— Копья! — закричал он. — Кидайте горящие копья!

Беснующаяся тварь пыталась вытащить из своей туши тлеющее древко, но оно попало в то место, докуда не доставала мощная когтистая лапа. Судя по всему, даже небольшое пламя доставляло существу нестерпимую боль. Извернувшись, чудовище выгнуло шею и ухватило копье зубами. Рвануло и вытащило из раны. Через дыру меж чешуйками вырвался полупрозрачный клуб пара. В этот миг еще несколько горящих копий воткнулось в бока твари, вызывая еще более жуткий рев. Телохранитель вана с трудом смог устоять на ногах. Копья летели одно за другим, заставляя исчадие реветь и извиваться, как на раскаленных углях. Существо развернулось вокруг своей оси. Рассекло лапой воздух. Обрушило хвостом еще одну хижину. Яню пришлось кувырнуться вновь. Он чудом разминулся с огромным хвостом. Пламя охватило деревню полукольцом. Только лес каким-то чудом еще не занялся от пожара. Уцелевшие бойцы отряда отошли туда. Они держали наготове горящие копья и продолжали кидать их в чудовище. То, похоже, и не помышляло больше о бойне и было занято собой. В какой-то миг оно не выдержало и рвануло прямо сквозь огонь. Жар опалил молочную чешую. Громогласный вой, казалось, содрогнул сами скалы. Выскочив из огненного полукольца, тварь рванула в горы. Из тела продолжали торчать горящие копья. Камни и грунт осыпались под когтистыми лапами. Рев стал медленно затихать, и через пару минут чудовище скрылось среди утесов.

Люди провожали его ошеломленными взглядами. На окровавленных и перепачканных сажей лицах застыло выражение шока и ужаса. Огонь отражался в расширенных зрачках. Гул от пламени пожара сливался с рокотом горной реки. А хлопья снега тихо падали с серого неба, оставляя на одежде мокрый след...

Янь тяжело дышал и сжимал в левой руке головешку. Та почти полностью обгорела и теперь просто дымилась. Осознание того, что произошло, лишь сейчас начинало приходить в голову.

— Святые предки, что это... что это было? — раздался позади него тихий шепот одного из уцелевших.

Командир покачал головой:

— Я... если бы я знал только...

Он развернулся к воинам и быстро пересчитал. Чуть меньше половины. Победа, если ее можно так назвать, обошлась дорогой ценой.

— Нужно проверить, не остался ли в живых кто, — прохрипел Янь, — а потом возвращаться в Хучен. Светлейший Лаоху должен знать, с чем нам пришлось столкнуться.

— О, Шанди, — простонал один из воинов, — неужели... неужели это он?

— Кто?

— Башэ.

Телохранитель вана вздрогнул. Он давно не слышал это имя. Сколько лет... десять? Или больше? Языческая сказка, которой любили пугать те, кто жил здесь до них.

— Неважно, что это было, — отдышавшись, молвил командир, — мы дадим ему отпор и не позволим убивать наш народ!

***

— Ищите и осмотрите раненых! Огонь не тушить, — приказал Янь и бросил косой взгляд на горы.

Серые скалы, увенчанные снежными шапками, мрачно виднелись вдали. Где-то там скрылась неведомая тварь, и телохранитель вана не собирался ждать ее возвращения.

— О, духи милостивые, о, Шанди всемогущий! — запричитал кто-то. — Что же... что же это такое?! Никак карают боги нас за что-то!

— Об этом поговорим мы позже! — быстро оборвал стенания командир. — Давайте сначала поможем друг другу!

— Хутор выгорит дотла, — тихо молвил один из бойцов.

— Выгорит, — тяжко вздохнул Янь, — но огонь задержит это... это... если оно решит преследовать нас.

Из-под завалов доносились приглушенные стоны.

Янь решительно тряхнул головой:

— Быстрее! Забираем их и уходим, пока это порождение злобных духов не вернулось.

Упрашивать дважды не пришлось. Воины и сами желали убраться отсюда как можно скорее. Каждый понимал, что почувствует себя спокойно лишь тогда, когда окажется за городскими стенами Хучена. А до них еще добраться надо...

Пока бойцы вытаскивали на свет раненых, командир подошел к верзиле-копейщику, который принял на себя удар могучего хвоста. Воин лежал возле полуразрушенной хибары и тяжело дышал. Он прислонился к остаткам стены. Повсюду валялись куски соломы. Снег из-за тепла растаял, превращая поляну в грязное месиво. Жар от огня был почти нестерпимым. На лбу детины выступил пот. Каким-то чудом пламя пощадило эту постройку, но могло перекинуться сюда в любой миг, стоит только ветру хоть чуть-чуть сменить направление.

— Ты сможешь идти, друг мой? — телохранитель вана опустился перед ним на колени, заслоняя ладонью лицо. От огня слезились глаза.

Скривившись в гримасе боли, воин сокрушенно покачал головой:

— Боюсь, нет, бо. Спину жжет, будто в нее раскаленный меч воткнули. Ногами шевелить не могу.

Янь быстро соображал:

— Мы соорудим носилки для тебя. Из еловых веток. Мягкие, словно циновка гуна.

— Да бростье меня, бо, — сквозь зубы заупрямился верзила, — сдался я вам. Только задержу на обратном пути...

— И слышать не хочу подобные речи! Хочешь, чтобы я от угрызений совести лишился сна?

— О, не тебе, господин, угрызениями терзаться-то!...

— Нет, нет и еще раз нет! Бросать на верную погибель я никого тут не намерен! Так что мое решение непреклонно.

— Спасибо, бо... — детина прикрыл глаза.

— Не стоит благодарности, — телохранитель вана обернулся и крикнул, — соорудите носилки!

Двое воинов тут же бросились выполнять приказ, отправившись к опушке леса.

— У тебя чистое сердце, бо Янь, — просипел раненый, — а я... вот... олениху заколоть хотел...

— Неважно, о чем мы думаем. Важно, что мы делаем, — поучительно ответил командир и дотронулся до его плеча, — а теперь сбереги силы и немного помолчи, — Янь вновь обернулся, — поторопитесь, жар усиливается!

Пламя продолжало гудеть, давило на уши и заставляло выступать слезы.

«Нужно спешить!».

Двое бойцов добрались до опушки леса. Благо, на земле оказалось достаточно опавших ветвей, пригодных для создания носилок. Не придется тратить время. Один из воинов, молодой и жилистый, с большими черными глазами, получивший прозвище Пучеглаз, ринулся выполнять приказ командира.

Дыхание было учащенным, под стать сердцебиению. Из головы никак не шло то, что случилось с ними несколько минут назад. Перед мысленным взором мелькало злобное и ужасное существо с молочной чешуей... Пучеглаз то и дело прерывал сбор и опасливо озирался по сторонам, внутри весь сжимаясь от страха. Боясь вновь увидеть злого духа. Но все было спокойно. Если не считать огня, жар которого чувствовался даже здесь. Лес по-прежнему стоял не шелохнувшись. Среди крепких стволов сгущался сумрак, а на его фоне хлопьями падал снег.

Пучеглаз наклонился и схватил охапку ветвей. Иголки впились в кожу и забрались под ногти. Воин с трудом удержал все это в руках. Ладони тряслись, будто он не выходил из запоя неделю.

«Духи, помогите собраться... дайте сил... и хворост собрать тоже помогите».

Последний виток мысли показался настолько забавным и нелепым, что он чуть истерично не рассмеялся и не выронил ветви. Напряжение немного спало... но оно стремительно вернулось вновь, когда Пучеглаз решил в очередной раз оглядеться.

Он увидел фигуру. В паре десятков бу от себя. Она стояла, окутанная сумраком леса. Белые снежинки падали на серую рубаху, таяли и оставляли на ткани темные пятна. Пучеглаз вздрогнул от неожиданности и едва не выронил хворост. Сердце ударилось о ребра, дыхание на миг перехватило. Воин прищурился, силясь рассмотреть загадочный силуэт. Его глаза стали еще больше, когда он узнал знакомые черты.

— О, духи земные... — прошептал боец, не отводя взгляда.

В этот миг неизвестный медленно развернулся и шагнул во тьму.

Хворост выпал из трясущихся рук. Челюсть Пучеглаза отвисла. Его товарищ, помогавший неподалеку, заметил это и вопросительно вскинул брови.

— Эй, ты чего?

Но воин не ответил. Его язык словно онемел. Несмотря на пламя пожара, Пучеглаз начал ощущать, как усиливается мороз и медленно сковывает члены. Наконец, взяв себя в руки, боец опомнился и закричал.