От лошади я кое-как увернулся. А вот сам экипаж краем меня цепанул. Но ощущение было такое, словно под поезд попал.

Сильная боль, чуть слышный хруст моих рёбер и закрутившийся бешеной каруселью мир. А затем снова была темнота.

— Что же ты творишь, мальчишка⁈ — услышал я чей-то недовольный голос. — И мне всё испортил и сам чуть не помер. Теперь тащи тебя к целителям.

Полностью придя в себя, я почувствовал сильную боль, кажется во всём теле. А ещё меня реально куда-то тащили.

— Не надо тащить! — прохрипел я, открыв глаза.

— Молчи уж! — прикрикнул на меня тот самый дедок-камикадзе.

И, чёрт возьми, он нёс меня на руках! Как барышню какую-то!

— Стоп! — скомандовал я. — На землю меня положи, старый! Немедленно!

Стыдно-то как! Боярина Северского мужики по улицам на руках носят!

— Молчи, говорю, — словно не услышав моего приказа, ответил дед. — Тут уже недалеко осталось.

— Да твою же кошку! — уже чуть ли не в голос закричал я. — Поставь меня на место, говорю!

Удивительно, но он всё же послушался. Аккуратно, как бесценную китайскую вазу, он поставил меня на ноги. Придерживать, правда не прекратил.

Прикрыв глаза, я положил правую ладонь на свои рёбра и скастовал среднее исцеление. Несколько секунд боли и непередаваемых ощущений от становившихся на свои места рёбер, и я снова могу нормально соображать. Остальное доделает регенерация.

Открыв глаза, я увидел с интересом разглядывающего меня старика.

— Что⁈ — недовольно буркнул я.

— Удивительно! — хмыкнул дедок.

— Регенерация хорошая, — огрызнулся в ответ, сообразив, что спалился по полной программе. А всё из-за боли.

— Ну да, ну да.

— Ты чего самоубиться-то решил, старый⁈ — решил я перевести тему. — Причём именно там, у трактира? Аппетит захотел людям испортить напоследок?

— Да чтобы ты понимал, пацан⁈ — рыкнул он. Затем посверлил меня немного взглядом и, махнув рукой, попытался уйти.

— Куда⁈ — возмутился я. — Снова пойдёшь под копыта бросаться⁈ Хрен ты угадал! Не для того я своими рёбрами рисковал.

— Да чего ты ко мне привязался⁈ — остановившись, почти закричал дедок. — Шёл мимо, вот и иди.

— Я из министерства добрых дел, — буркнул я. И только сейчас сообразил, что этот дед очень сильно напоминает мне отца. По отдельности вроде и глаза отличаются, и лоб чуть другой. А вот в общем — похож. И ещё я понял, что теперь просто не могу уйти и бросить дедка на произвол судьбы.

— Чего? — удивлённо посмотрел он.

— Я спрашиваю, ты живёшь далеко?

— А ты что, у меня решил поселиться? — отчего-то хмыкнул дед. — Так не получится. Я незнакомых мужиков в дом не пускаю.

— Ага, только на руках их по городу носишь, — буркнул я. А старик смутился. Но всего на мгновение.

— И это вместо благодарности…

— Окстись, старый! — воскликнул я. — Вспомни, кто тебя из-под колёс вытащил!

— А я тебя и не просил! Иди куда шёл.

— А я никуда не шёл. Просто гуляю.

— Вот и гуляй отсюда, — начал злиться дедок.

— Гуляю, гуляю. Так где ты, говоришь, живёшь?

— Тьфу на тебя! Темнобогово отродье! Чего ж привязался?

Вместо ответа я просто выразительно на него смотрел. С укором и лёгкой иронией. И старик, не выдержав, махнул рукой.

— Пошли. Недалеко тут, на ремесленной. Чаем тебя напою.

Чая я больше не хотел. Напился уже, по самое не хочу. Хотелось как бы наоборот. Но за дедом всё равно пошёл. Раз уж спас старикана, то надо проконтролировать, чтобы он хотя бы сегодня снова не самоубился. Да заодно поговорить. Может получиться выяснить, что у него случилось.

Шли мы и в самом деле не долго. Буквально на соседней улице дед указал на одну из лавок и решительно потянул на себя дверь.

— Так ты оружейник? — удивился я. — Или просто продавец?

— Сам ты продавец, — без злости огрызнулся он. — Но и я уже не оружейник. Был им когда-то.

— Ничего не понял, — пожал я плечами.

— Матвей! — крикнул старик, недовольно осмотревшись в лавке и никого не заметив за прилавком.

— Ау? — выбежал откуда-то из внутренних помещений мальчишка лет пятнадцати. Это если по лицу судить. А вот телосложение было вполне себе мужское. Крепкий, широкоплечий и невысокий словно гном. — Иван Сергеевич? А откуда? Ты же говорил, что долго не вернёшься.

— И поэтому ты бросил лавку? — нахмурился дед, указав рукой на выставленные образцы оружия. И тут было на что посмотреть. Мечи, кинжалы, сабли, шпаги. Действительно оружейник.

— Иван Сергеевич, да я по нужде отбегал! — начал оправдываться подросток. — Ну не под себя же мне ходить?

— Ай, бездарь, — махнул на него рукой старый. И, посмотрев на меня, пробурчал: — Пошли уж, спаситель…

— А почему спаситель? — с любопытством во взгляде спросил Матвей.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — отмахнулся от него дед. И решительно прошёл куда-то вглубь магазинчика. Мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним. Хотя я бы ещё немного постоял тут, рассматривая оружие. Глядишь и по руке себе что-нибудь нашёл. Потому что к тому, что было у меня, душа как-то не лежала. Хотя я это и не сразу понимал.

— Чай будешь? — спросил старик, уже колдовавший возле небольшой артефакторной плитки. — Или, может, кофе?

— Кофе, если можно, — кивнул я, осматриваясь.

Хотя тут вот смотреть было особо и не на что. Плитка, небольшой обеденный стол со стульями, несколько шкафчиков.

— Ишь ты, кофе, — покачал головой старый.

— Сам же предложил! — возмутился я.

— Да я не в упрёк. Просто редко его кто пьёт. А я вот люблю побаловаться.

— Так сильно любишь, что решил под экипаж броситься? — не сдержался я.

— Да чтобы ты понимал, — беззлобно ответил старик. — Молодой ещё.

— Что-то я не замечал особо стариков, которые жить не хотят, — продолжал язвить я. — Обычно они наоборот, мечтают подольше протянуть.

— Так я и говорю — молодой. Где тебе это понять, раз жизни ещё не видел?

— Я, старый, в этой жизни не меньше твоего повидал, — огрызнулся я и уселся на стул.

В ответ дед захихикал. Обидно.

— Что⁈ — набычился я. Ну не люблю, когда надо мной смеются. Тем более человек, который только-только едва кони не двинул по собственной инициативе.

— Держи, — поставил он передо мной кружку с ароматным напитком. — А смеюсь не над тобой, а над молодостью. Вечно вы думаете, что что-то в этой жизни повидали. А на самом деле только из-под мамкиной юбки вылезли.

— Я, старый, уже несколько раз умирал, — серьёзно произнёс я, посмотрев ему в глаза. Дед, что как раз делал глоток из своей кружки, аж поперхнулся. — Так что не думай тут про себя слишком много.

— И ведь не врёшь, похоже, — немного помолчав и внимательно на меня посмотрев, протянул старик.

— Не вру. И хочу тебе сказать, старый, что ничего хорошего там за кромкой нет. Так что зря ты спешишь.

— Да чтоб ты понимал, — с какой-то безысходностью в голосе, ответил он. — Тебя как зовут-то, спаситель?

— Маркус. Маркус Северский.

— Из бояр, я смотрю, — кивнул он на вышитый на моей одежде герб. И ехидно поинтересовался: — Батька помер, что ты боярином вдруг стал?

— Сирота я. А в боярское достоинство за заслуги возвели! — с неожиданной для самого себя гордостью, ответил я.

— Хм. Ну, молодец, что ли, — с иронией сказал он, заставив меня растерять весь присущий моменту пафос. Вот же козёл старый!

— Тебя-то как зовут, шутник? — спросил я, не подав виду, что злюсь. Вот ещё! Было бы перед кем.

— Павлов я. Иван Сергеевич. Из мастеровых. Всю жизнь оружие кую! — теперь гордость появилась уже в его голосе.

— А самоубиться чего тогда решил? — теперь ехидство было уже в моём голосе. — Заготовку под новый меч сломал?

— Болею я, Маркус, — словно не заметив моей подначки, вздохнул старик. — Сильно болею. Вот и надоело мне так существовать.

— И что, нет денег на целителя? — с сомнением в голосе уточнил я. Так-то в этом мире лечили почти всё. А уж смертельные болезни точно. Но в некоторых случаях нужен высокоранговый целитель. По себе знаю. Хотя… Было бы желание. Вон я к Живе додумался обратиться. Неужели старик бы не нашёл способа вылечиться?