно громкими звуками, которых невозможно было избежать, учитывая, что до этого расколотили немалое количество посуды, осколки которой теперь предательски выдавали разрушителей. Они сами засеяли пол условными минами, по которым сейчас я без труда определял направление их движения.

Точно описать мои чувства будет сложно, так как меня ждала непредсказуемая во всех смыслах встреча. Это друг или враг? Это человек или иное существо? Разумно оно – или им движут лишь инстинкты? Вопросов было много, и сейчас они были совершенно не к месту, усложняя работу перегруженного мозга, находящегося в таком же исступлении, как и все тело, скованное забронзовевшими жилами в ожидании, что же будет дальше. Прятаться или идти навстречу? Этот вопрос был единственным верным из всех, что породил мой разум, пробиваясь сквозь испуг. Но пока я мешкал с этим, объект сам явил себя.

Сквозь достаточно широкую арку, разделяющую залы, было отчетливо видно движение в окне, в то время как моя фигура оставалась незаметной из-за глубокой темноты, в которой я находился. Это были два округлой формы существа с вытянутой шеей, плавно переходящей в голову, которая по параболе, словно бескостная, склонялась вперед. Там и не было четкого разделения между туловищем и головой – это единое целое, имевшее различие лишь в диаметре. Руки так же плавно свисали вдоль тела, сужаясь к концу, образуя собой почти идеальное конусообразное острие. Напоминая щупальца, они были непропорционально длинными и не имели видимого изгиба, намекающего на наличие костей.

По моему телу волной прошла дрожь, сковывая конечности. Один вид этих существ приводил в ужас и вызывал отвращение. Вряд ли они мне чем-то помогут, и лучше затаиться, остаться незамеченным или ускользнуть от них, но, видимо, единственный путь к отступлению был перекрыт, и нужно было дождаться подходящего момента, чтобы сбежать, надеясь на их медлительность и неповоротливость. Один из поваленных мной шкафов удачно образовал небольшой зазор между стеной и полом, куда они вряд ли пролезут, а для меня это самое то; главное, чтобы он не закончил свое падение на меня. Аккуратно втиснувшись в образованный проем, я присел, опираясь спиной о стену так, чтобы видеть вход в зал, и замер в ожидании.

Оппоненты не заставили себя долго ждать. Быстро миновав первый зал, понимая, что источник шума находился не в нем, они показались в проеме арки, предусмотрительно замерев перед ней. Их тела напоминали груши: широкие внизу и сужающиеся кверху, они были покрыты коротким черным мехом, блестевшим на еле пробивающемся сюда свету. Ноги были совсем короткими и совершенно непропорциональными для таких тел, с широкими ступнями и мощными заостренными когтями. Совершенно неуклюжие создания! Однако внешность может быть обманчивой.

Вытянув свои длинные шеи, они заглянули в зал, осматриваясь. Медленно переваливаясь, словно не умели шевелить ногами, существа двинулись вперед, убедившись, что на входе им ничего не угрожает. Один направился в противоположную от меня сторону, следуя к изначальному источнику шума, созданного мной. Второй оставался на месте, водя подобием головы в разные стороны вдоль рядов опрокинутых шкафов. Внимательно изучив пространство, он устремил свой взор вверх, замерев в таком положении, будто увидел что-то крайне интересное. Непонятно было, чем он смотрел: глаза у этого существа отсутствовали – лишь сплошной монолит короткой, но гладкой шерсти. Ни носа, ни ушей, ни чего-либо.

В это время его неуклюжий собрат плавно добрался до стены и застыл перед ней. Так продолжалось несколько минут. Две черные нелепые статуи замерли в ожидании, будто уснули, а мое сердце плавно возвращалось к привычному ритму, снимая оцепенение испуга, давая волю мыслям, освободив разум от бестолкового созерцания происходящего. Но не успел я додуматься до чего-то дельного, как комнату пронзил истошный вой. Словно кит, пытающийся дозваться своих собратьев из глубин океана, одно из существ начало разговор. Это был тот, что у стены. Передав сообщение в разных тонах одного непрерывного звука, он развернулся и продолжил движение вдоль стены, подбираясь к первому из поваленных мной шкафов. Второй, стоящий на страже выхода, тоже отмер и, опустив голову, побрел вперед. Буквально несколько шагов отделяло его от меня. Я был в западне! Необходимо что-то предпринять, как-то выбраться из этой ловушки.

Можно воспользоваться их медлительностью. Тот, что у входа, как раз достаточно отошел от арки, и я могу без труда проскочить в нее. Пока он сообразит, что произошло, я уже буду на улице. Таков был план – пора реализовывать. Набрав воздуха в грудь, я рывком выскочил из-за шкафа. Раз, два, три – и я уже у арки, но что-то пошло не так. Вой, пронзительный вой сбил меня с пути, и я, испугавшись, начал притормаживать, невольно пригибаясь. Существа вышли из «спящего режима», сообразив, что их добыча пытается ускользнуть.

Для растерянности нет времени. Возможно, это вопрос жизни и смерти. Надо бежать! Вот я уже миновал арку, первую тумбу с обувью, вторую, ряд кресел и столиков. Дверь совсем близко, а за спиной – вой и грохот, словно большой шар для боулинга катился по полу, сметая все на своем пути, разнося в пух и прах этот элитный бутик, пуская насмарку чей-то кропотливый труд. Ручка двери уже в моей ладони, а рука существа ухватила меня за ногу, обволакивая щетинистым щупальцем всю лодыжку. Словно мать, оттаскивающая дитя от понравившейся ему игрушки, меня оттягивали от двери, в которую мне, возможно, не суждено теперь выйти.

Крик отчаянья рвался из моей груди, а тело обмякло, сдавшись на волю чудища. Лишь голова была приподнята, а взгляд устремлен к заветной цели, насильно отдаляющейся. Справа от меня быстрым движением прокатилось что-то черное, и, забыв про свой провал, я все внимание переключил на движущийся объект. Это был напарник существа, только уже в форме идеального шара, что позволяло ему легко набирать скорость по сравнению с неуклюжими шажками и юрко лавировать. Обойдя меня сбоку, он резко остановился перед дверью и развернулся во весь рост, вновь приняв свою нелепую позу, разведя щупальца в стороны, лишая меня потенциального маневра. Нога тем временем уже была свободна, и, подтаскивая ее к торсу, я плавным движением, стараясь не дергаться, чтобы не спровоцировать существ на новые действия по моему обезвреживанию, встал во весь рост, машинально поднимая руки вверх. Этот жест был понят: противник опустил прутья лап вдоль туловища и начал приближаться, но уже не так неуклюже, а более плавно. С первым же движением в мою сторону с двух сторон, словно из стереоколонок, стал медленно нарастать гул, чем-то отдаленно напоминающий звук, с которым медитируют буддийские монахи: все громче и громче с каждым шагом. Это успокаивало, но не убирало напряжения в мышцах. Вперед – я смотрел лишь вперед и просто ждал, что будет дальше. Может, это сигнал к примирению? Если мы поладим, то общение будет трудным: вряд ли сможем понять друг друга хоть в чем-то.

Что-то мне подсказывало, что этот странный ритуал подходит к концу. Но в чем его смысл и каков должен быть ответ? Я спокойно начал опускать руки вниз, что явно озадачило существ, так как гул резко прервался, а спустя несколько секунд я услышал уже знакомое мне урчание. Первые звуки донеслись из-за спины. Они были непрерывны, менялись только тона – с низкого на высокие и обратно. Окончание предложения напоминало звук разочарования или вопрос. Поди пойми, как правильно истолковать данный язык!

Ответа спереди не последовало – лишь минутное молчание, будто существо переваривало услышанное и думало, что ответить. Я не отрывал от него глаз, ожидая, что же будет дальше. Очень медленно, боясь, оно начало открывать глаза. Они, оказывается, у них есть, но, видимо, пользуются ими крайне редко. Это подтверждало и то, что защита у глаз была в три слоя. Сначала вверх поднялась меховая шкура, за ней последовала похожая на панцирь вторая оболочка – от центра к краю лица. Как ни странно, но размер глаз был вполне пропорционален лицу, в отличие от остального тела. Разрез чем-то напоминал кошачий: круглый, вытянутый от центра к затылку, будто приплюснутый по концам. Остался последний слой – белая тонкая пелена, которая расходилась от верхних углов к нижним. Это омут – самая настоящая бездна, которая своей глубиной забирала все мысли, всю мою сущность. От созерцания невозможно было оторваться, словно целая вселенная погружена в эти глаза: черные как смоль, со слабым отблеском и нежной пеленой слезы, а в этой пучине тьмы россыпью сверкают маленькие алмазы, изумруды, рубины и сапфиры… Все известные камни, все цвета в их разновидности, вся палитра была собрана в этих звездах, и всего два крупных отточенных до идеального круга бриллианта держали эти драгоценные планеты в своей орбите – два зрачка, опущенных вниз.