— Доволен, — сглотнув, отозвался старик. — Поражён. А что стало после со Змеем? Когда на нем мир был распахан, что с ним сделали?

На губах Анюты мелькнула улыбка. Медленно одев капюшон, она договорила:

— А Змий тот и доселе рядом. Серым пламенем дышит, ищет огонь, сгубивший его. Лютой смертью ползёт он на брюхе с восточных весей. Сотней тысяч голов смотрит к западу. Не сбережёшься, не уйдёшь с пути его — сам погибнешь, и весь род твой погибнет.

Закончив свой сказ, Анюта вернулась обратно к скитальцам. Голова тут же требовательно замахал Михаилу рукой, подзывая поближе. Из марева выступили два опричника, среди которых был и Григорий. После услышанного привратник смотрел на знакомого так, словно видел впервые. Михаил подошёл к Голове под охраной, и старик сразу вцепился в его рукав крючковатыми пальцами.

— Бери всё что хочешь за девушку! Оставь её мне – жрицей сделаю! Она всё знает, всё! Долгими Зимами на любой вопрос людям ответит, все знаки объяснит, все руны укажет! Не даст никому взбунтоваться, всех околдует! Когда я умру – сама здесь править будет, чего хочешь за неё проси!

Сказалец бы не оставил Анюту, даже если бы Голова предложил вернуть прежний мир с Тёплым Летом. Дело было не в Нави – Михаил знал, какой-такой «Змий» наползает с востока. Но даже не будь Серой орды, он бы не отдал девушку и за все сокровища Блока. Страх и алчность жуткого старика рождали в нём наивысшее омерзение.

— Она не останется, сама не захочет. Сдержи своё слово, Голова, нельзя её злить. Ты же видишь – девчонка сильна и знает богов. Будешь насильничать, не выпустишь нас — пожалеешь.

Посмотрев в глаза старика, Михаил приметил, как тухнут в них искры надежды. Поджав губы, Голова засопел – решение принималось не просто. Суеверия, коими он опутывал людей Блока, на этот раз сами схватили за горло. Он верил в них, ибо без этой веры был простым упырём, который уютно устроился в тёплом местечке – тираном, поработившим тысячи отчаянных душ. Бог, коим мнил себя дряблый старик не мог посягнуть на несущую слово богов. Народ не поймёт.

— Хорошо, — наконец проговорил Голова и со значением кивнул Григорию. Опричники отступили, угроза за спиной семьи скитальцев немного развеялась. — За сказы столь необычные, вы получите должное. Принесите ему запасы из того, что осталось!

В сопровождении стражи отец вернулся к Олежке. Опричники не стали больше держать их и спешно вывели из священного места. Удаляясь прочь от Великого Жара, сказалец чувствовал, как становится легче не только телу, но и душе. В этот раз его семья прошла по самому краю. Опасность часто встречалась скитальцам, с каждым годом жизнь становилась сложнее. Многие уже не хотели расставаться с едой за слова, даже если новости им узнать было неоткуда. Но сегодня пришлось оказаться в опасности совсем неожиданно.

Мужчина и молодая женщина… Играют, поют стихами, бродят с редкой собакой. Если идут той же дорогой, значит Михаилу положено о них что-то знать. В своей памяти он начал перебирать всех скитальцев, которых встретил за жизнь. Их было немного, очень немного, но никого, кто играл или пел свои новости не вспоминалось. Это была не просто обида от превосходства чужого таланта – речь шла о жизни и смерти. Если семья ещё раз попадёт в такую беду, счастливого случая может и не представиться.

Но больше известий о чужаках, Михаила поразила Анюта. Она никогда не говорила так, как вела сегодняшний сказ с Головой.

Когда скиталец видит что-то впервые, он должен это разведать, иначе рассказ его будет пустым, лишённым смысла и твёрдой концовки. Заметив в Анюте новый талант, мужчине сразу захотелось узнать – откуда он у неё? Но скиталец не рискнёт своей жизнью напрасно, если сочтет плату за знание слишком высокой. А ведь в Навьем мире могли скрываться самые тёмные души…

Опричники отвели их к складам, где хранились запасы. На грубо сколоченном столе уже ждала скромная награда: несколько горстей пеммикана — лесных ягод, смешанных с сушёными кусочками мяса, пятнадцать разных патронов, маленький мешочек драгоценной соли и полупустой коробок спичек.

Кладовщик вдруг поставил на стол ещё один ящик с хламом.

— Здесь вам на выбор. Каждый может взять по предмету. Голова разрешил.

Анюта первой присматривалась к вещам. Михаил лишь вздохнул, когда она нашла потемневшую ложку и с улыбкой сунула в свой карман – вот цена спасённых сегодня жизней — оберег от голода, ещё одна побрякушка будет пришита теперь к рюкзаку.

Следующим взымал плату Олежка. Его выбор был бесполезен, как и добыча Анюты – старый журнал, лишенный половины страниц. Но из бумаги хотя бы можно затопить костёр в случае крайней необходимости.

Добравшись до ящика, Михаил не спешил и приценивался к каждой вещице. Можно было взять лишь одно из «богатств» целого Блока. Наконец, среди груды мусора нашлось кое-что интересное — маленький информо-диск. Без проигрывателя он ничего не значил, но того, кто ещё помнил времена Тёплого Лета, всегда манили подобные вещи. Не важно, что выглядел диск бесполезным куском серебристого пластика – он хранил в себе тайну. Пусть лишь старый фильм или музыку, но воспоминания согреют душу в холоде вечеров. Если, конечно, удастся найти проигрыватель. Понадеявшись на удачу, Михаил всё же взял диск с собой.

— На этом всё, — заключил Григорий. — Всякий раз ты приходишь в дурное время. Весной нет запасов, всё подъедено за Зиму, так что не обессудь за столь скромную плату.

— Самое ценное мы принесли вместе с собой, — взгляд Михаила был весьма многозначительным.

— Ну да, как же, – ухмыльнулся привратник.

Махнув рукой, Григорий велел кладовщику вернуть им оружие.

Получив обратно в свои руки винтовку, Михаил облегчённо вздохнул. Теперь они больше не беззащитные жертвы, с которыми могли сотворить что угодно. Мертвецы у ворот как будто бы стали дальше. Олежка проверил патроны в своём автомате и убедился, что ни одного не пропало. Анюта крепко вцепилась в «Пера», и теперь винтовку у неё не отняли бы даже силой. Губы девушки невольно разошлись в лёгкой улыбке, показав краешек заточенных зубов.

Григорий взглянул на неё и сразу всё понял. Он догадался о том, кем была эта девушка по-настоящему. Глядя в глаза опричнику, Михаил медленно встал между ними – скитальцы почти покинула Блок, проблем никому не хотелось. Лишь здравомыслие привратника могло завершить дело миром.

Склонившись к уху мужчины, Григорий проговорил:

— Не приходи сюда больше на следующий год. Умрешь…

Это был лишь совет, не угроза, но будет именно так, как он сказал – семья уходила, и не собиралась возвращаться на станцию.

Григорий поспешно вывел нежеланных гостей за порог теплоблока. Дождь заканчивался, и с ним исчезал тяжкий день. В мягких сумерках свет готовился передать место ночи.

Глубоко вдохнув свежий воздух, привратник сказал:

— Голова предлагал ночевать вам у нас…

— Нет, — моментально отказался скиталец. — Наше Тепло в пути, мы сумеем о себе позаботиться.

Оставаться в стенах Блока было небезопасно, особенно после всего, что произошло. Григорий прямо намекал им на это, да и алчный взгляд Головы Михаилу не нравился. Люди, считающие себя богами, не терпят отказов.

— Тот «змей» с серым пламенем, — вдруг поинтересовался опричник, — это ведь не только красивая сказка, верно?

Михаил промолчал. Его взгляд лишь скользнул по замерзавшим снаружи людям – худые, словно вечерние тени, они завершали работу. Каждый надеялся, что за труд их впустят сегодня внутрь – погреться.

— Ясно. Удачи в пути, — хмуро бросил Григорий. Он велел молодым опричникам проводить чужаков до ворот, а сам вернулся обратно на станцию.

Скитальцы шли молча. Олежка с Анютой не проронили ни слова. Лишь оказавшись за стенами Блока, сын вдруг спросил Михаила:

— Они все умрут? Их убьют, отец… Верно?

— То, что случится, будет целиком на совести Головы. Оседлые заперли себя здесь не видя угрозы из внешнего мира. Серые Города быстро наступают с востока, но прими старик решение скрыться, он бы успел увести в леса свой народ. Григорий знает об этом, но не посмеет предложить Голове оставить почитаемый Жар. Оказавшись на воле, люди просто взбунтуются. Никакие слова тогда их уже не остановят.