Меня прошиб пот. Я присел на корточки, закрыв глаза ладонью и потер переносицу.

Нет, у меня зрительные галлюцинации. Или я открыл чужое задание.

Надо посмотреть еще раз. Уверен, больше я такой дичи не увижу.

Но все слова были на месте. Все до единого. И фото Нины тоже.

Замужем. Двое детей. Хочет спасти брак.

Я посмотрел на небо. Она стало крохотным, будто его можно было собрать в кулак. Остальное все застилала темная ярость зверя.

Есть муж. Есть дети. Есть любовь, раз она не хочет бросить алкаша.

Желание отвертеть голову одному конкретному мужику настолько взорвалось внутри, что я осознал себя только тогда, когда нога соскочила с кондиционера. Я взбирался по обшивке многоквартирного дома со скоростью смерти. Черные когти мелькали перед глазами. Единственная причина, почему я не обернулся – медведем лазать по дому было значительно сложнее.

И вот окно Нины на двенадцатом этаже. Перед глазами мелькают картины в красном тоне: свадьба, дети, постель на двоих. Каждая ночь вместе.

Это все мое! Какого хрена?Р-р-р!

Меня накрыло. Словно был я и не я одновременно. Будто наблюдал за собой со стороны и от первого лица в один момент. Создавалось ощущение, что я контролировал себя и напрочь потерял рычаги управления.

Я чувствовал, что схожу с ума.

Мои мышцы налились силой, а по пяткам словно горящим факелом водили. Я так старался не сорваться – нет, не вниз, а в моральном плане. Не разбить окно, не устроить полное погружение в мир оборотней, не закинуть Нину на плечо и не спрыгнуть с ней вниз прямо через окно.

Я вцепился в подоконник и подтянулся лишь тогда, когда смог дышать ровно, а не дрожащими легкими.

И увидел двух пацанят: один кудрявый, как всем известный поэт и наше все, а второй – с ровным ежиком волос. Один быстрый, с игрушечным пистолетом в руках, а второй лежебока с телефоном. И они оба так громко ругались друг с другом, что даже меня на миг привели в чувство.

А когда первый зарядил пластиковым стволом по макушке второго, а тот запрыгнул на него, я и вовсе подвис. Они дрались так, словно и не братья вовсе. Рычали в пылу разборок, словно и не люди, а звери. Кулаками не размахивали, все больше захватывали части тел друг друга и пытались завалить, но на игру это меньше всего походило.

Моя звериная половина была в ступоре, моя человеческая думала как их разнять, да так, чтобы не запалиться. Они же люди, а не оборотни. Хрупкие, как крекеры – потом попробуй соедини обратно.

Я даже по подоконнику постучал, а им все равно. Дрались как два волчонка в пубертате, которые одну девочку не смогли поделить.

И тут дверь открылась. Мои пальцы чуть не соскользнули при виде Нины в фартуке и перчатках. Она окинула ребят взглядом, громко поставила аптечку на письменный стол и ушла.

Мальчишки еще немного повозились, но мамин заход им словно весь запал вытравил. Они разошлись, поправили одежду и стали рассматривать друг друга. Потом один второму стал чем-то лицо мазать, а второй первому пластырь на руку наклеивал, а потом заматывал бинтом. Закончился медсеанс тем, что один был зеленкой перемазан на половину морды, а второй мог похвастаться марлевой боксерской перчаткой, в которой не гнулись ни пальцы, ни кисть.

И тут первый резко повернул голову и посмотрел в окно. Я успел среагировать и пригнулся, но не успел нормальное перехватиться пальцами. Они съезжали по гладкому подоконнику.

Сверху послышался шум, а потом звук открываемого окна. Я понимал, что появлюсь эффектно, но перепугаю пацанов насмерть, а такой исход мне точно не нужен.

Я спрыгнул в открытое окно лоджии ниже и замер, прислушиваясь и оценивая обстановку. Кажется, тут никого нет дома. Хоть в этом мне сегодня повезло.

На лоджии стояли пластиковые бутылки для кулера, и я отвинтил крышку одной из них. Сначала напился вдоволь, а потом вылил остаток на себя, приводя тело и сознание в чувство.

Я чуть было не сотворил беды!

Нет, тут одной бутылки остыть не хватит. Вылил вторую.

Размышлять вблизи от истинной пары было легче, чем на расстоянии. Она сверху – рукой подать. И она семейная.

Черт!

А сыновья-то какие большие! Не неразумные пупсы, а две ходячие проблемы. И папаша у них есть.

На этом месте злость вновь заставила тело закипеть, и я вылил на себя третью бутыль. Снова попил.

– Потоп! Заливают! – завопили этажом ниже.

Я посмотрел вниз. Хм… Ну да, похоже, это я.

Не вопрос – заплачу. Вот здесь, на подоконник, под пепельницу, положу нал. С лихвой хватит на ремонт двух лоджий.

Я сел в холодную лужу, образовавшуюся на полу, и достал телефон. Открыл задание еще раз. Перечитал раз пять, прежде чем понял, что на шкалу совместимости я даже внимание не обратил.

Что, если…

Нет! Я что, не знаю, что ли? Не чувствую? Она моя истинная!

Но что со шкалой? Почему она не показывает, сколько бы я не перезагружал?

Нина – это даже лучше лично выведенного сорта роз. Лучше победы над достойным врагом. Когда смотрю на нее, внутри тепло становится.Мои ощущение – не ошибка. Я это знаю точно. Даже если бы эта железяка показала бы мне ноль, я не поверил бы. Послал бы разработчиков в далекое пешее. Жили же без этих приложений раньше! Одной чуйкой обходились.

Я слышал ее голос всего один раз, но даже этого хватило, чтобы не сомневаться.

Вот только как она оказалась замужем? Нет, я понимаю, что она не будет с ромашкой в руке на крыльце все эти годы ждать меня, что жизнь идет. Но как-то всегда истинных судьба сталкивала в такой момент, когда они готовы друг другу. Не когда пара хочет спасти брак с человеком.

Вот даже взять Диму, главу гибридов. Он вообще встретил Веру, когда та снимала лав стори в свадебном платье. И женишок имелся, и ребенок в животе. Правда, там потом чудо произошло с детьми, но это опустим. Тут не это главное. А то, что тот мужик – подонок.

Может, и у моей Нины так же? Алкаш? Избивает?

Я задрал голову вверх и едва сдержал желание пробить пол кулаком. Даже не сомневался, что сейчас смог бы это сделать. Вот только истинная вряд ли этому обрадуется.

Голова кругом. Не могу нормально думать. Умом понимаю, что только смерть – это конец, что буду бороться. Вот только глаза закрыть хочется, привалиться к холодному кирпичу хочется. И таблетки от несварения тоже хочется, потому что факты колом встали внутри – ни туда, ни сюда.

Внезапно дверь на лоджию тихонечко открылась. Показалась маленькая сгорбленная старушка ростом мне по пояс, взяла деньги с подоконника, положила в карман дырявого халата и посмотрела на меня:

– Милок, чай хочешь?

Милок? Наверное, будь у меня бабуля, она могла бы меня так назвать, верно? Она бы посоветовала, что мне делать. И как эта пожилая женщина не боялась бы меня.

Испугается же, как выпрямлюсь в полный рост.– Хочу, – ответил я, но вставать не спешил.

– Три тыщи, – задрала она подбородок.

Какая предприимчивая!

– Хорошо бабуль.

Я медленно встал, осторожно распремляясь. Старушка не дрогнула – лишь еще выше голову задрала, чтобы мне в лицо смотреть. А потом развернулась, махнула рукой и тихонечко стала переставлять ноги, опираясь на палку.

– А диван мне починишь? – спросила, не оборачиваясь.

– Починю, – ответил, не мешкая.

Если уж просит у меня, то ей совсем помочь не кому. Пусть квартира новая, но ремонт тут аховый – все самое дешевое. Мебель – явно привезенная из прошлой жилплощади.

– Починишь? Еще три тыщи с тебя, – заявила старушка, заходя на кухню.

Вот это предприниматель.

Я молча достал деньги и положил на стол.

Бабушка тут же забрала стопку, отвернулась и пересчитала деньги:

– Больше дал. Еще табурет с креслом починишь.

Я кивнул. Она едва дышала. Тихо-тихо. Не удивительно, что я ее не услышал.

– Что разглядываешь? – спросила она, кряхтя и садясь на табурет. – Чай наливай давай. Или пятым мужем моим стать хочешь и чтобы я за тобой ухаживала?