Вместо этого Лизи зажгла во всем доме свечи.

Кофейную в спальне, две на тумбочку, одну у изголовья, караван свечек-таблеток вдоль окна.

Она ходила по дому, наслаждаясь процессом, ставя свечи туда, где ей казалось было особенно пугающая темнота. Свет, пролитый на неважно что, будь то темный угол комнаты или души, всегда заставлял её чувствовать себя лучше.

Исполнив церемонию огненной жрицы, она рухнула на скрипящую кровать, устланную персиковыми покрывалом почитать книгу.

В этот раз с ней был томик Фромма – «Искусство любить».

Множество загнутых уголков страниц были знаком того, что книга была действительно хороша.

И хотя Лизи продолжала ее чтение, к середине книги она задумалась о том, что возможно важность любви в принципе уж слишком все идеализируют. Каждый однажды испытывал подобный скептицизм, масштаб которого обычно пропорционален чувству одиночества и покинутости.

Сейчас же Лизи пыталась понять, если в ней хоть капля любви. Фромм писал, что если ты любишь, то любишь все вокруг. Если ты любишь лишь одного человека, а другого нет – это не может быть настоящая любовь. Потому что настоящая любовь заставляет нас любить всех и вся.

Так значит, если я ревновала, это была не любовь? Так если я принимала оборонительную позицию в ожидании момента, когда он уйдет, это не любовь? Любила ли я когда-нибудь? Или Фромм просто балбес?

Ей было приятно верить в существование небольшого проведения в нашем мире. Тогда все вокруг становилось чуть более романтичным.

Её мозг насмехался над верой, но сердце продолжало искать знаки в картах таро и сверкой с небосклоном, чтобы понять, что ее ждет сегодня. Но все же, как дочка своих рациональных родителей, она заземляла себя мыслями о том, что даже в такие моменты проведения она может объяснить все логикой – ее подсознание выхватывает из образов нужные детали, чтобы ей казалось, что так оно и есть. А остальные, которые не имеют связи с настоящим, ее разум игнорирует.

Как трое слепых осматривающие одного слона.

Он любит меня, не важно, что он думает об этом – он любит меня. Его душа тянется ко мне. Он не сможет без меня, как и я без него. Слишком долго мы искал друг друга, чтобы уходить просто так.

Сидя на кровати и облизывая пенку маршмэллоу со своего горячего шоколада, она потянулась к прикроватному столику. Отодвинула ящик с небольшим усилием, дерево было старым и не давало открывать свои тайники легко.

На ощупь она нашла пальцами маленькую коробочку прямоугольной формы. Это были карты таро, которые она оставила в свой прошлый приезд.

Тепло разлилось по ее лицу, она очень лелеяла эту колоду, потому что она была ее единственным советчиком в моменты полного одиночества, когда даже луна кажется врагом, гневно глядящим с неба круглым глазом.

Иногда она вела с ними долгие разговоры, гневаясь, обвиняя и не принимая их ответы.

Но ее любимым моментом взаимодействия с таро было, когда Дин доставал карту для нее. В этом была особая степень интимности, ведь она будто показывала ему – мне нечего от тебя скрывать, читай мою карту.

Лизи часто вспоминала, как это было – шаг за шагом они становились ближе. Фраза за фразой. Она видела, что его душа все же тянулась к ней, вопреки всем его словам.

Сделав шаг в ее сторону, он делал два назад, а иногда начинал бежать на неё, чтобы схватить и унести на своих руках. То, что происходило потом всегда было безумием, настолько колоссальных масштабов, что затем ему всегда приходилось уходить надолго.

Дин был обычным человеком, который боялся близости. Все боятся. Если не боятся, значит наивны и неопытны, а наивностью можно восхищаться лишь на расстоянии, ведь когда имеешь с ней дело лично она как оскомина постоянно напоминает – здесь тебе придется очень постараться, чтобы хоть чему-то научиться.

Сперва Лизи пугало, что он уходит. Пока однажды она сама не почувствовала, что чувствует его слишком ярко внутри своей души, груди и прочих влажных органов. И тогда она дразнила Дина, зная, что лучший способ потерять его – отдаться полностью.

Как бы сильно Лизи его не хотела, она удерживала узды своих фантазий, потому что потерять его было страшнее, чем не удовлетворить желание.

Но всегда наступал момент, когда Дина становилось слишком много внутри нее, и единственный известный ей способ освободить это пространство для себя – было потратить впустую переполняющее её желание, провести вечер вместе, стирая все границы и барьеры.

Лизи знала, что после этого она потеряет его на долгое время и шла на этот шаг осмысленно.

Ей нужно было одиночество. Ведь в голове и чувствах был хаос, и как она не пыталась убежать от него, чтобы навести там порядок, Дин снова и снова делал новый шаг, заставляющий ее еще острее чувствовать его.

“Острее и острее. Еще острее. Невозможно чувствовать так остро.

Любовь моя, нет, не делай еще один шаг мне навстречу. Я не вынесу.

Боже как хорошо, я не знала, что могу любить так глубоко.

Но нет, пожалуйста, больше не надо. Мне надо что-то предпринять, чтобы ты ушел. Я боюсь твоей любви. Я боюсь тебя. Я боюсь себя такой.

Уж не лучше ли мне жить скучной жизнью, в которой есть хоть немного порядка?

Любовь моя, освободи меня. Но не уходи от меня.

Конечно, я хочу чувствовать тебя еще ближе, я хочу раствориться в тебе, но мое эго противиться, оно боится исчезнуть в дымке нас.

Что я перестану существовать. Что ты уничтожишь меня полностью, как ты любил это делать с другими до меня.

Не убивай меня. Ты же знаешь, что без меня больше не будет ничего. Ты же знаешь, что я тот самый смысл. Но ты тоже боишься. Однажды мы научимся любить. Однажды мы не уничтожим друг друга”.

Перед глазами Лизи всплыло письмо, которое она отправила перед тем, как поехать к матери. Она прекрасно знала, что проведет в лесу какое-то время, достаточное для того, чтобы не томиться в ожидании его ответа.

Опять-таки она убежала.

Карта таро все еще теплилась в ее ладони. Время спросить. Тянуть больше нельзя.

“Почему он убежал от меня в этот раз?”

Перед глазами мелькнула карта “Висельник”, на которой вместо того, чтобы висеть вниз головой, был мужчина, перевернутый головой вверх. Так что он, казалось, пытался взлететь, но эта нить не отпускала его.

Блондин. Он был безумно похож на него.

Лиза почувствовала нежный трепет внизу живота, вспомнив его мужское стальное лицо, сильные руки с широко грудью, щетину, волосы у самых сосков.

Он был настоящим проявлением мужчины. С низким прокуренным голосом.

Его стоны не переставали звучать в её голове.

Должно быть, это и есть привязанность, когда твоя женская половина требует только лишь его и его разновидность мужественности.

В мире множество мужчин, невероятных, потрясающих, но именно его стон звенит в ее ушах до сих пор, цвет именно его спермы казался ей самым белоснежным.

Не говоря уже о мысли, что она никогда и ни у кого не видела такого прекрасного члена.

“Так. Висельник. Перевернутое значение…”

* * *

Лизи не заметила, как ее чтение томика философа перетекло в негу сна.

Она находилась на улице, на обратной стороне дороги стояла толпа обычных рабочих завода, женщины, мужчины. У них был перекур. Они наслаждались теплыми деньками конца лета, запахом слегка опавшей листвы, и последними днями возможности ходить без груды теплой одежды.

Лизи смотрела на них, и по ее груди разливалось тепло. Такие простые и прекрасные в своем естестве люди, которые находили счастье в простой человечности, в простых мелочах, таких как теплое августовское солнце и встреча с друзьями на перерыве.

И вдруг она осознала.

Это был его город.

Лизи прошла вдоль улицы и увидела церковь.

Но внутри вызывающе обжигало сомнение. Почему его здесь нет?

Интересно, если я буду стоять здесь достаточно долго – он придет?

Почему на душе так пусто? Неужели я перепутала временную петлю, и он существует на другом астральном уровне.