Не перечислить всех ужасных картин, которые ему довелось увидеть в выжженном лагере. Небесной дружине пустили кровь. Ордынцы истязали выживших, расправлялись с ранеными и пленных не брали. Это не было простой жестокостью, это не было яростью. Для такой остервенелой ненависти можно было подобрать только лишь одно слово — голод. Они жаждали убить тех, кто огнем и калёным железом забирал жизни близких.

Среди людей идущих в толпе, Михаил вдруг увидел хромавшего Славомира. Тот содрал с себя все знаки отличия домовых, измазался сажей и грязью. Подобно скитальцу, дружинник тайно пробирался через захваченный лагерь. Старика он не заметил, а тот не стал окликать. Что значило слово? Оружие? Оправдание для убийства? Приговор? Сейчас оно значило всё, потому Михаил шёл в полном молчании.

Лишь пройдя перевал, где продолжали вешать и резать сказалец понял, что с небес летит снег. Густой, белый, свободный. В огне пожарищ и копоти он превращался лишь в чёрные капли, но здесь – в стороне от войны он укрыл выжившего человека своим белым плащом. Снежные хлопья засыпали волосы, легли лёгким пухом на плечи и таяли на лице десятками слез. Михаил упал на колени, утопив дрожащие руки в ледяном покрывале. К каплям талого снега прибавились его настоящие слёзы.

Он выжил, когда другие погибли. Он выбрался, когда остальных казнили без жалости. Судьба скитальца вновь вывела его на дорогу. Пока орда стояла в лагере и утоляла кровавую жажду, Михаил получил шанс уйти. В голове всплыл план к убежищу – то, что скиталец видел однажды, он запомнит уже навсегда. Когда в рюкзаке не нашлось диска с проигрывателем старик сразу понял, что его обокрали. Не нужно было гадать, кто это сделал – лишь одному человеку в семье он не мог доверять.

Заставив себя подняться на ноги, мужчина поверил, что ещё сможет побороться за жизнь. Словно знак впереди зазвенела лошадиная упряжь. Конь, которого он напугал убежал совсем не далеко. Подняв голову животное настороженно смотрело с края дороги. Михаил медленно подкрался поближе, стараясь выглядеть безобидно. Конь дёрнулся было назад, но человеку удалось ухватить за поводья и через мгновение он оказался в седле. Ударив ногами по покатым бокам, Михаил скорее погнал коня прочь. Подальше от криков и пламени – к убежищу, по дороге на запад.

Горы остались позади и опасные камни уже не грозили жизни скитальцев. Анюта шла рядом с Олегом держа «Пера» наготове. Она ни на секунду не позволяла чутью расслабиться в снежной пурге. Звуки далёкой битвы утихли, теперь на востоке стелился лишь дым могильных костров и пожарищ. Олег назад не оборачивался. Каждый раз глядя в сторону перевала, он вспоминал об отце. Парень ссутулившись шагал впереди, не замечая летевшие в лицо снежные хлопья.

— Лето уже не вернётся? Сколько дней нам осталось до страшных морозов? — словно начиная беседу с метелью, обратился Олег в пустоту. Зима ничего не ответила, а вот Анюта хранить молчанье не стала.

— Не буде больше Ярила. Долго не буде. Коло небесное у Мары осталось, або потомки в Яви не заслужили…

Но тут охотница остановилась – ей послышался отдалённый голос собаки. Лай был еле слышен, и только Навь смогла его распознать. Заметив, как насторожилась Анюта, Олег встал рядом и передёрнул затвор автомата. Но подземница опустила винтовку, радостно улыбаясь. Она продолжала высматривать что-то среди укрытых снегом камней. Через минуту звук собачьего голоса стал ещё громче. Ярчук выскочил к новым хозяевам, хромая при каждом движении. Передняя лапа пса была перебита, чёрная шерсть опалена с левого бока. Но он был жив! Перетерпел страшную битву, ужас бомбежки и отыскал своих за перевалом. Анюта подхватила пса на руки и прижала к груди. Девушке оставалось лишь ловить на лице поцелуи горячего языка.

— Не одни мы, вот и двоеглазка вернулся, — улыбнулась Анюта. Олег кивнул, чувствуя, как вокруг стало будто светлее. Теперь их действительно было трое.

Они вместе продолжили путь среди белого танца Зимы. Целый час брели без всяких троп между камнями, но вскоре оказались возле трассы. Старая лента асфальта была построена ещё во времена Тёплого лета – одни ухабы да глубокие трещины – от дороги сейчас осталось только название. Много людей прошло здесь с востока на запад. Бросая родное Тепло они бежали к городам Поднебесья, но сейчас на пути не осталось ни единой души, а дружина на перевале оказалась разбита. Кто теперь защитит тех людей, что укрылись в общинах? Олег с трудом заставил себя перестать думать об этом. Ведь дорога вела скитальцев к настоящему убежищу, спасенье уже было близко. Если оно ещё возможно. Если убежище ещё цело...

С каждым часом холодало всё больше. Воздух стал чище и словно звенел от мороза. Выдохнув тёплый пар, Олег сунул озябшие руки в карманы. Анюта плотнее опустила свой капюшон и ускорила шаг, чтоб согреться.

— Сейчас лишь конец июля, но холод невообразимый! Сколько градусов может быть? Двадцать ниже нуля? — бормотал парень, прикидывая температуру. — Готов поклясться, что утром ещё было в плюсе. Что же нас ждёт впереди? Что будет через час, через два? Что будет ночью…

Вдруг он замер на месте. Ужасная догадка сковала шаг и разум наконец открыл очевидную истину.

Ночь мора! Самая холодная ночь среди Долгой Зимы откроет её долгое царствование! Ещё до сумерек температура упадет ниже семидесяти, а возможно и больше. На землю опустится стужа, какой Олег прежде не видел.

— Нужно спешить! До убежища осталось немного! — воскликнул скиталец.

И они побежали.

Анюта не спускала с рук Ярчука, но даже так была быстрее Олега. Пока дорога была чиста от препятствий Навь стремительно мчалась вперёд, но при этом не забывала поглядывать по сторонам, словно волчица ведущая стаю на зимней охоте. От неё не укрылось появление впереди тёмных, покосившихся силуэтов. Анюта тут же остановилась и лучше всмотрелась в снежную пелену.

— Олежка, там машины! — крикнула девушка. Голос облачком пара унесло северным ветром. Ярчук заскулил, прижавшись плотнее к хозяйке. Анюта расстегнула куртку и позволила псу согреться в Тепле у человека. Холодало быстрее, чем можно было представить.

Машины. Тысячи машин остались на обледеневшей дороге. Сорок Зим назад люди всё так же рвались к предгорьям на востоке. Они цеплялись за слухи, будто где-то здесь есть убежища. Но конечно же ничего не нашли – все замёрзли в первые ночи великого мора. Тёплая одежда, горящие шины и надежда на лучшее не смогли согреть их в тех жестоких морозах. Теперь каждый остов был лишь могилой на опустевшем пути. Ржавые корпуса хранили истории о гибели целых семей.

— Не меньше тридцати градусов! — прошептал Олег, дуя на замёрзшие пальцы. На его ресницах заблестел иней, лицо закололо от крепчавшего холода. — Скорее, Анюта! Не стой, мы должны пройти ещё немного вперёд!

И они вновь побежали среди железа занесённого снегом. Олег старался уследить за оберегами на Анютином рюкзаке – нельзя было потерять друг друга в сильной метели. Память не могла ему врать: через километр-другой откроется съезд, за ним роща, а в ней будет вход в убежище – неприметный, невидимый для того, кто не знает. Но они доберутся, найдут люк и смогут войти. Иначе и быть не могло. Иначе их ждала смерть от мора.

Вдруг позади раздалось лошадиное ржание, а следом и громкий человеческий крик. Олег остановился — он сразу узнал этот голос! Надежда забилась в груди парня, словно хрупкая птица.

— Анюта, постой!

Девушка обернулась. Во взгляде Нави читались разочарование и страх…

Михаил чувствовал, что замерзает. Его последний час придёт ещё до самых лютых морозов. Холод наступал так быстро, что любой не нашедший Тепло умрёт этой ночью. Скиталец был слаб, тело измучено, а разум отказывался видеть реальность. Ему казалось, что позади мелькают странные тени, словно духи явились за ним, и теперь только ждали когда Михаил наконец сдастся. Теней было много, они шептались и шли по следам на снегу, но стоило лишь обернуться, как тут же растворялись за пеленой белой вьюги.