Боб прикладывает палец к своим губам.

– Аккуратнее, Тина.

Сжимает мою ладонь, не так как обычно и мне пока не понятно к чему это.

– Мы знали, что чувства вернутся к тебе, – откашливается. – Точнее догадывались, наверняка то и…

– Кто это – мы? – перебиваю, повторяя вопрос.

Он не успевает ответить, двери лифта открываются. В холле штаба многолюдно. Воины Элиты проверяют добровольцев по спискам.

– Как ты собираешься проходить испытание? – спрашиваю я, пройдя проверку.

Мы обходим лестницу и через позолоченные двери попадаем в просторный круглый зал. Ровные, покрашенные стены с множеством полотен. Красочные рисунки еды пестрят со всех сторон. В центре висит самая большая картина. Толстяки уничтожают всевозможную пищу. Судя по изображению, кто-то давится, а некоторые уже мертвы. Я отвожу взгляд от картины.

– Приятного аппетита, – иронизирует Боб.

Действительно, не самое приятное зрелище.

– Тина, – манит Боб.

Он идёт в сторону круглого стола, как раз под картиной с толстяками. Добровольцы сидят вплотную, приходиться стараться, чтобы не потревожить их. Аккуратно пробираюсь по узкому пространству.

– Я должна сидеть с вами?

Я жду, что Боб скажет нет. Но, если честно, где-то в глубине души надеюсь, что моё место здесь. Лучше быть рядом с теми, кого знаешь. Так проще приспособиться… привыкнуть к новым правилам.

– Да, вот твоё имя, – отвечает Боб.

Он показывает на белую стеклянную столешницу. На маленьком экране, около свободного стула, зелёным светится: Тина Брайн.

– Стол предназначен для тех, кто живёт в третьем коридоре шестого этажа, – добавляет Соня.

Её синие глаза нереально большие.

– Соня Белкина, – представляется она, хотя я и так её знаю.

– Тина Брайн.

– Брэд, – кивает темноволосый парень, протягивая руку в знак приветствия.

– Борис, я из Спасённых.

Он по привычке не смотрит мне в глаза, прикрывает лицо грубой ладонью. Прилизанные каштановые волосы с золотинкой выглядят грязными.

Еда Элиты такая же скудная, как и у обычных Защитников. От голода сворачивается желудок. Помешав непонятного цвета кашу, больше всего похожую на чью-то отрыжку, я жадно начинаю есть. Не жуя, глотаю склизкую субстанцию.

– Кто-то не пришёл на ужин? – нарушает тишину Соня, кивнув на свободные места. – Разве это не нарушение?

Никто ей не отвечает. В столовой тихо, даже не слышно стука ложек о тарелки. Такое гробовое молчание напрягает. Хоть бы кто-нибудь из добровольцев скрипнул отодвигающимся стулом. Но нет – тишина.

Поэтому меня немного радует, когда воины Элиты приходят за нами и командуют спускаться в тренировочную зону. Я, как и все, следую за ними, боясь поднять голову, ведь если кто-то посмотрит в мои глаза, то увидит чувства.

Долгий спуск по выдолбленным в камне ступеням, где почти нет света. Рукой скольжу по мокрым каменным стенам только для того, чтобы ощущать хоть что-то что поможет мне, если я оступлюсь. Сырость и влага ощущаются в воздухе, отчего лёгкие сдавливает. Ещё и коридор пещеры сужается, мне кажется, стены напирают на меня и в душе поднимается страх. То чувство, которое своим ядом отравляет каждую клеточку тела, обволакивает и лишает способности к сопротивлению.

Замечаю впереди блеклое свечение, и я ускоряюсь. Вместе со всеми я вхожу в просторное помещение. Справа и слева – двери, закрывающиеся изнутри. На деревянном настиле пола, в самом центре, начерчен желтый круг – похоже на ринг. Стены обиты металлом. Мы выстраиваемся ровными рядами и смотрим на темный экран монитора.

Делаю неглубокий вдох. Спертый и влажный воздух с тяжёлым запахом мужских тел. Здесь нет окон и кондиционеров, от этого тренировочная зона похожа на парник, в котором Спасённые выращивают овощи.

Деревянные половицы скрипят под ногами Питера. Смотрю на него, он не замечает. Его отрешённый взгляд касается каждого добровольца, но только не меня.

– Завтра начнётся испытание, – говорит Питер, когда за последними вошедшими в зал добровольцами закрывается дверь.

– Все те, кто по какой-то причине не пройдет его, – короткая пауза, – будут зачищены.

Сердце будто вырывается из груди.

– Смерть – наказание за чувственность, – продолжает Питер.

Мне противно на него смотреть, поэтому рассматриваю носки своих ботинок.

– Но есть и приятные моменты, – доносится с другой стороны голос Уры. – Добровольцев с самыми высокими результатами к бою будут готовить мои братья.

В данный момент я даже рада появлению Уры. В упор смотрю на Питера. Наши взгляды встречаются. В его ночных глазах – пустота, а в моих страх.

Надеюсь, он этого не замечает.

– Испытание будем оценивать мы, ваши лидеры, – спокойствие в его голосе ещё больше пугает меня.

– Хочу сказать сразу, – вмешивается Ура. – У меня навряд ли вы получите высший балл.

Питер и Ура смотрят друг на друга с разных сторон зала, как два коршуна, не знающие, как поделить добычу. И сейчас я на стороне Уры. Питер Ван – убийца.

– Через месяц будет бой, по его результатам мы выберем сильнейших, которые отправятся с нами на задании. Те, кто по каким-то причинам не смогут пройти его, вернутся к своей работе, – протягивает Ура, смакуя каждое слово.

Питер медленно обходит каждого добровольца, вглядываясь в их пустые лица. Догадываюсь, что ко мне он не подойдет.

– До этого дня вы – Элита, а значит, как и обещали, мы снимаем с вас основные запреты, – угроза в голосе Питера, тем не менее, отлично слышна. – Надеюсь, вам не нужно напоминать, какие запреты не стоит нарушать даже Элите.

Не доходя до меня, он возвращается в центр и встаёт перед рядами добровольцев, сверля нас бесчувственным взглядом. Смотрю в пол.

– Бой – сражение с одним из воинов Элиты, – добавляет Питер. – Вы должны показать нам мастерство рукопашной, а также умение обращаться с оружием.

Он говорит чётко и внятно, будто он произносит хорошо отрепетированную речь, словно ему приходится озвучивать это уже не в первый раз. Только раньше, насколько мне известно, добровольцев не призывали. Элитный отряд существовал изначально, как и лидеры, и был закрытым, они все – потомки первооткрывателей этого города.

Питер размеренным шагом обходит добровольцев.

– Докажите нам, что вы Элита!

 Жестокость – вот что слышу я в словах Питера.

– А мы решим, кто из вас присоединится к борьбе с Отчуждёнными.

Питер сверяется с часами. Затем он переключает что-то на своём планшете.

– На экране – порядок прохождения испытания.

Чёрный экран на стене мигает, и на нём появляются имена.

– На сегодня все свободны, – заканчивает Питер.

Ура уходит. Питер же неподвижно стоит у монитора, сверля добровольцев тяжёлым взглядом. Делаю несколько неуверенных шагов в сторону экрана. Питер замечает моё приближение и уходит. Чему я не расстраиваюсь.

– Что думаешь?

Это ко мне подходит Боб.

Не отвечаю. Смотрю на экран. Тина Брайн – Ура Ван, подсвечивается там голубым цветом.

– Нелли тоже в списке, – шепчет Боб.

Ищу знакомое имя. Нелли Лонг – Питер Ван. Не повезло ей.

– У меня тоже Питер, – говорит Боб, сжимая моё плечо. – Тебе нужно подготовиться.

– К чему? Ура ведь сказал, что поможет.

Боб ухмыляется.

– Забудь про всё, чему тебя учили в городе. Запомни! Что бы ты ни захотела сделать, делай как Защитник.

Отталкиваю чернокожего защитника, но он останавливает меня, подтягивает к себе и шепчет на ухо:

– Борись! Ты знаешь правила и законы города, следуй им.

Ночь. От прохлады по телу мурашки. На тёмном небе ни единой звёздочки, и только вдалеке мелькает синий неприметный луч. С его приближением внутри всё трепещет.

– Я ждала тебя! – кричу я в ночное небо.

– Тина, я рядом, – слышу я тихий голос. – Доверься мне, я помогу.

– Мне страшно.

– Знаю.