Ещё я заметил, что Пафнутий со товарищи смотрят на меня чуть ли не с восторгом. Будто верующие, увидевшие чудо. Истинные фанатики. А ведь они не боятся гвардейцев, готовясь убивать и умирать.

— И это, — вдруг добавил слуга, — Мне показалось, будто один из офицеров похож на того, который ездил с нами в Холмогоры.

Не уверен, что это многое меняет. Меня сопровождали наиболее доверенные люди императрицы. Тут скорее надо готовиться к неминуемому бою.

— Хорошая новость, — не согласился с моими мыслями испанец, — Оба старших офицера тогда показались мне порядочными людьми. На переговоры они должны согласиться, а далее будем действовать, отталкиваясь от противника. Может, даже обманем их и сбежим.

— В ваших устах это звучит необычно. Как-то неблагородно получается, — с удивлением смотрю на дона Алонсо.

— Мы на войне! И это не обман и не подлость, а военная хитрость! Никто ведь не собирается стрелять в спину переговорщикам? А теперь за работу! — рявкнул испанец, заставив всех дёрнуться от неожиданности.

Знакомые всё лица. Подошедшие офицеры особого удивления не выказали, будто ждали подобной встречи. Ага, посреди лесной дороги, перекрытой поваленным деревом и сидящими в засаде вооружёнными людьми, обычно и проходят переговоры. Я сейчас сильно переживаю, потому и мысленно шучу.

Анисим, стоявший в передовом дозоре и приведший незваных гостей, не ошибся. Перед нами предстала знакомая парочка — поручик Столыпин и подпоручик фон Левенроде. Оба кавалергарда были слегка помяты и явно замёрзли. На улице не очень холодно, но уж больно легко оделись гвардейцы. Куда им в куцых камзолах и плащах, до наших тёплых кафтанов. Может, в ботфортах удобно воевать, только при долгой дороге холодновато. А у нас мягкие сапоги с шерстяными носками. В такой одежде, укутавшись одеялом, можно и заночевать на улице. Кстати, красный нос немца подтверждал мою правоту.

— Почему именно вы, поручик? — спрашиваю командира отряда после положенных приветствий.

— Если речь о том, что арестовывать вас послали именно кавалергардов, то всё просто. Охранять, сопровождать и выполнять личные поручения императрицы — наша прямая обязанность. Да и нет в столице конного отряда, готового немедленно выступить в поход. Есть Конная гвардия, но большая её часть сейчас в Польше вместе с подполковником Волконским[1].

Сначала я не понял, почему речь о каком-то подполковнике. Но затем вспомнил, что полковником Конной гвардии является сама императрица. Офицер между тем продолжил.

— Большая часть оставшихся в Санкт-Петербурге гвардейцев либо в отпусках, или их не найти. Да и полк наполовину состоит… — Столыпин пытался найти правильное слово.

— Из недорослей или совсем младенцев. Что могут позволить себе влиятельные семейства. Ведь одни честно служат и попадают в гвардию, проявив себя на полях сражений. А другие, не нюхавшие пороха и пота, сразу получают высокие чины. Мне это известно, Алексей Емельянович. Продолжайте.

— Я всё же договорю. Командующий[2] Конного полка — ротмистр Голицын отказался выполнять приказы графа Григория Орлова, который взял на себя полноту власти, пока Её Величество занедужила. Его брат Алексей назначен временным генерал-губернатором столицы, так как эта должность была вакантна. Но не все военные поддерживают подобные действия, — поручик вздохнул и перешёл к главному, — Мы вызвались отправиться добровольцами и получили приказ доставить вас, а также Их Высочеств Елизавету, Петра и Алексея в Зимний дворец. Только это незаконно и пахнет весьма дурно. Особливо, если знать скрытое поручение Алексея Григорьевича, устранить вас в случае сопротивления.

Хм. А вот это уже забавно. Орловы решили не стесняться и бросить все силы на захват наследников престола. Неужели императрица уже мертва? Или они таким способом устраняют любую возможность использовать меня как знамя? Ведь должна быть сила, которую опасаются всесильные братья. Сейчас нет смысла гадать, а лучше прояснить более важные вопросы.

— Вы сказали — мы? — внимательно смотрю на Столыпина.

Тот особо не смутился, наверное, был готов к вопросу.

— Я, Карл фон Левенроде, — кивок в сторону молчаливого немца, — А также ещё десять кавалергардов на вашей стороне. Среди нас нет простолюдинов, пусть большая часть дворян — однодворцы или безземельные. Но нам знакомо понятие о чести, и все давали присягу. Что бы ни случилось с Её Величеством, определять виновных должен суд, назначаемый Сенатом. Действия Орловых и их союзников — измена, какими бы благими намерениями они ни прикрывались. Вы законный наследник, утверждённый русской самодержицей. И отдавать тайный приказ, пусть и иносказательно, убить вас, за гранью разумного. Если кому любопытно, то я не верю, что вы участвуете в заговоре и, тем более, его возглавляете.

В честности поручика я не сомневаюсь. Ещё во время поездки в Холмогоры он произвёл приятное впечатление, хотя и отличался излишней строгостью. Но это больше плюс для офицера. Я здесь насмотрелся на некоторых представителей гвардии и был разочарован. Некогда лучшие полки русской армии превращаются в рассадник паразитов. Надо признать, что многие офицеры заслужили свои чины, а иные всегда готовы отправиться в действующую армию. Только сама ситуация предполагает разложение офицеров, ведь не все отличаются стойкостью духа по отношению к порокам.

А ещё я старался не показывать охватившую меня радость. Двенадцать подготовленных бойцов, не считая нашей семёрки, это уже сила, пусть и небольшая. Поручику я сразу поверил, но с сомнением отношусь к подаркам судьбы, ведь ранее она меня не баловала. Тут в разговор вступил дон Алонсо, быстрее меня, обдумав происходящее.

— В Шушары послали только вас или будут ещё люди?

— Вы совершенно правы. Я как раз хотел рассказать об обстановке, — кивнул Столыпин, — Если мы не доставим указанных персон к вечеру, то рано утром сюда устремится более крупный отряд. Думаю, его возглавит кто-то из братьев.

— Что вообще происходит в столице?

— На стороне мятежников, позвольте называть их так, Преображенский и Измайловский полки. Несмотря на назначение Вадковского подполковником семёновцев, среди них большая часть — люди Шувалова. Поэтому они не поддержали требования Орлова. Гренадеры и кирасиры ещё не вернулись в столицу. Чего у моряков, я даже не знаю.

Да без разницы, что там с другими полками. Преображенцы — это Орловы, а измайловцы –сенатор Суворов. Думаю, они едины в своих действиях и могут уничтожить любое сопротивление. Да и неповиновение несогласных офицеров их мало волнует. Большая часть остальных полков в лучшем случае располагает третью солдат. Плюс, часть гвардии воевала и не вернулась с армейских квартир.

— У Орловых есть одно слабое место, — произнёс де Кесада и недобро усмехнулся, — У них нет времени. Если императрица действительно при смерти, то вельможи и высшее офицерство будут искать благосклонности наследника. И не просто так вам приказали убить Иоанна Антоновича. Значит, ставку сделают на Петра. А Елизавету выдадут за Фёдора. Такова была изначальная интрига, только её изменили в связи с новыми обстоятельствами. Почему не попробовать захватить больше, если появилась такая возможность? Не думаю, что им бы дали согласие на брак с вашей сестрой. Но сейчас совершенно иная ситуация, и братья хотят всё.

— А почему вы считаете, что вслед за мной идёт Петя? Лиза старше, а в России нет закона о престолонаследии. И в этом веке державой больше правили женщины, нежели мужчины, — решаю похвастаться своими знаниями истории.

Я же не просто так зубрил её до головных болей.

— Мужчина наиболее предпочтителен при наличии выбора. Так, уже было, когда наследником объявили Петра Петровича[3], хотя Елизавета была старше. Правда, императором стал Пётр Алексеевич, бывший младше тётки, — произнёс де Кесада, — Я уделил немало времени изучению той поры. Всё гораздо сложнее, и на русский трон посадили даже вторую жену императора. Но это было обусловлено юным возрастом наследников. И чем-то прошедшие события напоминают наши.