Я пытался осознать, чего наговорил монарх и не совсем понимал, какое отношение наследник российского престола имеет к германцам. Даже Антон Ульрих, будучи рождённым в Брауншвейге, считал себя больше русским и именно так воспитывал своих детей. Лиза и Петя далеки от всего немецкого, разве что знают язык. Со мной ещё более простая история. Майор воспитал меня в любви и беспрекословной преданности России. Слова о германском духе и особой миссии, воспринимаются мною как пафосная чушь.

Но здесь я в гостях, поэтому лучше промолчать. Слишком много всего навалилось и мне просто не удаётся осознать даже половины сказанного. Одно понятно уже сейчас — меня сватают будто богатую вдовушку, описывая достоинства сомнительного жениха, претендующего на её немалое состояние.

Ещё несколько месяцев назад я догадался об увлечении Панина Пруссией. А уже в поездке мне не удавалось отделаться от ощущения, что это больше похоже на фанатизм, сродни религиозному. Теперь всё стало на свои места. Меня хотят очаровать, сделав поклонником Пруссии и вообще Германии. И надо заметить, что немцам есть чем гордиться. Невзирая на обстоятельства и скудость местных возможностей, многие государства добились немалых успехов. Уж по сравнению с Россией точно. А ведь мы богаче, как на людей, так и природные дары.

И это достойно всяческого порицания. Имея такие возможности, Россия не может создать, что-то похожее на Брауншвейг. Я уж молчу про Пруссию, Баварию или Саксонию. В первую очередь речь об образовании и развитии мануфактур.

Пётр Великий ещё шестьдесят лет назад отправлял людей учиться в немецкие земли и Голландию. И с тех пор мало чего изменилось. Наши лучшие ученики продолжают ездить в германские университеты, дабы получить достойное образование. К тому же Россия продаёт в Европу хлеб и пеньку, получая взамен товары, которые не может произвести сама, вывозя из страны серебро. А ещё у нас ужасные дороги, чудовищная несправедливость для низших сословий и безумное казнокрадство. Это не мои слова, а Панина. В чём я с Никитой Ивановичем полностью согласен.

Только граф с Фридрихом не учли одного — я русский. И этим всё сказано. Меня не волнуют иные державы кроме Родины. И мне даже в голову не придёт сделать, что-то ей во вред.

— Что вы ещё хотели осмотреть в Пруссии, Иоганн? — голос короля вывел меня из размышлений, — Я слышал, вы увлечены математикой и различными производствами? Можете посетить наши государственные мануфактуры. Что касается университетов, то лучшее учебное заведение Пруссии находится в Кёнигсберге. Но можно посетить Франкфурт, это всего в четырнадцати милях от Берлина. Дорога займёт два дня, зато вы удовлетворите своё любопытство.

Сначала я немного остолбенел, так как привык больше к английской миле. И не понял, как можно проехать за два дня столь небольшое расстояние. Потом вспомнил, что у пруссаков миля больше и равна примерно семи вёрстам. Чего-то не хочется мне провести в дороге ещё четыре дня, ведь я уже побывал в весьма приличном университете. А вот мануфактуры — дело нужное. Но есть у меня более насущная потребность, если так можно выразиться.

— Я бы хотел посетить расположение вашей гвардии. И мне любопытны не марши, а обычная жизнь солдат и их занятия. Это касается как пехоты, так и кавалерии. Ведь одно дело — красивые перестроения и совсем другое — повседневные занятия.

А вот здесь я смог удивить монарха.

— Хм, это достойно уважения, — произнёс он через некоторое время и посмотрел на меня совершенно иным взглядом, — Пожалуй, я уделю вам ещё один день. Но сегодня мы будем говорить об искусстве, музыке и философии. Предлагаю оставить дела военные на завтра. А пока давайте отобедаем и далее продолжим осмотр.

За обедом я полюбопытствовал ещё об одном деле. Мы как раз перешли к десерту и уже можно начать беседу.

— Ваше Величество, а почему у Пруссии нет военного флота?

Надеюсь, я не слишком нарушил этикет? Без Панина рядом, я вмиг забываю о некоторых приличиях. Благо окружающие знакомы с моей историей и не обращают на это внимания. Но Фридриху вопрос неожиданно понравился, и он даже хохотнул от удовольствия.

— Мой, юный друг. Нам никогда не догнать Англию, Голландию и Францию в военной мощи на море. Я говорю «нам», имея в виду и Россию. Стремление царя Петра иметь военный флот было вполне понятно, так как шведы достаточно сильны на море. Но далее мне совершенно не понятна политика русских правителей.

— А что вам неясно? — задаю логичный вопрос.

— Россия победила шведов, но добилась преимущества исключительно у своего побережья. Тот же датский флот сильнее вашего. При этом у русских совершенно отсутствуют торговые корабли. Получается забавная история, — Фридрих прервался на кофий и продолжил, — Казна тратит огромные деньги на содержание военных лоханок, большую часть времени гниющих в портах. А ваши товары перевозят иностранцы, и российская торговля полностью от них зависит. У тех же англичан с голландцами именно военный флот охраняет торговый и финансируется за его счёт.

— В Пруссии дела обстоят иначе?

— Конечно! — с толикой превосходства произнёс король, — У нас есть торговый флот, позволяющий купцам самостоятельно продавать прусские товары в Испанию, Францию, Англию и Голландию. А для защиты побережья мы используем несколько быстроходных судов, которые больше борются с контрабандистами. Пиратов на Балтике давно нет, потому я и решил не тратить огромные средства на столь дорогую и бесполезную игрушку.

Мне не знакомо положение дел с русским военным флотом. Но я слышал от Щербатова, что моряки испытывают большие сложности с деньгами, строительством новых и поддержанием на плаву старых кораблей.

— Но ведь, может, случится так, что ваши суда будут захватывать морские державы, — делаю попытку найти брешь в обороне Фридриха.

— Ха-ха! — слышу в ответ радостный смех, — Англичане так и сделали во время войны за австрийское наследство[1]. Мы заранее договорились с их правительством и обсудили товары, которые не будут являться контрабандой. Но взыграла обычная английская алчность, и они начали захватывать наши суда. На все требования вернуть корабли и возместить убытки, мы получали отказ или нас просто не замечали.

По светящемуся лицу монарха понятно, что он нашёл выход из сложной ситуации. И хочет, чтобы я спросил какой. Не буду его разочаровывать.

— И как вы поступили?

— Я отказался платить по силезским долгам. А они гораздо больше, чем стоимость десятка захваченных кораблей и грузов, — снова хохотнул король, явно с удовольствием вспоминая те годы. — Англичане же долго возмущались, очерняли моё имя в газетах и грозили всяческими карами. Только наша армия сильнее и никакой флот ей не угроза. И торгаши были вынуждены устроить новый суд по призовым судам, где постановили вернуть всё захваченное.

Далее Фридрих в подробностях, перемежая повествование смешками, рассказал, как смог утереть нос излишне жадным и лицемерным островитянам[2]. Оказывается, он их не особо любит, хотя заключил союз и занял денег. А может, он потому и взял большой заём, чтобы влиять на своего кредитора? Надо по возвращении расспросить Щербатова про подробности. Уж больно забавная история и способ влияния, когда кажется, что выхода у тебя нет.

А вот на самого короля я взглянул по-иному. Он действительно мудрый и хитрый правитель, каким бы солдафоном его ни изображали. Тупой вояка не может настолько любить искусство, писать музыку и строить прекрасные дворцы.

— Это великая честь, что Его Величество уделил вам столько внимания. Я даже и не припомню, чтобы он был настолько любезен, тем более с чужеземцем.

По дороге в Штеттин, где нас должен забрать корабль, Панин продолжал вещать о Пруссии и её короле. По его словам, выходит, что мне устроили настоящий царский приём, а сам граф решил многие дипломатические вопросы.

Обдумав ход, при помощи которого Фридрих обхитрил англичан, я начал беспокоиться за Панина. Лучше ещё десять раз изучить достигнутые соглашения и только потом их утверждать. Надеюсь, что Екатерина внимательно рассмотрит все прожекты. Она, в отличие от графа, действует строго в свою пользу. Хотя, немного вникнув в текущие дела, я не понял некоторые решения императрицы.