Добравшись до кустарника, охотник осмотрел его. Стебли толстые. Сучья острые. Листья широкие.

— То, что надо.

Достав с пояса медный кинжал, он уже хотел приступить к делу, как вдруг услышал то, от чего едва не выронил орудие из рук.

Шепот. Он пронесся меж деревьев подобно тихому порыву ветра. Словно сквознячок поиграл опавшими листьями. Сердце екнуло в груди. Шанкар зажмурился. Он узнал его. Опять узнал... но птицы продолжали петь над головой!

Спустя секунду шепот повторился.

— Шанк-а-а-р.

Не открывая глаз, он покачал головой и процедил сквозь зубы:

— Нет. Уходи. Прошу тебя, уходи.

Охотник почувствовал, как его обдало холодом. Как в тот раз на кухне... как тогда, под водой. Снова будто что-то прошуршало опавшими листьями. Шепот донесся оттуда, со стороны чащи. Куда уже не проникал солнечный свет.

— Шанк-а-а-а-р.

Он стал более настойчивым. Вкрадчивым.

— Оставь меня, — проговорил охотник, не поднимая век, — прошу тебя... оставь меня.

Мороз усилился. Он был так неестественен посреди жаркого дня. Шанкар уже не чувствовал пальцев. С трудом удерживал в ладони кинжал. Кожа покрылась мурашками и стала напоминать гусиную. Ледяное дыхание сковывало его, будто заставляя двигаться... вынуждая открыть глаза. И он сделал это. Нехотя Шанкар разомкнул веки и медленно обернулся в сторону лесной чащи. Внутри уже приготовившись увидеть ее...

Да. Она была там. Все та же печальная улыбка на манящих губах. Большие глаза цвета сапфира. Нилам поманила его. Медленно. Вяло. Словно в полусне. Вновь по джунглям пронесся холодный порыв ветра... но он не заставил листья пальм шелохнуться. Уста девушки продолжали оставаться сомкнутыми, но Шанкар снова услышал шепот.

— Идем.

— Нет... — намерен был воспротивиться охотник.

Он не хотел идти за ней. В эту чащу, где тьма готова была поглотить в своей утробе, подобно голодному синха. Не хотел вновь терзать свою душу. Но ноги двинулись против воли. Шанкар больше не чувствовал пальцев. Теплый пар выходил изо рта. Охотник приказывал себе немедленно остановиться. Но разум полностью утратил контроль над телом. Оно вновь шло навстречу... навстречу к ней. На устах Нилам продолжала играть печальная улыбка. Улыбка, бьющая в самое сердце. Девушка вновь поманила охотника и... скрылась во тьме. Шанкар продолжил идти следом. Сучья хрустели под ногами. Птицы пели в кронах пальм. Но все это было словно за невидимой стеной. Будто Шанкара вмиг оградили от мира прозрачной завесой. Завесой из холода и льда. В сгустившемся сумраке он отчетливо видел, как выходит пар изо рта. Сердце билось так быстро, что трудно было различить ритм. Но оно громко отдавалось в висках.

— Куда ты ведешь меня? — прошептал Шанкар.

— Идем, — ответила тьма.

И он шел, ибо не в силах был противиться.

***

Когда мгла полностью окутала его, заставляя щуриться и осторожно ступать по земле, он вновь увидел ее. Нилам стояла, опершись спиной о пальму. Нежная ладонь вяло водила по шершавому стволу, издавая тихий звук. Убаюкивающий. Пугающий в своей простоте. На ее губах больше не было той печальной улыбки. Тоска перекочевала во взор. Шанкар не мог долго смотреть в эти глаза. Слишком больно становилось внутри.

— Зачем... — проговорил он, — зачем я тебе?

— Прости.

— Что?

— Прости, что напугала тогда. Но ты обидел меня. Своим отказом.

— Нилам... — его вот-вот готово было вывернуть наизнанку, сердце защемило.

Ладонь продолжала скользить по дереву. Будто мышь шуршит опавшей листвой. Мороз трещал в воздухе. Нилам указала пальцем на землю.

— Здесь, — прошептала она.

Охотник проследил за ее жестом. Земля в этом месте поросла травой, но она была не такой высокой, как вокруг.

— Что здесь?

— Многое, — прошептала Нилам.

Шанкар вскинул на нее взгляд:

— Многое? Я не понимаю. Что ты хочешь от меня? — последний вопрос прозвучал с нотками отчаяния.

— Посмотри, — молвила Нилам, — и все узнаешь сам.

К горлу подступил комок паники. Охотник чувствовал, как холод и тьма сжимают его мертвой хваткой. Лишь с превеликим трудом он заставил взять себя в руки, отложил копье в сторону и на дрожащих ногах опустился на землю. Провел занемевшими пальцами по траве. Дотронулся до почвы. Несмотря на озноб и мороз, ему почудилось, что земля мягкая... копаная.

Шанкар осторожно поднял недоуменный взгляд на Нилам. Встретился с ее печальным взором, силясь понять, что она хочет.

— Смотри, — не размыкая губ, прошептала та.

Шумно выдохнув, охотник погрузил пальцы в землю. Та и вправду оказалась рыхлой. На кожу налипли комки. Грязь залезла под ногти, но охотник не заметил ее. Под пристальным взором Нилам, он продолжал погружать ладони в землю. Все глубже и глубже. Когда копать стало тяжело, перепачканные руки схватились за кинжал. Время будто остановилось. Шанкар его не ощущал. Не ощущал, как пальцев на руках. Несмотря на нелегкий труд. Справа виднелась уже внушительная горка влажной земли. Углубление все разрасталось, но он продолжал копать. Будто заговоренный. А Нилам безучастно следила за ним с печалью во взоре. Нежная ладонь водила по шершавому дереву, издавая убаюкивающий звук.

Наконец среди темных и влажных комков что-то показалось. Шанкар убрал кинжал за пояс, даже не подумав вытереть его. Осторожно продолжил разгребать землю ладонями. Еще через пару мгновений сообразил, что видит грубую серую рубаху. Похожую на ту, что носят жители деревни... и она одета на тело.

Руки дрогнули, когда пальцы нащупали холодный труп. Шанкар хотел отстраниться. Отпрянуть. Но будто невидимая сила заставляла копать дальше. Пар валил изо рта. Охотник стал осторожно смахивать землю с того места, где должно было находиться лицо. И он увидел его. Несмотря на страх, состояние и сумрак. Теперь Шанкар ощутил, как все нутро сковало, будто положили под пресс. Он не мог вдохнуть. Выдохнуть. Не в силах был отвести глаз от того, что предстало ему.

Темные, короткие волосы. Большие карие глаза. И не было в них больше задора и жизни. Приплюснутый нос, показавшийся ему таким забавным при первой встрече. А на губах уже не играет та веселая улыбка, способная очаровать. Уста окрасились мертвенной синевой. Лицо покрывает бледность...

— Они здесь, — услышал он шепот Нилам будто во сне, — они все здесь.

— Кто? — просипел охотник.

— Все, — нежная ладонь продолжала водить по шершавому дереву.

Шанкара затрясло. Взор невольно скосился влево. Рядом с найденным телом из земли виднелась рука. Маленькая. Бледная. Детская...

Повинуясь непонятному, безумному порыву, охотник смахнул грязь с этого участка. Когда взору предстало знакомое лицо, обрамленное черными волосами, он не выдержал. С ужасом Шанкар отпрянул назад. Перевел расширенные глаза на Нилам. Но той уже не было.

Тьма рассеялась. В кронах деревьев пели птицы. А сквозь прорехи листвы тусклый свет падал на разрытые могилы.

Танцзин был доволен. На худощавом лице расплылась улыбка облегчения. Утро выдалось богатым на радостные события. Казалось, сам Шанди радуется вместе с ним, посылая с неба теплые лучи. В роще за городом заливались птицы, встречая рассвет громким щебетанием. И душа Танцзина пела вместе с ними. Сегодня особенный день — день почитания предков. День празднества по случаю победы над врагом. И день чествования победителя — почтенного гуна Фу. Но истинное счастье воротнику приносило то, что он исполнил-таки веление светлейшего бо и нашел гнусного нарушителя, осмелившегося проникнуть на вершину городской стены. Сейчас оборванец стоял прямо перед ним. На лице его был написан страх, который не могла скрыть грязная челка, спадающая на лоб. Черные глаза с ужасом смотрели на Танцзина с обветренного лица. Двое стражников в плотных рубахах крепко держали его под локти. Воротник же, уперев руки в бока, высокомерно оглядывал задержанного. Сейчас он не чувствовал ни скованности, ни стеснения. Пот не струился по его щекам. Лишь вышестоящие заставляли Танцзина трепетать. Однако он по-прежнему заикался.