Я подобного поведения прощать не собираюсь. Пусть с «шестёркой» и их кандидатами придётся договариваться. А вот персон вроде барона никто щадить не собирается. Да и моих нынешних соратников ждёт много сюрпризов в будущем. Только для этого надо претворить в жизнь свои замыслы. И де Кесада станет одной из главных фигур моего прожекта.

— В ближайшие дни будет создана новая коллегия — Полицейская. Её главой я вижу вас и никого более, — поднимаю руку, пресекая возражения собеседника, — Вам предстоит создать службу, в чьи обязанности войдёт борьба с преступниками. Необходимо создавать полицейские ведомства во всех губерниях. Воры, разбойники и прочие тати замечательно чувствуют себя по всей державе. Даже в Санкт-Петербурге всё плохо. Мы должны прекратить это безобразие. Время, деньги и людей я вам выделю. Также поможет тайная экспедиция, ведь вам потребуются не только бойцы, но и люди, знающие сыскное дело. Но это ещё не всё.

Испанец молча кивнул, ожидая дальнейших моих слов.

— Мне нужны полицейские войска. Пусть пока это будет рота подготовленных солдат. Можете брать людей из любых полков. Но через полгода у меня под рукой должна быть сила, способная быстро устранить попытку мятежа и подобных безобразий. Согласитесь, будь во главе полиции честный человек, располагающий подготовленными людьми, то он мог за день арестовать мятежников. Да и разогнать излишне обнаглевших гвардейцев, тоже невелика задача. Ведь заговорщики больше полагались на неожиданность и растерянность вельмож, ответственных за безопасность в столице. Аничков дворец захватил десяток бойцов. Будь их тридцать, то мы не потеряли бы столько людей при штурме Зимнего. Понимаю, что таких знатоков, которых предоставил Шешковский надо готовить долгие годы. Но мне нужны штурмовики, а не сказочные витязи.

— Боюсь, что я не потяну такую ношу, — произнёс испанец после раздумья, — Мне привычнее махать шпагой или вести за собой роту солдат. А вот возглавить целое ведомство, ещё и совершенно новое, я не готов.

— А на кого мне ещё положиться? Я могу доверять только трети гвардии. Её тоже ждут перемены. Но кто поручится, что через два-три года среди офицеров не созреет новый заговор? Потому и должна быть сила, уравновешивающая столь неустойчивую конструкцию, как власть императора. Никогда бы не подумал, что русский монарх удерживается на троне только благодаря воле пары десятков преторианцев и аристократов, — в этот раз Алонсо не поддержал мою грустную усмешку, — Но дела обстоят похожим образом. Два удачных мятежа за двадцать один год вынудили Екатерину идти на постоянные уступки дворянству, опасаясь за свою власть. Со временем и при живом сыне она смогла бы создать крепкую опору собственному правлению. При этом императрица постоянно задабривала нужных людей, опустошая казну. Ещё ей приходилось лавировать между алчными группами вельмож, ждущих всяческих преференций. В итоге они предали Екатерину при первой возможности, когда почувствовали, что можно урвать кусок жирнее. Только меня это не устраивает. Подобная ситуация не позволит провести реформы, необходимые России. И, прежде чем их начать, мне нужна эта самая опора. Полицейские силы — один из будущих рычагов, при помощи которого я буду влиять на диспозицию. Боюсь, что многие мои задумки не понравятся дворянам, и новый заговор станет вопросом времени. Поэтому мы должны быть к нему готовы. Надеюсь, вы со мной?

— Вы можете на меня рассчитывать, — де Кесада сразу вскочил и поклонился, — Но я не обладаю должными навыками.

— Я тоже, — улыбаюсь удивлённому испанцу, — Вот и будем строить новое ведомство вместе. Ошибки не совершает тот, кто ничего не делает. Мы же должны набить шишки сегодня, чтобы завтра быть готовыми к вызовам, бросаемым врагами. Здесь мои мысли по организации новой коллегии. При составлении документа мне помогали Шешковский и отец. Через три дня жду от вас черновой прожект, который мы начнём претворять в жизнь. А ещё, поздравляю вас с титулом графа Российской империи! Это самая малость того, что я могу сделать для вас.

Де Кесада был растерян и не сразу понял, о чём речь. Выслушав благодарность испанца, провожаю его до двери, встав с кресла. Если я правильно понял характер наставника, то подобная награда для него гораздо важнее денег и чинов. За ними дело тоже не постоит.

Не успев выдохнуть, пришлось принимать двух новых гостей. Я решил, что если оба офицера присоединятся ко мне вместе, то это будет уместнее.

— Присаживайтесь, господа, — машу рукой в сторону кресел, — Не хочу ходить кругами, поэтому сразу к делу.

Столыпин с фон Левенроде также выглядели уставшими, но в их глазах сразу зажёгся огонёк предвкушения. У меня слишком мало людей, на которых можно положиться. Поэтому надо возвышать и награждать отличившихся в подавлении мятежа. При этом нельзя идти по стопам Екатерины, избаловавшей своих сторонников до совершенного неприличия.

— Каждый из вас вырос на два чина. Алексей Емельянович уже получил капитана, а Карл Магнусович становится штабс-капитаном, — в ответ Столыпин просто кивнул, а немец не смог скрыть довольную улыбку, — Как я уже говорил, за наградами дело не встанет. Но их нужно заслужить. Я задумал реформу гвардии, и в первую очередь из неё будут отчислены всякие младенцы с прочими юнцами, а также офицеры, предпочитающие большую часть службы проводить в отпуске. И это только начало. Поэтому мои люди должны стать примером для остальных. Следующие награждения придётся заслужить.

Думаю, оба гвардейца больше впечатлены тем, что я назвал их своими людьми, а не предстоящими реформами.

— Каждому из вас полагается по селу с двумя сотнями душ и пять тысяч рублей золотом. Позже зайдёте к главе моей канцелярии господину Теплову, он оформит документы, — а вот здесь проняло даже Столыпина, не отличающегося особым богатством, — Далее ваша служба продолжится в гвардии. Капитан Столыпин возглавит первый батальон Измайловского полка, а штабс-капитан фон Левенроде — Семёновского. Преображенцы очернили себя в моих глазах, поэтому этот полк ждёт временное расформирование, и он будет воссоздан после грядущей войны. В него войдут только те офицеры с нижними чинами, которые проявят героизм и смекалку.

— Мне нужны наиболее боеспособные батальоны, на которые можно положиться в любой момент. Подбор личного состава — на ваше усмотрение. Но и спрос будет именно с вас, а не командира полка, — пока оба собеседника вникали в мои рассуждения, — Более того, вся гвардия будет участвовать в предстоящей войне с османами. Это секрет, поэтому прошу не обсуждать полученные новости с сослуживцами. Касаемо батальона, после турецкой кампании, именно на его основе станут формироваться главные гвардейские полки империи.

— А когда начнётся война? — первым нарушил молчание Столыпин.

— Примерно через два года, — делюсь с офицерами знаниями, полученными от Майора, — А сколько продлится кампания, зависит от того, как мы к ней подготовимся. В том числе от вас, господа. По возвращении, каждый из вас возглавит измайловцев и семёновцев. Будь на то воля господа, конечно, ведь все мы смертны. Но в вашей смелости и будущих свершениях я не сомневаюсь. Как вам моё предложение?

Что может быть более желанным для обычного офицера, чем стать подполковником гвардии и возглавить один из трёх главных полков России в неполных тридцать лет? Ведь это возможность войти в ближний круг императора и стать своим среди аристократов. А в случае удачной женитьбы на какой-нибудь боковой ветви Лопухиных или Гагариных, можно навсегда ввести свой род в элиту империи.

— Мы согласны, Ваше Величество! — Столыпин ответил за обоих вскочивших офицеров.

— Тогда последний вопрос. Вы наверняка обратили внимание на действия людей господина Шешковского. Подскажите, есть ли среди ваших сослуживцев или подчинённых подходящий офицер. Ему не потребуется проявлять излишний героизм на полях сражений. Вернее, если я прикажу, то он должен быть готов отправиться хоть в ад. Но его главной задачей будет, скажем так, решение щепетильны приказов. И ещё важно, чтобы этот человек был беззаветно предан империи.