Она пожала плечами и продолжила:

– Мне об этом сказала Катя уже осенью, в училище, опять же со слов Лёни, но говорил он, естественно, своему другу Славе. Когда Лёня вошел в комнату, то увидел, что у меня расстегнута кофточка, и Аркадий меня там ворочал, якобы пытаясь привести в чувство. К приезду скорой помощи он всё привел в порядок. Я смутно всё помнила уже после того, как усилилось сердцебиение и появилась тошнота, но, как будто сквозь сон, я чувствовала, что он меня тискал и шарил везде. Если бы не началась рвота, и я потом не потеряла сознание, он, без сомнения, воспользовался бы моей беспомощностью.

– А где этот Барканов сейчас, где его ансамбль? – Вадим пристально посмотрел на Наташу.

– Где-то гастролируют, у них, вроде, всё продолжается, они обновили состав, надо отдать ему должное – способности у него есть, потом такая поддержка!

– Ты говорила, что в ДК железнодорожников обосновались? До сих пор там базируются?

– Сейчас я не знаю, где. Может быть, там. Я могу у Кати спросить, правда, мы в последнее время с ней почти не видимся. А тебе зачем?

– Хочу послушать исполнение и кое с кем поговорить.

– Вадим, мне приятно, что ты с пониманием и сочувствием воспринял этот ужасный эпизод в моей жизни, хотя это было до тебя. Но если с Аркадием что-то произойдёт, его отец это так не оставит. Ты не знаешь, какие связи у него, он тебе может всю жизнь исковеркать!

– Плевал я на его связи! – и Вадим уверенно добавил: – Нельзя проходить мимо подлости, иначе этот мерзавец свою безнаказанность будет расценивать как вседозволенность!

Наташа приблизилась к Вадиму, он снова ощутил запах её волос, они нежно щекотали ему лицо, а она, прильнув к нему, неожиданно, ласковым голосом произнесла фразу, которая могла прозвучать только от близкого человека:

– Вадик, я тебя очень прошу, не трогай этого Барканова! Не потому что забочусь о нём – я не прощу себе, если с тобой что-то случится.

Наташа подняла на Вадима глаза и он даже в этом полумраке, увидел, что они заполнены нежностью и искренней тревогой.

– Для тебя это так важно? – тихо спросил Вадим.

Наташа закивала, их лица продолжали сближаться, он своей щекой почувствовал её тёплое дыхание. Она тоже едва слышно, слегка запинаясь, проговорила:

– Именно так! Потому что ты… потому что у меня… в общем, я не хочу, чтобы у тебя были какие-то проблемы, какие-то неприятности, – и, положив голову ему на грудь, добавила: – Когда ты повернулся там, в фойе, ко мне и сказал: «Можете мной располагать», я почему-то подумала, что если рядом такой парень, то девушка всегда будет как за каменной стеной! И мне кажется, что я не ошиблась.

Вадим нежно обнял Наташу. Теперь ему уже ничего не мешало почувствовать её сочные, манящие, страстные губы. Они бы так, наверное, простояли до утра за газетным киоском, лаская друг друга, нашёптывая нежные, тёплые слова. Любовь невозможно втиснуть в какие-то рамки и дозировать её, если ты юн, наполнен страстью, и если эта любовь взаимна.

Только спустя какое-то время Наташа собралась с силами и прошептала:

– Вадим, надо идти, мама дома в стрессовом состоянии, я ведь даже не сообразила её предупредить телефонным звонком. Ты-то теперь понимаешь, что она пережила в прошлом году. Для неё неприятности начались, когда позвонил Андрей Александрович Барканов, и они вместе поехали в больницу. Если у тебя будет возможность и желание послушать, я расскажу, как дальше развивались события.

– Да, Наташенька! Мы слишком увлеклись!

Он просто взял её за руку, и они быстро помчались по тротуару. К её дому подошли около часа ночи. Договорились, что встретятся в воскресенье в двенадцать часов дня у входа в парк и пойдут на пруды кататься на лодке. Поцеловав на прощанье Вадима в щёку, Наташа бегом направилась к подъезду.

Когда она открыла входную дверь, то сразу увидела стоящую в прихожей мать с растерянным, измученным лицом, из-за плеча её выглядывал брат Костя.

– Наташа, что произошло, куда ты пропала, я уже не знала, что и думать, мы с Костей тут извелись? – запричитала мать, едва дочь переступила порог.

В голове у Наташи вертелась мысль сказать всё так, как было на самом деле, но в последний момент она решила выдать версию, которую ей подбросил Вадим, осознавая, что своей прямолинейностью может обострить и без того непростую обстановку.

– Мама, извини, но так получилось неожиданно! Заехали девчонки ко мне в ДК, посмотреть, чем я там занимаюсь, у меня было немного работы, потому что не приехал музыкант, и мы решили поехать к одной подружке в гости, немного пообщаться.

– А что, нельзя было позвонить и хотя бы предупредить? А кто был? Опять прошлогодняя компания и парни те же?

– Мама, ты обо мне очень плохого мнения! – с небольшим раздражением проговорила Наташа. – Прошлогодняя история – для меня наука надолго, может, до конца моих дней. Я тебе дала слово, что подобное больше не повторится, но это вовсе не значит, что с приличными, порядочными людьми я не буду строить никаких отношений, в том числе и с юношами. Что касается сегодняшнего вечера, то там были одни девчонки.

Немного успокоившись, она продолжила:

– Я не думала, что так задержусь, мы уехали на левый берег, телефона у них в квартире не было. Когда уже вышли – где там, в темноте, найдёшь телефонную будку: это же пригород! Пока добрались обратно… Нас вообще хотели оставить заночевать, потому что люди переживали, как мы доедем.

– Этого ещё не хватало, мы и так с Костей собирались уже звонить в милицию. Мы бы поехали на такси тебя искать, так не знали, куда…

– Знала бы, как ты будешь страдать, я категорически отказалась бы от этого предложения! – стараясь быть как можно убедительней, доброжелательным тоном произнесла Наташа.

С детства приученная говорить всегда правду, она испытывала стыд за эту придуманную историю, но, с другой стороны, глядя на мать, чувствовала, насколько та серьёзно за неё переживает и как её пугает неизвестность ситуации.

Ольга Сергеевна всеми силами старалась оградить дочь от посторонних людей, особенно мужского пола, которые, как ей казалось, могли помешать успешно окончить училище и вообще попытаться сбить с пути истинного. В этом она, скорее всего, видела свою главную задачу, своё материнское предназначение, до конца не понимая, что её опека уже начала приобретать гипертрофированные формы. Наташа, привыкшая, что мама всегда с приветливым, но серьёзным взглядом, даже дома одета строго и аккуратно, с подобранными и хорошо уложенными волосами, сейчас узнавалась с трудом. Ольга Сергеевна стояла в каком-то наспех наброшенном халате, с распущенными и закрывающими лицо волосами, с нервной мимикой и уставшими печальными глазами. Дочь как бы ощутила все переживания матери, пропуская их через себя. Она подошла к ней, обняла и прошептала:

– Мама, ты прости свою непутёвую дочь в причинении тебе таких душевных волнений, всё произошло непреднамеренно и было так, как я рассказала. Видишь – я дома! Со мной ничего не произошло. Надо укладываться спать, уже второй час. Нам с Костей завтра на учёбу, тебе – на работу.

Она заметила, как лицо матери постепенно просветлело, видимо, мучившие её тревоги стали отодвигаться на второй план или вовсе исчезать, и Наташа поняла что, в данном случае поступила совершенно правильно, и её обман абсолютно оправдан.

Вадим после расставания с Наташей попытался остановить такси или хоть какой-то автомобиль. Минут десять он размахивал руками, но тщетно, уже пошёл второй час ночи, и ему ничего не оставалось, как отправиться пешком. Идти было довольно далеко, в лучшем случае он появился бы в два часа ночи. Входную дверь в общежитие закрывали в двенадцать, в крайнем случае, в первом часу, но Вадим особенно не переживал. Все дежурные его знали и со всеми у него были хорошие отношения. Вадим уверенно направился по нужному маршруту. Он думал о Наташе и о прошедшем вечере. За время знакомства с девушкой Вадиму иногда казалось, что она по своим взглядам и высказываниям намного превосходит его по возрасту, хотя Наташа была, конечно же, моложе и выглядела не старше двадцати лет.