Ничего зловещего на первый взгляд в ней не было.

– Привет! – издалека закричала она, широко улыбаясь. – Наконец-то я вас нашла!

Тэсса Тарлтон сардонически усмехнулась.

– Я Камила Фрост, – дамочка подошла ближе и протянула руку, – главный редактор издания «Расследования Нью-Ньюлина». Приятно познакомиться, Фрэнк, наша милая Фанни нас заочно познакомила, – тут она наклонилась ниже, чтобы заглянуть в его глаза, и ее улыбка исчезла, – чертова сука Фанни, чтобы она онемела во веки веков. Это Тэсса виновата, что она тут осталась. Фанни приехала на ржавой машине, месяц жила в пляжном домике и сдохла бы с голоду, если бы этот святоша Кевин Бенгли не таскал ей еду из своего магазина. О, наш добряк Кевин, в каждой бочке затычка. А Тэсса разрешила Фанни жить в пансионате и дала ей работу, вместо того чтобы прогнать отсюда взашей. Постойте-ка, разве инквизиторы не должны бороться со всякой нечистью? Как по мне, Фанни самая настоящая нечисть и есть.

Ее монолог прервал заливистый смех, и Фрэнк перевел взгляд на Тэссу, у которой даже слезы из глаз хлынули. Она вся сотрясалась от хохота, мокрые волосы-сосульки мелко дрожали, грудь ходила ходуном.

Камила отпрянула назад.

– Что за… – выдохнула она в ужасе.

Фрэнк больше на нее не смотрел, сосредоточившись на мелких морщинках вокруг глаз Тэссы.

Если она пятнадцать лет была инквизитором, то сколько ей сейчас?

– Браво, Камила, – простонала Тэсса, – прекрасная речь.

– Это какой-то гипноз? – слабым голосом спросила Камила. – Вы меня заворожили?

– Таков уж наш Фрэнк Райт, – утирая слезы, простонала Тэсса, – его взгляд почище детектора лжи будет. Стоит ему посмотреть на кого-нибудь – и вуаля! Тот становится самым честным человеком на свете.

– Бред, – холодно возразила Камила, взяв себя в руки. Однако она торопливо нацепила на нос темные очки и отвернулась. – Ничего подобного о Фанни я не думаю.

– Мы никому не скажем, Камила, – заверила ее Тэсса, – однако будет хорошо, если ты предупредишь об особенностях Фрэнка в завтрашней газете.

– Разве Фрэнк не уедет от нас уже завтра? – голос Камилы окончательно заледенел. – Кажется, он приехал кого-то навестить, и все?

– Я приехал увидеть брата, – хмуро согласился Фрэнк, переводя взгляд на море. Ему была неприятна эта сцена. Люди вообще почти всегда становятся неприятными, когда начинают говорить что думают.

– Что ж. Не могу сказать, что было приятно познакомиться. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся, – и Камила торопливо развернулась и пошла прочь. Тэсса глядела, как та карабкается вверх по узкой тропинке.

– Фанни специально не стала ее предупреждать, – заметила она задумчиво. – А Фанни добрейшей души человек. Это она за меня заступается, – добавила Тэсса доверительно. – «Расследования Нью-Ньюлина» то и дело критикуют меня как мэра и как шерифа. Странное это чувство, Фрэнк, когда тебя кто-то защищает.

– Без комментариев, – ответил он, снова укладываясь на горячий камень. – Меня никто и никогда не защищал.

– Кстати, – Тэсса подвинулась так, чтобы закрыть его от слепящего солнца. – Как насчет работы, Фрэнк? Нью-Ньюлину позарез нужен сантехник.

Все-таки она сунула нос в его досье, лениво подумал он.

И даже обрадовался этому – хорошо, когда не нужно про себя ничего объяснять.

Фанни порой и сама себе удивлялась: как это она еще не утратила любовь к людям?

Она была некрасивой, это правда, и частенько ее из-за этого обижали, что тоже было правдой.

Но ведь и Фанни время от времени причиняла другим невероятные мучения, что не шло ни в какое сравнение с ее обидами.

Она старалась изо всех сил, чтобы удержать в себе крик, но был один-единственный человек в этом мире, которому она бы провыла в самое ухо.

Безжалостная Камила Фрост, бесцеремонный репортер, которая вечно насмехалась над другими и подсвечивала, как софитами, их недостатки.

Вот бы этот зловещий и страшный Фрэнк Райт поставил ее на место.

Энергично взбивая венчиком тесто, Мэри Лу рассеянно слушала гневный рассказ Камилы о человеке по имени Фрэнк, чей взгляд каждого выводит на чистую воду.

– И о чем же ты говорила, когда смотрела ему в глаза? – спросила она с легким интересом.

Камила вдруг некрасиво побагровела и замолчала, оглянувшись на беззастенчиво подслушивающих Милнов.

Дебора и Билли Милн вели в крохотном Нью-Ньюлине городской образ жизни. Каждый день они заходили на поздний ланч в пекарню «Кудрявая овечка», чтобы выпить большую чашку латте, съесть по большому куску пирога и фруктовый салат. Вечерами по дороге домой Мэри Лу заносила им ужин – как правило, овощи и рыбу.

Милны были невероятно богатой и заносчивой парой оборотней-вегетарианцев.

Не из тех, кто в полнолуние превращается в волков и голышом бегает по лесам, загрызая зазевавшихся гуляк. Просто раз в месяц они обрастали густой и довольно красивой шерстью.

Поначалу Милны построили себе дом в Нью-Ньюлине, планируя приезжать сюда время от времени (в те самые пушистые дни), но незаметно для себя остались здесь насовсем.

Нью-ньюлинцы частенько сплетничали о том, что в роскошном особняке Милнов полным-полно произведений искусства, однако мало кому удавалось проникнуть хотя бы в их сад.

Кевин Бенгли, который принес в «Овечку» заказанные Мэри Лу продукты, тоже уставился на Камилу с любопытством. Белокурый ангел Нью-Ньюлина, его душа и совесть, сегодня слегка просвечивал.

– Ни о чем, – смешавшись, пробормотала Камила. – Это совершенно не важно.

– Надо отнести этому Фрэнку пирог, – сказал Кевин взволнованно. – Мэри Лу, наверное, с персиками?

Она кивнула.

Пироги с персиками ей особенно хорошо удавались.

Мэри Лу приехала в Нью-Ньюлин еще ребенком и любила эти места. В отличие от собственного отца, который с ранних лет мечтал удрать отсюда, ей и в голову не приходило покидать деревушку. Здесь у нее было все, что нужно: дед, пекарня, море. Камила считала, что для полного счастья требовался еще и любовник, и вот уже полгода рекламировала своего собственного. Над тем, что ледяная стерва Камила ни в какую не может прогнать прилипалу Эллиота, потешалась вся деревня. Но таков уж он был, здешний почтальон и бездельник: выставишь его в дверь, а он в окно.

Стойкость, с которой Мэри Лу сопротивлялась этому неслыханному сводничеству, местные сплетники объясняли просто: она была тайно влюблена в Кевина. Тот обосновался в деревне всего несколько лет назад, а уже и представить себе было нельзя, как они все тут без него обходились.

– А если этот Фрэнк спросит код от нашего сейфа, мы вот так сразу его и выложим? – спросила Дебора Милн, с детским любопытством придвигаясь ближе.

– Выложите как миленькие, – заверила их Камила.

Милны захихикали.

– Как хорошо, что у нас есть сигнализация, – сказал Билли.

– Серьезно? – Мэри Лу удивленно подняла голову от теста. – Сигнализация? В Нью-Ньюлине?

– Милочка, – наставительно проговорила Дебора, – бдительность еще никому не мешала.

– Кенни, – попросила Мэри Лу, покачав своей кудрявой головой в ответ на такое оскорбительное недоверие, – возьми пирог в витрине сам, пожалуйста, у меня руки в тесте.

– Спятили! – неожиданно для всех взвизгнула Камила, и Мэри Лу, вздрогнув, уронила венчик. – Вы не потащите этому монстру пирог!

– Камила! – ужаснулся Кевин.

– Ты и про Фанни говорила, что она монстр, а потом и про Тэссу, – вступился вдруг Билли Милн за неведомого Фрэнка. – А я вам так скажу: с тех пор как Тэсса Тарлтон стала шерифом Нью-Ньюлина, я сплю куда спокойнее.

– Да какой еще шериф! – возмутилась Камила. – Всего лишь констебль.