Ещё раз стреляет «Пера». Анюта не промахивается, никогда не промахивается, и вот врагов уже пятнадцать, но они слишком близко. Опричники пришли за девушкой по велению Головы, проследили за семьёй, решив напасть прямо в лагере. Но охранники трусоваты и редко выходят в лес. Им нужно было дождаться, пока мужчины уснут. Их больше, и это придаёт страже Блока уверенность.

В стороне оживает автомат Олежки. Он вновь стреляет, но на этот раз аккуратно и более экономно. Отец знает, что у сына всего два рожка, и этот последний. Олег бьёт короткими очередями и одиночными выстрелами. Вражеские трассы зло шипят вокруг стоянки, врезаются в стволы деревьев, режут ветви и выбивают крупные щепки. Анюта, как призрак растворяется в сумраке ночи. Каждый следующий выстрел с нового места — она не даёт врагам взять себя на прицел. Опричников уже только десяток и они отступают. Олежка перестал стрелять – не хочет убивать зря, или просто экономит патроны.

Но Анюта стреляет – снова и снова.

Каждый новый удар считает убитые души:

Четыре. Пять.

«Хватит!»

Шесть. Семь.

«Остановись!»

Михаил отталкивает винтовку и заставляет Анюту посмотреть на себя. Лицо девушки белое, зубы скалятся, чувствуя смерть. Взгляд полон сверкающей ярости. Это – охота. Охота на людей, как в старые дни её диких набегов. Язык хищно обводит заточенные клыки, оставляя на них свежую кровь. Навь тяжело дышит, не пытаясь вырвать винтовку, но сказалец сам разжимает ладони. Он не хочет стоять даже рядом…

— Они не вернутся, — сказал Олежка, глядя на тела, упавшие в снег. Он был прав: трое выживших опричников ещё до рассвета будут у Головы. Быть может стражники пожалеют, что не остались среди погибших товарищей. Подойдя к трупам, Михаил находит того, кто был днем ещё в здравии. Григорий лежит, раскинув руки в стороны. На его груди виднеется оберег в виде соломенной куколки – у привратника остались две дочери и жена давно потерявшая разум. Он ушел в опричнину не только лишь из-за своего лихого прошлого, но и чтобы попытаться их прокормить. Григория убил снайпер, но сказалец не знал, была ли это его пуля или же выстрел Анюты. Просто не стал думать об этом.

— Голова обманул нас, — промолвил Олежка.

— Он ничего и не обещал. Я догадывался, что старик пошлёт вслед за нами. Нужно было прятаться лучше…

Позади раздался металлический звон. Повернув голову, скиталец увидел, как Анюта обыскивает мертвецов. Она много стреляла, совсем не оставив патронов.

— И ни одного промаха…

— Что ты сказал? — не понял Олежка.

— Ничего. Обыщи тела и найди для нас боеприпасы, еду — всё, что полезно. Оружие не бери, оно никуда не годится, да и унести всё равно мы не сможем…

Пока сын выполнял поручение, Михаил подошёл поближе к Анюте. Она проверяла карманы убитого, вытряхивая их содержимое на подтаявший снег. Навь что-то бормотала под нос, и сказалец услышал обрывки последней фразы:

— Беден, небожчик – ни прибытку, ни толка.

— Скудная добыча? — спросил мужчина. Руки девушки ловко вынимали у мёртвого человека пожитки. Анюта подняла голову и откинула со своих глаз капюшон. Улыбнулась.

— Нет патронов к «Пера». Ни у одного. А у меня – ничего...

Скиталец молча бросил ей четыре патрона взятые с тела Григория. Привратник был единственным, кто пришёл в лес с винтовкой. Золотые гильзы рассыпались в снегу перед девушкой. Она аккуратно собрала их в ладонь, протёрла рукой и беззаботно кивнула в знак благодарности.

— Ведь это четыре человеческих жизни…

— Хороших людей нет — все худые, — вернулись к нему сказанные утром слова.

— Да. Наверное, все…

В эту ночь скитальцы почти не спали. Пришлось провести большую часть темноты на ногах, чтобы уйти как можно дальше от Блока. Голова не отличался разумностью: узнав о неудаче, он вполне мог послать новых опричников. Но в этом лесу ещё оставались места, где можно было спрятаться и получить хотя бы короткую передышку.

Перед самым рассветом семье удалось выйти к серой скале, будто сложенной из валунов гранита. Укрывшись за ней от холодного ветра, мужчины разожгли новый костёр. Люди Головы не пришли бы сюда, они просто не знали об этом месте. Мало кто знал.

Но после боя уснуть не получалось. Кровь не остыла от стрельбы и смертельного риска. Дольше всех ворочалась на своем месте Анюта, постоянно бормоча что-то на Навьем наречии. Её беспокоил шум воды, что раздавался поблизости – в темноте, за камнями притаился холодный источник. Олежка смог уснуть лишь чуть раньше девушки. Переживание, нервозность и страх наконец сменились изнеможением.

Сидя под меркнущим светом звёзд, Михаил старался решить, что же им делать дальше. Нужно бежать на запад, прочь от Серой орды. Быть может уже сейчас дикари наладили мост и перебираются на западный берег – тогда ещё днём войска Повелителя будут у Блока. Или же скитальцам вновь повезёт, и у них будет лишний день про запас…

Михаил никогда не сталкивался с Повелителем лично. В более молодые годы скитальцу случалось заходить далеко на восток и бывать в Городах. В то время кровожадный правитель ещё не завладел остатками больших поселений. Уже тогда это были дикие и совсем не дружелюбные земли.

С наступлением Долгих Зим в Городах людям оказалось выжить сложнее всего – не было пищи, не было зверей, не было дров, чтобы подпитывать достаточно жаркий костёр. Дома совсем не годились для времени обледенения, а значит не было и Тепла. Люди очень быстро начали бороться только за собственное выживание. Города превратились в поле для охоты на себе подобных. Там встречались самые отвратительные вещи, на которые только мог быть способен человек. Из промёрзших домов неслись крики и плач, мольбы жертв и смех одичавших безумцев.

Самые организованные группы выживших скорее напоминали голодные банды. Они вытаскивали людей из подвалов на снег, издевались, отбирали последнее и, наконец, убивали. Сказалец бывал в Серых Городах и отлично осознавал — в ослепших бетонных домах остались только злость и отчаянье. Для Михаила абсолютно не было тайны в том, кто сейчас наступает с востока…

…Олежка проснулся рано. Открыв глаза к небу, он увидел, что над головой висит привычная серая хмарь. Но где-то за ней уже ярко светило утреннее солнце. Ночной холод отступил, и день обещал быть по-весеннему тёплым.

Само понятие «весна» было довольно условным. Что такое весна? Короткая неделя для перехода от ослабевших морозов к оттепели. Снег почти сходит с земли, а мир после спячки длиною в одиннадцать месяцев возвращается к жизни. Это всё и называли весной, а тридцать следующих дней — коротким летом.

Весна этого года уже подходила к концу. Снегопад, что накрыл их вчера, скорее всего был последним. Утреннее солнце заставляло забыть о непогоде и радоваться новому дню. Всё, что случилось в темноте прошлой ночи, там и осталось.

Олежка знал места рядом с новой стоянкой. Он часто бывал здесь, отдыхая от дальней дороги. Лишь тем, кто не боится отойти от родного Тепла были известны такие заповедные уголки – тихие, словно благословлённые богом.

Поднявшись на ноги, юноша огляделся. Анюты рядом не было – она куда-то ушла, забрав оружие вместе с собой. Беспокойство сразу зашевелилось в груди, обычно девушка так не поступала и никогда не оставляла ещё спящий лагерь.

Прихватив автомат и стараясь не разбудить отца, Олег решил посмотреть у воды.

Источник бился между булыжников, стекая по каменистому руслу к полноводной реке. Речная вода леденила и оказаться в ней сейчас совсем не хотелось. Вместо этого парень опустил ладони в родник, утолил первую жажду и хорошенько умылся. Он с улыбкой отряхнул пальцы и только тогда услышал поблизости всплеск. Любой неожиданный звук заставляет насторожиться. В дороге было слишком опасно, чтобы позволить себе беспечную праздность. Схватив автомат, Олег тут же спрятался за камнем на берегу. Плеск повторился снова и любопытство пересилило страх. Аккуратно выглянув из-за своего укрытия, Олег увидел Анюту. Девушка купалась в реке, словно и не чувствуя весеннего холода. Вся одежда и оружие были спрятаны на берегу под наскоро набросанными ветвями. Глядя на молодую охотницу, парень невольно поёжился. Как она могла терпеть ледяную воду, да ещё с лицом сияющим от удовольствия? Но вскоре его мысли спутались, вид нагой девушки совершенно затуманил рассудок…