Синее свечение ослепляет. Оно окутывает меня и поглощает.

– Я рядом, Тина…

В плечо вонзается игла. Открываю глаза, всё ещё видя синее свечение. Провожу рукой по взмокшему телу. На плече еле ощутимый бугорок, как от укола. Включаю лампу. Свет бьёт по глазам. Синее свечение рассеивается. Снова касаюсь плеча, и уже ничего не нащупываю. Только еле заметный след от иглы, рядом с родинкой.

Ранний подъём на часах четыре утра. Тело дрожит, как от холода, но в комнате тепло. А в голове непривычная тяжесть. Вчерашняя усталость тоже исчезает, оставляя внутри разве что ощущение пустоты. Из меня будто высосали некую силу, лишили чего-то важного, никаких посторонних мыслей – тишина. Движения тела выверены, каждое действие совершается на автомате. Я просто делаю то, что должна, не думая ни о чём.

На завтрак жидкая каша и чёрствый кусок хлеба – вкуса нет. Меня даже не удивляет, что за нашим столом теперь сидит и Нелли. Хотя своим появлением за завтраком она вносит нотки волнения за наш стол. Её допустили в добровольцы. Так, конечно, и должно быть, она довольно хороший Защитник, и несмотря на то, что она девушка, на спаррингах по рукопашному бою ещё ни одному парню не проиграла. Даже в схватке с Бобом они остались на равных. Это были шуточные спарринги, которые иногда устраивали инструктора Защитников, и по моему мнению – Нелли лучшая. А вот я никогда не участвовала в таких боях. Интересно, почему?

– Тина, – зовёт Боб. – Ты готова?

– Да.

Внимательный взгляд Боба в прищур. Он больше ничего не спрашивает, уткнувшись в тарелку, мешает кашу.

– Тебе не интересно, как мне удалось убедить лидеров допустить меня до испытания? – спрашивает, отвлекая Нелли, шепча на ухо.

– Нет, – выдаю я чёткий ответ. – Ты компетентна, этого достаточно.

Тонкие пальцы Нелли стискивают моё запястье.

– Чувства исчезли? – она говорит тихо, почти не шевеля губами.

Действительно, проснувшись утром, я поняла, что не ощущаю ничего. Но всё-таки это не так, как было до захвата. Теперь я знаю, что они есть. Чувства внутри, они закрыты за стальной дверью, и мне необходимо подобрать ключик, чтобы выпустить их наружу. Но я не хочу этого.

– Со мной всё нормально, – спокойно отвечаю я.

Нелли пододвигается ближе.

– Что ты сейчас чувствуешь?

– Как и должна – ничего.

– Хорошо, – кивает она. – А то я готовилась услышать любимую фразу Защитников, что в городе чувств нет. Значит, не всё потеряно, – спокойно отмахивается она.

Доедаю остатки каши, запивая остывшим чаем.

– Ты не представляешь, какой допрос устроили мне лидеры, – отвлекает Нелли. – Сложнее всего было убедить Уру, что я готова к испытанию, несмотря на ранение. А вот Питер милашка, он почти сразу дал согласие.

Она шепчет впопыхах, всем своим видом показывая, насколько ей не терпится похвастаться своей маленькой победой.

– Как тебе удалось выжить? – перевожу разговор.

Совсем не хочется говорить о Питере и о том, что кому-то кажется милым.

– Лекари сотворили чудо, – жуя, отвечает Нелли. – Откуда у нас такие технологии? Ты никогда не задумывалась об этом?

Пожимаю плечами.

– Мы же не знаем, как было раньше.

Прикусив нижнюю губу, Нелли задумчиво смотрит на картину с толстяками. Ещё вчера при одном взгляде на художественное полотно, висевшее над нашим столиком, меня передёргивало в отвращении. Но не сегодня. Теперь во мне пустота. Чувства ушли, оставив лишь воспоминания. Ещё вчера я так яро желала этого, но сейчас понимаю, что без способности хоть что-то ощущать – я неполноценный человек. Хоть и искренне желаю не мучиться больше из-за чувств, если честно, я словно скучаю по возможности ощущать.

– Что это может быть за испытание? – звучит тихий и мелодичный голос Беллы.

Её причёска, как всегда идеальна. Широко распахнутые глаза с оттенком изумруда – пусты.

– Всё, что связано с чувствами, – подаёт голос Соня.

Соня – маленького роста, с худощавым телосложением. Среди собравшихся она выглядит младше всех.

– Я думаю, испытание можно пройти, – шепчет мне в ухо Нелли. – Главное вести себя, как Защитник. Иначе нас ждёт смерть.

Смерть. В нашем городе это дело обычное. Люди умирают каждый день. От столкновения с Отчуждёнными, от болезней, холода, жары… И ещё пару дней назад я не задумывалась о том, как сохранить собственную жизнь. И только с появлением чувств я осознаю, насколько сильно хочу жить.

С этими мыслями я и спускаюсь в тренировочную зону. От полумрака подвала клонит в сон.

– Перед испытанием мы проверим ваши навыки, – говорит Питер.

На нём чёрные джинсы и майка. Бугры бицепсов выпирают, их окутывают чёрные языки пламени – татуировка смотрится привлекательно и опасно одновременно.

– Часть добровольцев вместе со мной пройдёт в зал стрельбы, оставшиеся покажут навыки рукопашного боя Артуру и воинам Элиты.

Смотрю на экран: Тина Брайн – стрельба. Выдыхаю и немного расслабляюсь, стреляю я неплохо. Питер проходит мимо и будто ненароком толкает. Без слов всё понимаю и иду следом. Открыв нишу в стене, от пола до потолка заполненную оружием, Питер отдаёт приказ. Вооружившись, по длинному и малоосвещённому коридору мы входим в другое помещение, немного поменьше, с фанерными мишенями-манекенами.  Питер командует: По местам.

За столько лет, проведённых в этом городе, я привыкла к постоянным тычкам в спину. Поэтому не спешу первой выслужиться перед лидером. Дождавшись, пока все разойдутся, щелкаю затвором и, прислушиваясь к скрипу половиц, занимаю единственное свободное место. Питер подходит вплотную. Всем своим телом он напирает на меня, сталкивает с места. Он встаёт, расставив ноги, держа пистолет обеими руками. Холодный металл блестит в свете тусклых ламп. Перед глазами тот дрожащий Спасённый. Вздрагиваю от грохота выстрела. Безжизненное тело старика заваливается на землю. Пуля Питера пробивает мишень как раз там, где у человека должно быть сердце. Делаю шаг назад. Смотрю на Питера, но вижу не его, а тусклые глаза деда, в которых больше нет жизни. Насколько второй лидер безжалостен и опасен? Необходимо держаться от него подальше.

– Оружие наизготовку, – вот приказ Питера.

Краем глаза вижу открывающуюся дверь, в проёме появляется Ура. Половицы визжат под тяжёлыми шагами старшего лидера. Отовсюду слышатся щелчки затворов.

– Тина Брайн, я полагаю, – холодно уточняет он.

Он рядом. Взгляд на мишень, стараюсь избавиться от ощущения чьих-то глаз на себе. Питер пропускает меня вперёд. Широко расставив ноги, поднимаю руки, отводя их от себя, и крепко сжимаю рукоять пистолета. Делаю глубокий вдох, закрываю глаза.

– Запомни, Тина! Твоё оружие – это продолжение тебя. Всем своим телом ты должна ощущать его, – шепчет незнакомец.

Он позади. Вижу вытянутые руки с выпуклыми венами, и татуировку на правой руке у запястья: желтоглазый волк воет на луну. Узнаю этот рисунок, словно видела раньше, но не могу припомнить, когда именно и у кого. Такое чувство, что это воспоминание сидит где-то глубоко внутри. И ему нужен какой-то толчок, чтобы высвободиться.

Мужские руки вместе со мной сжимают пистолет, помогая удерживать тяжёлое оружие.

– Сделай глубокий вдох, – говорит он лёгким тенором. – Стреляй на выдохе.

Нащупываю под своим указательным пальцем спусковой крючок. И мы вместе нажимаем на спуск.

Отгоняю видение.

Вдох… Выдох…

Отдача, и глухой звук выстрела прорезает воздух. Пуля, свистя, врезается в красный центр мишени.

– Неплохо стреляешь, – раздается позади голос Уры.

Он, прищурившись, следит за каждым моим движением. Не пряча взгляд, я смотрю на него в ответ. Это испытание, проверка на бесчувственность. И если отведу глаза, проиграю. Когда Ура, наконец, выпускает меня из прицела своего взгляда, он говорит Питеру: