– Нет, – уверенно соврала Хоув, – Твою историю переплюнула сбросившаяся с часовой башни женщина.

Риган осмотрела черты лица Мелиссы и пришла к выводу, что та при жизни была очень красивой и, возможно, её ждало большое будущее. Вот только неугодно это было мачехе, и, желая прибрать всё наследство Фольдеров, она просто сбросила свою падчерицу в один из колодцев и наглухо закрыла крышкой, чтобы крики Мелиссы не услышали рабочие с плантации.

После завтрака, что был почти обедом, Хоув очищала фамильное серебро в столовой. Как она пересилила себя и не плюнула в чай хозяйке поместья, она не знала. Хотя в мыслях, конечно, госпоже в кашу была насыпана добрая ложка цианида.

Мелисса просила только об одном – похоронить её в фамильном склепе, рядом с матушкой и отцом, и новоиспеченная банши согласилась исполнить последнюю просьбу духа.

Риган стирала простыни и думала, как она будет доставать кости из колодца. Ей понадобится мешок, верёвка, перчатки, сапоги и желательно штаны. По словам призрака, колодец был пустым, как желудок бездомного, уже больше десятилетия.

Умирать от обезвоживания и от дикой боли сломанных костей, на дне ямы, в кромешной темноте, зная, что никто не придёт на помощь, – что может быть ужаснее медленной смерти?

Риган затошнило от такой мысли.

– Хагун, где тебя носят бесы?

***

Ритхуд сидел на крыше усадьбы, курил трубку, предложенную ему Королевой Душ, и смотрел, как И-Ри стирает костяшки пальцев в кровь, сквозь зубы рыча проклятья. В его голове пронесся недавний разговор:

– Почему вы ей ничего не объяснили?

– Это не моя задача. Он ей всё расскажет. Разжёвывать, конечно, не будет, но направит, а уж из бед, куда они вместе вляпаются… – тут Верховная Банши осеклась и с прищуром посмотрела на демона. – Ты не вздумай помогать, а то быстро окажешься там, где должен был быть ещё четыреста лет назад.

Хагун сглотнул. Вязкая слюна тяжело протолкнулась, словно нож царапая гортань.

– Я её хранитель…

– Вот и охраняй её жизнь. Вмешивайся в исключительных случаях. Всем остальным пусть занимается конвоир. Кости, кстати, можешь помочь достать. Не лезть же, в самом деле, этой худышке в яму. Ненароком поскользнётся и помрёт раньше моих планов.

Королева Душ протянула сухожильную руку за трубкой, и когда та легла в ладонь, она покрепче затянулась и тяжело вздохнула.

– Первая упокоенная душа – самая важная. Столько тысячелетий минуло, а я помню лицо первой души, словно это было вчера.

Больше слов сказано не было. Демон и Верховная Банши, наблюдая, как солнце медленно касается горизонта, а последние лучи разрезают предзакатное небо, ушли каждый в свои воспоминания.

***

Хоув решила, что лучше всего полезть в колодец на рассвете, потому, ложась на набитый старыми тряпками матрац, желала поскорее забыться сном. Завтра ей предстояло важное дело, а когда она исполнит обязанности, что ей доверили, и сопроводит душу в другой мир, то сразу же покинет проклятую усадьбу. Но не всем мечтам дозволено воплотиться в реальность. Проворочавшись практически всю ночь, забыться сном получилось только с приближением зари.

В дверь постучали, и по ту сторону раздался противнейший голос. Риган проспала. Ей было плевать, что верещал тщедушный смотритель. Она пришла сюда не за кровом и деньгами, её сюда привели более важные дела.

– Доброго тебе утра, – раздался мелодичный голос сбоку.

– И тебе доброго, Мелисса. Последнего в этом мире.

Мягкая нежная улыбка коснулась прозрачного лица, и Хоув ответила ей тем же.

***

Риган стояла у колодца и осматривала фронт работы.

– Мачеха твоя постаралась на славу, – уперев руки в бока и постукивая по земле сапогом, она раздумывала, как ей поступить дальше. Мысль о том, что надо было бы прийти и посмотреть заранее, что ей может ещё пригодиться, настигла её с опозданием.

Колодец опутывали цепи и скреплялись увесистым амбарным замком.

– Эх, говорят ведь, что в каждом человеке спит мудрец, но у меня он, похоже, в бессознательном состоянии.

Идти обратно ой как не хотелось, как и попадаться на глаза ворчливому старикашке, а где найти пилу или колун, Хоув не знала, но выбора у неё не было. Сделав пару шагов в сторону поместья, уловила запах раскалённого железа. Цепи звякнули, и послышался глухой стук о землю.

Хагун стоял рядом с колодцем, и его руку опоясывали языки пламени. Демонстративно дунув на лапу, потушил огонь, а потом, самодовольно приподняв густую бровь, толкнул ногой тяжелую толстую крышку.

– Позёр! И где тебя носила судьбинушка всё это время?

– Дела были.

– Какие могут быть дела у лентяя?

Длинные ноги позволили ритхуду без труда залезть на ограждение, и он всмотрелся в темноту колодца.

– Тут около пятнадцати метров! – Демон перевёл взгляд на призрака, и в блеске оранжевых глаз Риган прочитала печаль.

Пламя вновь обрамило руку Хагуна, и он спрыгнул в пересохший колодец. Спустя десяток секунд со дна ямы послышался приглушённый басовитый голос.

– Мешок кинь.

– Ярморочный фигляр, а не демон!

– Я всё прекрасно слышу.

Она подобрала с земли небольшую гальку и засунула её в мешок. Вытянувшись над тёмным жерлом колодца, раскрыла ладонь, и холщовая ткань с приглушенным свистом полетела вниз.

– Потерпи ещё немного, Мелисса, – Хоув нежно улыбнулась призраку.

Глава 9. Никто не будет забыт

Когда Мелисса Фольдер была жива, каждое воскресное утро она приносила букет живых цветов к каменному гробу матери. Когда умер её отец, в воскресение она стала приносить уже два букета, а когда не стало Мелиссы, цветы некому стало носить, как и очищать усыпальницу и прилегающий к ней небольшой садик. Не осталось цветов, и засохла хрупкая декоративная вишня, что высадила дочь в память о матери. Всё заросло онопордумом, вьюнком и повиликой.

Грустно, когда некому о тебе помнить, – стерев слезу со щеки, Хоув попросила ритхуда сжечь сорняк.

– На запах жжёной травы придёт смотритель. Не нужно привлекать внимание, – очнувшаяся от прострации Мелисса стала отговаривать своих могильщиков.

– Хагун…

– Меня не нужно уговаривать.

Щелчок длинных пальцев, и пламя вспыхнуло, голодно бросаясь на сухую траву. Столп дыма стал подниматься в воздух. Ритхуд движением ладони контролировал бушевавшую стихию и, когда с бурьяном было покончено – усмирил огонь. Резким движение руки рассекая воздух, Хагун призвал порыв ветра. Запах гари сменился на сухой аромат цветочного луга, но дышать легче не стало.

Дверь усыпальницы поддалась не с первого раза. Удушающий смрад ударил в ноздри. Запах был густой и тяжёлый, толстые слои пыли, метры паутины. Давящая аура забытого всеми места.

Грустно!

Риган перевела взгляд на Мелиссу:

– Когда ты умерла?

– Я не знаю. В Вальпургиеву ночь мачеха предложила разжечь костёр на улице. В честь праздника за ужином мы выпили по бокалу вина. Уже тогда я почувствовала себя нехорошо, но отказаться от участия в разжигании священного костра не могла. Запах дыма и танцующие языки пламени… Я словно была в трансе. Потом мы шли. Было полнолуние. Хотелось пить. Мачеха предложила освежиться у колодца. Я ещё тогда посмеялась, что у неё с памятью не всё в порядке и что этот колодец давно пересох, а дальше… полёт, удар и дикая боль по всему телу. Сколько пролежала на дне колодца, пока не испустила последний вздох, я не знаю.

Хоув сжала зубы с такой силой, что в глазах замерцали звёзды.

Хагун двинулся к пустому гробу. Каменная крышка стояла за могильной плитой, на которой ничего не было написано. Пустой холст в ожидании имени и двух дат с чёрточкой посередине.

Это всё, что остаётся от людей. Имя и даты, выдолбленные на могильной плите, – Хагун со свистом выпустил воздух. Он многих похоронил за четыреста лет. После смерти Фолкора Хоува, противный червяк поселился в душе ритхуда. Были ещё, к кому он привязался в династии экзорцистов, но и они вскоре покинули его, и тогда он отстранился от всех, стал необщительным и замкнутым. Но однажды всё поменялось…