Чувство безысходной грусти окатила каждый сантиметр её кожи.

Лизи прошла дальше и увидела огромное здание-холл с высокими потолками.

Все окна в нем были выбиты, здание было разрушено бомбежкой. Но что казалось очень странным Лизи, так это шикарные хрустальные люстры, поражающие своим размером, что так и висели под потолком нетронутые, на них не было и пылинки.

Внезапно картина полуразрушенного здания сменилась. Лизи стояла на заднем дворе дома. В доме было множество людей, весь первый этаж был наполнен ее друзьями, знакомыми, парнями, которые пытались ее соблазнить, женщинами, которые старались ее ублажить. Лишь второй этаж пустовал.

Она знала, что Дин был там.

И когда очередной ее знакомый схватил Лизи за руку, чтобы пролить в ее уши трель о ее великолепии, она выдернула ладонь из этих тисков, и оставив весь балаган, поднялась наверх, к нему.

Постучалась дверь. И он открыл.

Взял ее за руку и повел выше, и выше, и еще выше по спиральной лестнице, пока они не добрались до верхнего этажа и не вышли на площадку, чтобы увидеть этот весь мир с высоты птичьего полета.

“Я думала, что мне будет хорошо здесь с тобой, понимая суть, смотря на всех сверху вниз. Но теперь я поняла, что по-настоящему счастлива я была там, смотря на тебя снизу вверх, восхищаясь твоим великолепием. Тогда я была невинна. Теперь же я слишком искушена, и мне противна моя опытность. Я спускаюсь вниз, в поисках нового предателя”.

Мистер Лис сидел, спрятавшись за большим кустом кизила. До его усов, освещенных светом костра, долетали светящиеся мотыльки горящего пепла и обрывки фраз людей, собранных у огня.

Он прятался в полутьме, разглядывая потенциально новую жертву, зная наперед, что тут ему делать нечего – нет ничего цельнее чем люди собирающиеся у костра, все они объединены единым причастием к тайне, если не боятся оставаться на ночь в лесу.

Около костра сидело несколько мужчин, женщина-хиппи с засыпающим ребенком на руках, второй её малыш уже давно спал в палатке, усыпленный трескотней сверчков, пожилая женщина, женщина средних лет и мальчик с рюкзаком, облепленным как галстук скаута значками мультипликационных персонажей, и лесник Роб, который был их провожатым, следящим не только за сохранностью их самих, но и за сохранностью леса – позволяющий жечь лишь сухие опавшие ветви можжевеловых деревьев и следивший, чтобы не один уголек не улетел за мысленно начерченный им круг.

Женщина-хиппи, одетая в платье с длинным подолом, нежно голубой свитер и атласную бандану, обернутую вдоль ее волос, нежно пела колыбельную засыпающему ребенку:

“Between the here, between the now

Between the north, between the south

Between the west, between the east

Between the time, between the place…”

Мужчины, одетые в легкие августовские свитера ходили вокруг костра, подкидывая ветви, не было похоже, что они давние друзья и что между пришедшими здесь есть давняя связь, но они все были объединены единой идеей, о которой мистер Лис пока не догадывался. Но он чувствовал своим нутром, что неспроста находится сейчас в этом месте.

Молодая женщина в комбинезоне и амулетом лунницы на груди говорила с пожилой дамой:

– Это похоже на подбирание объедков его хорошего настроения. Так некрасиво – оставлять хлебные крошки, если он решил меня вырвать с корнем. Мне нужно взглянуть правде в глаза. Но пока я боюсь. Он пугает меня тем, что самоустранится. А внутри меня все умерло по отношению к нему давным-давно. Я решила, к черту заботу о полной семье, если я страдаю в ней от одиночества.

– Весной будет двойное дно, дорогая, и лишь летом реформы. А в сторону вас или в сторону твоей самости – не известно.

– Значит все, что остается мне – стоять с открытыми ладонями, повернутыми к небу, затаив дыхание.

– Однажды ответы придут, а пока надейся, что эта зима пройдет лучше, чем предыдущая.

– Но, я боюсь, что после этого всего я не захочу подходить к другим слишком близко, зная как там больно.

– Кутайся в осень, – сказала пожилая женщина, обхватывая нежно подбородок другой, – заласкай себя теплом, верь ее ветрам и подставляй им лицо. Ты встретишь любовь, которая растопит твое сердце и не лишь на словах. Но пока ты пытаешься удержать их всех в своих руках, жонглируя, стоя на одной ноге в потоке. Она не придет. Знай – октябрь не лучшее время для новой любви. И цени свое молчание – это маяк, что тебя лучше не трогать.

– Но я все же не понимаю, зачем они говорят мне свои откровения, а затем отворачиваются от меня, показывая всем своим видом полное пренебрежение?

– Я вижу зависимость.

– Что за зависимость?

– Скорее наркотическая, вчера он мне предлагал кокаин.

– А ты?

– А мне было очень хорошо и без этого. Моя творческая жизнь процветает, свечи неизменно горят. – Мне радует, что лишь они мне нужны в виде допинга для счастья.

– Это и называется свобода.

– Да, но, к сожалению, этого недостаточно для него, для того, чтобы у него не было зависимости.

– Тебе не нужно всех контролировать, милая, единственное, что сейчас нуждается в твоем контроле – твое здоровье – оно стало бесконтрольным. Смерть гонится за тобой по пятам.

– И сейчас тебе нужно закрутить спираль вокруг себя максимально быстро, чтобы обмануть ее и замести следы.

«Время начинать» – сказала она, обратившись к вернувшейся женщине-хиппи, которая только что уложила своего второго ребенка спать: «Ты принесла все, что необходимо?»

Крис кротко кивнула в ответ, потянувшись к своему рюкзаку, нащупав необходимый мешочек среди бутылочек для воды и детских игрушек, она достала несколько темных и прозрачных камней. Это были обсидианы и горный хрусталь. Она передала их мужчинам и мальчику, и начала обходить костер вокруг, раскладывая кристаллы на большом расстоянии друг от друга, строя большой защитный круг.

Белая тень чуть больше кролика мелькнула справа от мистера Лиса, он не придал ей большого значения, он знал, что белые тени являются скорее помощниками, чем вредителями. Он видел, как аура людей внутри защитного круга начинается разливаться золотом по их коже, озаряя их защитной броней.

Он не стал заходить внутрь круга, чтобы оставаться посторонним наблюдателем.

Мальчик поставил последний кристалл, закрыв круг, в то время как Роб разливал чай по пиалам на переносном чайном столике перед собой, а женщина-хиппи достала поющую чашу, передав ее пожилой даме.

А затем, немного замешкавшись, поднесла внутреннюю поверхность чаши к костру, чтобы языки пламени слегка коснулись ее, дабы очистить, то же самое она проделала с пестиком. Она стала слегка постукивать по ней, будто проверяя её громкость и водя пестиком по ободку чаши.

Звуки гудения заполнили лес, заставляя сознание мистера Лиса расшириться. Время переставало существовать для него, он не понимал, сколько ему сейчас лет. Сейчас в это мгновение он был одновременно и маленьким приблудившимся лисенком, и пожилым лисом, исполнившим свою дхарму, и пением утрених птиц, и тишиной ночного озера.

– Сейчас нам всем нужно взяться за руки – произнесла пожилая женщина, беря за руку мальчика и Роба – спеть трижды мантру ом и затем мантру Ом асатома, также трижды. Чтобы не происходило, важно не отпускать руки, чтобы не позволить ему уйти. Чтобы не происходило, помните, что возможно у вас будут появляться странные мысли, вредящие цели, ради которой мы сегодня здесь собрались. Помните, это не ваши мысли, это шепот сущностей, которых вы могли случайно нацеплять. Они буду пытаться заставить вас чувствовать себя неприятно, вызывать тошноту, делать все возможное, чтобы вы хотели убежать. Но помните, ради чего вы сегодня пришли, а также, что в ваших истинных мыслях нет места страху, сомнениям, вы сотканы из чистейшей любви и жизни.

Пожилая женщина в бордовом платье объединила руки мальчика и Роба и вышла из круга.